Она невидима,
без запаха и вкуса.
Бредёт по улицам,
заглядывая в лица.
В осеннем мареве
лишь ранкой от укуса
вдруг понимаешь,
здесь она, блудница.
Она лишь боль,
она лишь ощущенье.
Но душу рвёт,
как северный ветрило.
Покой лишь снится,
чьё-то вдохновенье
разорванное, брошено уныло.
И тюбы красок
на траве забыты,
и на холсте не пишется картина,
но вздрогнул взгляд
ресницами прикрытый
под музыку
дождя и клавесина.