Саша Скрябин - Срань драконья
Из летописи о техномагах
"...сей дракон Горынец одним крылом мог сокрыть полнеба, одним выдохом мог сжечь полграда, одной лапой мог раздавить полрати. Не исчислимы злодеяния его. И лишь народ великий, звавший себя техномагами, смог одолетьчудище.Народ сей, преуспевший в знаниях своих, обращал реки вспять и двигал горы. Машины их были совершенны, а магия искусна. Многие летапытались они извести дракона, но не преуспели. И вот на земле не осталось никого кроме дюжины лучших тех, схоронившихся в ущелье средь высоких гор. Но и там настиг ихГорынец. Он летал над ними, скрывая небо крылами, и долго изливал на последних сих жар и пламень. Люди стойко держали атаки чудища, и тогда Горынец решил спуститься в ущелье и растоптать их. Но как только лапы его коснулись земли, воды рек, омывавшие горы, взбурлили, и скалы сдвинулись с места..."
***
Шестилапая паукообразная машина, шипя гидравлическими поршнями и попыхивая лавоконцентратной печью, переваливалась с одного пригорка на другой. За штурвалом диковинного вездехода сидел коренастый мужчина средних лет. Рядом с ним высилась фигура плечистого парня.
- Слышь, профессор, - сказал парень, растягивая слоги, - чего этот тарантас грязелазом кличут, если он и по горам неплохо прет? Может, это горолаз или гороход?
- У горохода, пан Вьедзмин, было восемь опорных элементов, - поучительно ответил мужчина, - и предназначен он был только для горных экспедиций. А это, - он хлопнул по приборной панели, - исключительно городской транспорт. И я молю бога, чтобы этот горный перевал, не стал для него последним.
- А еще его грязелазомПоскрябца называют. Не в твою честь?
- Нет, конечно. В честь моего деда.
- А он родом отсюда, из СтарыхПриштовиц?
- В общем, да. Хотя, когда он тут жил, у Приштовиц еще не было приставки Старые.
- А что, там, и вправду, так много грязи? По самые яйца, говорят...
Профессор Поскрябец слегка поморщился, услышав неблагозвучное словцо, но ответил:
- Когда-то так и было. Но сейчас, надеюсь, не все так печально. Уже полвека прошло, как отсюда ушли люди. Она ведь, грязь эта, из-за людей появилась, и чем больше они с ней боролись, тем больше её становилось. А сейчас, кто знает, может грязи и вовсе уже не стало, а может и наоборот. Доберемся, увидим.
Он достал бинокль и посмотрел вдаль.
Впереди, в туманной дымке, показались очертания каких-то строений. Еще дальше, над туманом, высилась обширная горная гряда, устремившая к небу свои заснеженные пики. Лишь одна возвышенность была бесснежна и черна, выступая на фоне прочих гнилым зубом. Пасть Горынца - с жерлом спящего вулкана.
Вскоре, грязелаз пустился под гору и нырнул в туманное марево. Стало сыро и зябко.
- Ло-о-шадь... - громко пробасил парень в туман и засмеялся, видимо вспомнив старую детскую сказку.
- Вы бы не шутили так, пан Вьедзмин, - укоризненно прошептал Поскрябец, - а то мало ли какая лошадь вам ответит. За полвека тут всякое могло завестись.
- А чего, мы тоже молчать не станем, - осклабился Вьедзмин и передернул затвор автоматической пистолетты, лежащей у него на коленях.
Скоро туманная дымка стала понемногу рассеиваться, и городские постройки приобрели более отчетливые контуры. Древний покинутый город раскинулся в невероятно круглом ущелье, походившем на огромную арену, окруженную со всех сторон горами, словно трибунами. А через некоторое время удалось разглядеть и буро-зеленый покров, устилавший ровным маслянистым ковром все подступы к городу.
Поскрябец остановил машину и снова достал бинокль.
- Удивительно, - сказал он, изучая близлежащие окрестности, - если грязи и стало меньше, то ненамного. Посмотрите на тот дом, - профессор передал бинокль молодому компаньону. - Видите, там, на стене желтой краской нарисована буква ;. Это мой дед оставил инициал своей фамилии, на тогдашнем уровне грязи. Смешно звучит, правда.
- Умираю от смеха, - серьезно пробасил парень. - Профессор, ты мне одно скажи, мы дальше едем или поворачиваем назад? Я же сюда не на экскурсию приперся.
- Конечно, едем, - оживился профессор и двинул машину в сторону города.
Идти по болоту оказалось куда комфортнее, чем скакать по горам. Тряска и болтанка прекратились, и машина плавно вошла в устье под указателем "Тутавецкий проспект".
Профессор Поскрябец приободрился и принялся выкладывать единственному слушателю все, что знал об этом месте.
- Смотрите, пан Вьедзмин, - говорил он указывая на огромную металлическую платформу, плотно засевшую в болотной жиже, - это первый грязеход пана Фромски с двигателем на магокристалахазония. Хорошая была машина, пока уровень грязи не поднялся выше полутора локтя. А это, как можете убедиться, брат нашегогрязелаза с лавоконцентратной печью. Кстати, это мой дед, известный в свое время маг-технолог, изобрел концентрат лавы, за счет которого мы сейчас и едем. А вон тот вездеход-гряземерка уже на принципиально ином двигателе, в основу которого положен любопытный материал - сухой лед. Говорят, он был создан одним рунологом, МихлеемКурайдо, и обладал множеством любопытнейших свойств. Но, кажется, мы уже приехали, вон там дом моего деда.
Видимо, люди долгое время пытались отвоевать город у болота и ни в какую не желали покидать насиженные места. А потому приспосабливались к новым условиям как могли. По периметру каждого из домов на уровне вторых и третьих этажей были возведены деревянные мостки. Между мостками соседних домов, нависая над дорогой, были сделаны переходы. Похоже, что эта пешеходная сеть объединяла весь город.
- Вот мы и на месте, - сказал Поскрябец, пришвартовывая грязелаз к мосткам дома своих предков.
- Слышь, профессор,ты говорил, что будешь искать семейную реликвию? Знаешь, я тоже не прочь прошвырнуться. Вдруг, тут где-нибудь по соседству и мои предки обитали.
Поскрябец тяжело вздохнул. Мародерства он явно не приветствовал.
- А если тут гадость какая-нибудь завелась? Думаю, она будет только рада отсутствию моего телохранителя, которого я нанял за вполне приличные деньги.
- Да ладно, профессор, не дрефь. Сейчас зайдем, осмотримся. Если все чисто, ковыряйся себе в своих закромах. А мне твои тайны ни к чему.
Последняя фраза заставила профессора закрыть глаза на неизбежную тягу компаньона к наживе. Как ни крути, а предмет своих поисков ему все же хотелосьоставить в секрете. А потому он согласно кивнул.
Они перебрались из грязелаза на мостки и направились к входу.
К удивлению профессора Поскрябца поиски не заняли много времени. Дед оставил вполне исчерпывающие пояснения на счет тайника. Ждать телохранителя в пустой квартире никакого желания не было. Поэтому Поскрябец решил вернуться к грязелазу и запустить двигатель, звук которого должен был дать компаньону сигнал к отбытию.
Но, не смотря на эхо, гулко разносящееся по пустынным улицам города, телохранитель все никак не возвращался.
- Пан Вьедзмин, - крикнул профессор и осекся.
Машину качнуло.
Поскрябец глянул вниз, и душа его ушла в пятки. Еще недавно ровная и спокойная гладь болота пошла волнами. Под маслянистой поверхностью буро-зеленой жижи что-то двигалось. Вдруг, у одной из опор машины болото вспухло бесформенной кочкой, и выстрелило вверх мощным грязевым фонтаном.
- Вьедзмин, черт подери! - заорал профессор.
Он понимал, если немедля не тронуться, эти фонтаны могут просто-напросто залить лавоконцентратную печь, и машина останется здесь навечно, как впрочем, и её седоки.
- Вьедзмин!
- Да бегу я, бегу, - донеслось из-за угла здания.
Через секунду, с пистолеттой наперевес, показался телохранитель-мародер, за плечами которого грузно покачивался набитый под завязку рюкзак. Как только он запрыгнул на свое сиденье, профессор тронул машину вперед. Теперь езда уже не казалась спокойной и размеренной. Скорее, сейчас она была убийственно медленной. Лавоконцентратная печь гудела, дерзко показывая жиже языки пламени. Паровой котел работал на полную катушку, заставляя компрессоры и компенсаторы выдавать максимум того, на что они способны. Но компаньоны видели, с каким трудом переставляет свои лапы их "паучок". Каждый раз, когда одна из лап пыталась вознестись вверх, меняя свое положение, за ней тянулась тягучая буро-зеленная резинка. Грязь, облепившая стальные опоры, словно стала загустевать, меняя свою структуру.
Вьедзмин перевесился за борт и, вскинув свое оружие, сделал подряд три выстрела. Затем, перегнувшись через другой борт, еще три. И машина пошла живее.
- Нормально, - сказал он, - будем отстреливать эти резинки.
- Надо признать, - облегченно вздохнул Поскрябец, отымая ладони от ушей и вновь хватаясь за штурвал, - я уж было начал жалеть, что вас нанял, но...
Закончить фразу он не успел. Прямо перед ними вспухла еще одна кочка. С воронкой, направленной в их сторону. Отдаленно кочка напоминала дуло мортиры, и оба ездока, не сговариваясь, бросились на пол машины. Они не видели, как и чем стреляло по ним болото, но то, что это была стрельба, сомнений не вызывало. Болотным снарядам явно не доставало ни твердости, ни скорости. Пробить дно грязелаза они не могли, но, тем не менее, оставляли заметные вмятины.
Вьедзмин полез в карман и достал небольшой брусок динамитной шашки.
- Нет! - профессор бросился к парню и схватил его за руку. - Нельзя! Разве вы еще не поняли? Сила действа чревата силой противного действа.
Раздался еще один выстрел. Они услышали, как треснула одна из опор, и грязелаз начал заваливаться на бок.
Вьедзминприподнял голову и быстро огляделся по сторонам.Вдруг он вскочил на ноги и крикнул:
- Профессор, быстрее!
Он подхватил свой рюкзак и прыгнул куда-то вниз. Поскрябец не стал долго раздумывать. Поднявшись, он оттолкнулся и уже в прыжке увидел, что летит на платформу старой гряземерки, которую они проезжали почти час назад.
Болото успокоилось лишь тогда, когда грязелаз профессора Поскрябца полностью не погрузился в буро-зеленую жижу.
- Ну и что будем делать? –раздраженно спросил Вьедзмин. - Я ведь летать не умею.
- Да, - хлопнул себя по лбу профессор и полез за пазуху.
Он достал старую тетрадь с изрядно пожелтевшими страницами.
- Мне дед рассказывал, - бубнил он себе под нос, водя пальцем по тексту, - что-то было...
- Погоди, профессор!
Вьедзмин недоуменно уставился на Поскрябца.
- Мы что, тащились сюда из-за этого куска бумаги? Это и есть твоя семейная реликвия?
- Это не простая бумага, - сказал профессор и поднял глаза на парня, в них концентрированной лавой горели огоньки возбуждения, - это - расшифровка летописи о древней расе техномагов.
- Бабкины сказки, - презрительно бросил Вьедзмин.
- А это, - Поскрябец указал рукой вниз, на болото, - тоже бабкины сказки?
- Это - просто срань драконья.
- О, пан Вьедзмин, вы даже не представляете, насколько ваши слова близки к истине. Великий дракон Горынец заточен в этих горах. И это болото не что иное, как его испражнения. Он долгое время враждовал с сильнейшими техникам и магам в истории всего человечества. Так что не удивительно, что даже своими фекалиями он до сих пор способен противостоять любому проявлению человеческого прогресса, до которого способен дотянуться.
- Знаешь, профессор, - скривился парень, - мне сейчас не до драконьего дерьма. Ты лучше скажи, в этой тетрадке написано, как нам отсюда выбраться?
- Написано. Помните, я вам рассказывал, что эта гряземерка, на которой мы сейчас сидим, работала на сухом льду. Нам нужно вскрыть котельный отсек и посмотреть, не сохранилась ли там хоть парочка кусочков.
- И что?
- Сухой лед имеет одно удивительное свойство. Если употребить его внутрь, то масса человеческого тела быстро становиться меньше воздуха и человек взлетает.
- Не слабо! Только что толку, взлететь и ждать, куда ветром занесет? Как полетом управлять? Руками что ли махать?
- Руками не получиться, они тоже станут невесомыми, но в данной технологии этот момент продуман. Правда, очень уж экстраординарно. Сухой лед, за счет контакта с водой внутри человеческого организма, вырабатывает огромное количество газа, который и позволяет управлять полетом, выделяясь из человеческого тела вполне естественным путем. Так что... –Поскрябец виновато посмотрел на напарника и смущенно добавил - ...штаны придется снять.
Из летописи о техномагах
"...услышьте вы нас, дети детей наших и потомки потомков наших, никакой прогресс не стоит того, чтобы будить спящего дракона."
Саша Скрябин