Добро пожаловать в мои ночные кошмары.
Родители отца жили в деревне, километрах в десяти от нашего города. Как я выяснил гораздо позже, это была мизерная часть от когда-то крупного личного хозяйства, экспроприированного в 30-х годах. По определенным причинам, я не хочу называть это домом, так как в действительности, строение представляло собой половину дедовской конюшни, переделанной под жилье, а бывший дом был занят под правление колхоза.
Три комнаты и кухня имели затейливую планировку и не были рассчитаны на прием гостей с ночлегом. Каждый раз, когда мы с родителями приезжали к бабушке, мне приходилось делать сложный выбор. К вечеру надо было определиться, где ложиться спать: со своей теткой, которая нещадно храпела, или в комнате, носившей забавное название «за стенкой».
Надо отметить, что это было странное помещение. Сейчас я бы квалифицировал его как большую кладовую, так как в нем было только одно маленькое окошко, размером с тетрадный лист, и оно выходило в другую комнату. По стенам этой «спальни», на гвоздях, вбитых в стену, висели различные предметы крестьянского обихода: плетеные из лозы корзины, кастрюли и корыта, сушёные травы и веники. Вариант спать с теткой отпадал, так как она своим храпом вообще не давала мне спать. Что ж выбор был очевиден. Я неоднократно просил родителей придумать что-нибудь, чтобы оградить меня от необходимости спать в этом затхлом уголке.
Ан нет. Единственная помощь выражалась в том, что кто-нибудь из взрослых провожал меня до кровати, держа в руке керосиновую лампу или свечу, так как другого источника света там просто не было. Дверь в эти покои вообще не была предусмотрена. Поперек входа в п-образную комнату стояла русская печь, и я был очень рад, если отец или мать оставались со мной пока я засну, а иначе приходилось прятаться под одеяло с головой, чтобы не видеть и не слышать разного рода упырей, затаившихся по - темным углам.
Кровать располагалась в углу комнатки и, как только я засыпал, из-под кровати появлялось первое чудовище. В тот раз, это была лысая голова с необычайно вытаращенными глазами. Его тонкие, невероятно длинные, руки заканчивались крючкообразными пальцами. Ухватив меня за волосы и сжав зубы, он, молча, принялся стаскивать меня с кровати.
Я сопротивлялся изо всех сил, понимая, что, как только упаду, меня тут же растерзают. Схватиться за стену не удавалось, простынь предательски ползла за мной и, о ужас! Еще две лохматые лапы хватают меня за ноги, и я оказываюсь в тюрьме подкроватного пространства.
- Он сегодня не поздоровался, когда пришел в гости, - произнес вурдалак с головой медведя.
- Он не сказал спасибо за угощения, - вторил ему пучеглазый.
Я попытался оправдываться, как они тут же вырвали мне язык и губы. От ужаса я, во сне, потерял сознание. Демоны, решив, что я мертв, успокоились. Казалось, что они потеряли всякий интерес ко мне. Но я чувствовал, что я жив. Чудесным образом я вновь оказался невредим и хотел незаметно сбежать, но при проявлении первых признаков жизни, клыкастая прыщавая морда завизжала:
- Смотрите, он снова жив.
Вся свора опять обступила меня и уставилась в ожидании моих действий.
Все родители, направляя детей на путь истины и придумывая все новые и новые способы запретов и нравоучений, похожи на вождей племени извергов, со своим представлением о добре и зле, они просто поедают души детей.
Далее инициативу взял на себя упырь, похожий на волка:
- Он вчера говорил, что школьные домашние задания – это самая изощренная форма рабства и издевательства над детьми.
В этот момент я шевельнулся. Это послужило сигналом для еще более злобной атаки этой нечисти. Они вывернули мне пальцы рук на изнанку, приговаривая, что теперь есть повод не делать уроки, а затем начали когтями отрывать куски моей плоти и жадно ее глотать.
И опять, притворившись мертвым, я получил передышку от моих мучителей. Как только восстановилась моя целостность, я вскочил и побежал. Стараясь изо всех сил, я не мог набрать достаточной скорости, было ощущение, будто я бегу под водой. Невероятные физические усилия приводили лишь к медленному продвижению. Разъяренное черное облако догнало и накрыло меня. В ужасе я проснулся. Я лежал под кроватью весь в паутине и мелком мусоре и плакал навзрыд. Пришла бабушка и успокоила меня, пообещав, что будет охранять меня до самого утра.
- Хочу быть взрослым,- всхлипывая жаловался я, - не хочу жить только ради того чтобы кому-то нравиться. Мне нужна свобода воли. Почему я все время должен делать то, что нужно кому-то, а не мне. И почему мне запрещают делать то, что сами взрослые делают постоянно.
- Так устроена жизнь, - отвечала бабушка, - когда вырастишь, другие взрослые будут тебя учить, как жить, в кого верить и как это делать. Одни взрослые учат других много работать, чтобы самим ничего не делать. Свободы воли нет. Настоящая свобода воли - это свобода от воли. А придет время умирать, спросишь себя: зачем я жил?
Голос бабушки становился тише и тише, а последние слова совсем запутались в ее губах. Я повернулся посмотреть, что это она так странно зашипела. У нее на груди, толстый бесформенный слизень протянул к ее лицу нечто вроде хобота и пытается душить ее. Совладев со страхом я, что было силы, толкнул его. От резкого движения я проснулся.
Задремавшая было бабушка, погладила меня по голове и прошептала:
- Спи уже, философ.
- Бабушка, а умирать страшно? - не унимался я.
Подумав немного, с каким-то особым спокойствием, бабушка прошептала:
- Смерть происходит каждую ночь, - помолчала и добавила, - а утром мы опять рождаемся.
- Как же так, - поспешил я с новым вопросом, - а где же тогда рай и ад?
- И рай, и ад находятся между твоими ушами, - бабушка вздохнула и добавила, - или, может быть, между ребрами.
После этих слов, у меня в голове возник новый вопрос:
- Бабушка, а ты веришь в бога?
- Верить значит не жить. Сторонники всех религий, словно войско завоевателей во главе с тем или иным богом, просто желают расширять свои владения.
Шепот бабушки звучал заговорчески. Все время, проваливаясь в полудремные состояния, я уже не мог разделить, где сон, а где явь. Появилось чувство причастности к какому-то таинству. Чтобы понять сплю я или нет, снова толкнул бабушку и спросил:
- Бабушка, скажи, мы спим или мы в реальном мире.
- Тот, кто думает, что мир реален – глуп как корова, а тот, кто думает, что мир нереален – еще глупее, - совсем сбив меня с толку, ответила бабушка. И я решил, что мы все-таки спим и, зевая, произнес:
- Ты такая умная. Я, когда вырасту, хочу быть как ты.
- Не делай из меня, или кого-то другого, образец для подражания. Никто не является образцом. Тот, кто задает стандарты, диктатор, - это были последние слова бабушки.
Теперь край кровати был под ее надежной защитой, и бог сна вновь обнял меня. Вдруг, или кровать отодвинулась от стены или стена от кровати, но я улетел в образовавшуюся щель. Уже знакомые монстры сидели кружком и что-то бормотали. Приложив максимум осторожности, я потихоньку выполз из-под кровати. Выйдя из комнатки, я услышал сзади страшный, нечеловеческий голос:
- Нукась погодь!
Я обернулся и понял, что мои предыдущие страхи были невинной забавой, а теперь сама смерть стояла предо мной. Серая, словно призрак, простоволосая женщина держала в руках двуручный, обоюдоострый меч. Такое оружие я видел в кино, в руках могучих рыцарей. Убедившись, что я смотрю на нее, она, словно самурай, занесла меч над плечом, направив острие в сторону моего сердца. Тотальный ужас сковал все мое существо. Я не мог пошевелить даже пальцем. Она сделала резкий выпад. В тот же миг образ бабушки возник между нами.
Той ночью моя старушка умерла. Я с благодарностью вспоминаю свою спасительницу, ведь я больше никогда не видел ночных кошмаров.