Едем – скучаем. Уже не о чем говорить: за три дня наговорились. В нашем "купе" общего вагона симпатичный светловолосый парень лет семнадцати усиленно щёлкает семечки - весь стол завален крупной шелухой. Его простота и звук процесса раздражают.
Опираясь на ледобур, в прямой и по-военному прозрачной форме, как на корабле, предлагаю Щелкунчику сделать перерыв. Тот смотрит на меня с изумлением, словно я его холодной водой окатил. Даже неловко становится за произведённый эффект.
Соседи притихают, прислушиваются и как-то беспокойно начинают ёрзать и коситься в мою с Андреем сторону. Со словами: «Я не могу!» то ли от стыда и неловкости, то ли от обиды, неожиданно для меня, из-за стола выскакивает девушка и скрывается в глубине вагона. Даже Андрей на меня смотрит с осуждением.
На утро сослуживцам рассказываю о нашей рыбалке на ПашЕ и об инциденте в поезде. Николай, проживающий в области и тратящий значительную часть жизни на ежедневную дорогу от дома на службу и обратно, вдруг, говорит, что таких «умников», как я, местные на полном ходу обычно выбрасывают из электричек.
«А меня-то за что?!»