Если бы осень всегда могла быть так прекрасна. О, если бы небо всегда могло быть таким голубым, солнце – таким ярким, ветер – мягким, листья – желтыми и легкими, асфальт – сухим, а день – длинным.
Если вам кажется, что цвет осени – серый, мокрый, темно-грифельный, как мокрая от вечного дождя дороге, то вы ошибаетесь. Столько оттенков складывают мозаику сентября и октября, столько запахов, столько счастья. Все это звучит как затертая банальность: хоровод листопада, желтые и красные перья деревьев, взлетающие в последний раз на фоне безоблачного космоса, яркий свет.
Яркий свет. О, если бы только осень всегда могла быть так прекрасна. Ты идешь по улице, ветер забирается под полы пальто и в неплотно застегнутый ворот, тормошит твою дремлющую, еще сентябрьскую простуду; он щекочет уголки губ, они расползаются в улыбку. В наушниках играет что-то из нового, ты пока не знаешь слов, но уже чувствуешь, что когда-нибудь оно станет любимым, когда-нибудь ты будешь идти вот так вот знакомой дорогой домой, пинать носками сапог снег и подпевать в полголоса.
Когда сама погода – поэзия, весь мир – поэзия, то внутри просыпается что-то огромное, необъятное, встает в груди в полный рост, дует ветром, осыпается листьями, светит солнцем, тепло, как будто кто-то у тебя на груди пожарил яичницу. Ты думаешь – ну да, опять – думаешь о ком-то очень близком и очень далеком, о том, что он делает сейчас, попадает ли синева неба через шторы в его комнату, смотрит ли он на листопад и пьет ли зеленый чай из своей большой чашки. Тебе интересно, думает ли он о тебе в ответ и сможешь ли ты завтра, когда вы увидитесь, не улыбаться и не умолять – взглядом, только взглядом – о чем-то большом и хорошем.
Если бы только этот день длился как два, как три, как месяц. Кажется, что столько всего можно успеть, сидя на ковре в желтых лучах и глядя, как пляшут пылинки в столбах света, как дети (уже в шапках и теплых куртках) кружатся на новой площадке, как медленно и лениво, выдыхая все ту же пыль, работает компьютер, запускает твою дурацкую программу, точнее, отказывается ее запускать. В груди все замирает от щемящего чувства теплоты и восторга – осень, осень, осень, осень – начало начал для того, кто учится хоть где-нибудь. Столько всего позади, а все равно впереди еще больше, намного больше, через год – такая же осень (только с другими, пожалуй, людьми и событиями), снова новый год и день рождения. Все по кругу, но все заново.
Падают узорчатые кленовые листья, ложатся мягким сухим ковром на неувядающую газонную траву, изо рта вырывается белесый пар и улетает куда-то в голубой-голубой космос. Ты открываешь дверь подъезда, глубоко вздыхаешь и идешь наверх шесть этажей пешком, чтобы наконец-то выспаться.