начало: http://www.proza.ru/2013/10/11/1668
Почти пять веков назад, здесь, на правом берегу реки Которосли, раскинулась богатая слобода, заселенная трудолюбивыми кожевенниками. Высококачественные кожи, известные со времен Иоанна Грозного, пользовались повсеместным спросом и даже поставлялись на экспорт. Для этого вида промысла требовалась дубильная краска. Её получали толчением древесной коры. Отсюда и название поселения - Толчково. Невозможно было представить в дореволюционной Руси маломальский населенный пункт без молитвенной обители Господней. Вот и в этой известной слободе были деревянные церкви, которые часто подвергались пожарам. Боголюбивые жители решили построить храм, да не простой, а особенный, грандиозный, единственный в своем роде в Ярославле. Благо, богатые купцы, зажиточные мастеровые, другой состоятельный люд могли успешно воплотить свой замысел в действительность.
Но для возведения гиганта требовалось очень большое количество кирпича.
Сам царь Алексей Михайлович дал разрешение на строительство на заброшенных казенных землях двух кирпичных заводов. И в 1671 году с благословения ростовского митрополита Ионы Сысоевича начали всем миром строить дом Божий. Из книги пожертвований можно узнать об искренних усердиях ярославцев. Кто приносил деньги, кто драгоценности, кто слиток серебра, кто материю. Отписывали земельные участки, дома, торговые лавки и даже заводик. Ездили в Казань, с которой успешно торговали кожами и сафьяном и привезли много щедрых и богатых приношений. Кто не был богат, предлагал свою физическую силу, руки для строительства.
Шестнадцать лет претворяли в реальность свою мечту толчковцы. С 1671 по 1687 год длилось строительство. И вокруг него кипела вся жизнь слободчан. Церковь удалась во славу Божью. Грандиозный по размерам храм смотрелся так необычно, что сразу появились легенды, что строили его иноземные зодчие.
В действительности, все детали церкви Иоанна Предтечи свойственны именно русскому зодчеству и использовались ранее в возведении многих храмов. Просто в этом случае они воплотились, вплелись в архитектурный облик наиболее гармонично и насыщенно. Сделав его неповторимым, притягивающим людские взоры и запоминающимся навсегда. Стены, своды, столпы и галереи были расписаны маститыми мастерами с большой буквы из знаменитой ярославской артели Дмитрия Плеханова. Большой вклад в написание фресок своими талантливыми руками и верующим сердцем внес Федор Игнатьев.
Сонмы святых из библейских сюжетов были изображены на фресках, изнутри опоясывающих церковь, как яркий бесконечный узорчатый ковёр - плат. Более пятисот сюжетов радовали глаз и питали душу. Эта стенопись явилась высочайшим достижением не только в ярославской художественной школе живописи того времени, но и во всей древнерусской настенной иконописи. Проявили свое мастерство и резчики по дереву. Гордостью для всех прихожан был резной золотой иконостас, сооружавшийся несколько лет.
Одновременно были построены святые ворота. Красивые, с широким арочным проходом, предназначенным для торжественных шествий, расположенные по центральной линии, они составляли единую храмовую композицию.
Позже, на стыке 17-18 веков рядом была сооружена 45-метровая шестиярусная колокольня. Она изящно и гармонично вписалась в ансамбль Предтеченского храма. В ее нежном облике удачно сочетался стиль роскошного барокко нарышкинских времен с витиеватым узорочьем ярославской архитектуры. У такого дома Божьего и жизнь была по слову Отца Небесного. Горящая искренней верой, бурлящая добрыми Богоугодными делами, активная и человеколюбивая. Богадельня, общество трезвости, ежемесячные уникальные выпуски журнала «Приходская жизнь», знаменитые крестные ходы, которые укрепляли дух и радовали души православного люда. Всем этим славилась церковь и была искренне любима народом.
Вера так увлеклась погружением в исторический экскурс, что как наяву видела картины давнего прошлого, даже услышала приглушенный шум от неспешной поступи паломников. Стоп. Звуки шагов были не в неуёмном воображении, а явственно слышались за ее спиной. Но ведь изначально, несколько минут назад, окрест не было ни одного прохожего. Женщина слегка сбавила шаг. Замедлился и отзвук шагов сзади. Какое-то чувство подсказало ей не оборачиваться ни в коем случае. Но, приостановившись, и сделав вид, что поправляет застежку на босоножках, она быстро искоса бросила взгляд назад и увидела метрах в трех от себя остановившегося мужчину, довольно крупного телосложения, ростом выше среднего, с объемной сумкой через плечо.
И тут же какая-то покорная вялость во всех клеточках тела заполонила мгновенно всю ее сущность, одновременно делая мысли безвольными, повергая сознание в неуправляемую бездну беспощадного страха. Дыхание замерло в тошнотворной позе у солнечного сплетения, а язык уперся толстым неуклюжим бревном в мгновенно пересохшее нёбо. Такого парализующего и уничтожающего чувства жуткого, нестерпимо жалящего сердце ужаса, она никогда не испытывала и не представляла. Единственное, что смогла сделать незадачливая путешественница –из последних сил наложить на себя слабой, предательски задрожавшей рукой, крестное знамение и начать неустанно повторять Иисусову молитву. Во всем остальном она была не подвластна самой себе. И не могла не только адекватно оценить обстановку, но и примитивно мыслить.
Купола собора скрылись за густыми деревьями. Идти вперед по пустынной дороге ей представилось бессмысленным и не нужным. Но и обратного пути уже не было. Сзади зияла чёрная космическая дыра, отрицательная энергетическая жуть, притягивающая к себе и засасывающая все живое и светлое, беспрекословно, без остатка.
Медленно и отвлеченно все же появилась, зашевелилась одна мысль: «Вот она, дорога, выстланная благими помыслами, но ведущая в ад…»
Боковым зрением, несчастная жертва психической атаки увидела слева еле приметную тропинку, вьющуюся мимо глухого железобетонного заводского забора в сторону пропавшего из вида храма. Ноги быстро сами свернули на неё. И обжигаясь крапивой, цепляя на юбку злые, кусачие колючки, побежали вперед. За ногами ожили и мысли на уровне инстинктов. Были они не радостными, но отчаянными. Женщина поняла, что сама себя загнала в ловушку. На открытом солнечном пространстве еще как-то можно было сопротивляться насильнику. В конце концов, рядом находилась проходная завода, оставалась надежда докричаться, отбиваться, дождаться помощи. А в этом безлюдье, в кустарниковых зарослях, у мрачной высокой стены ее долго не найдут. Непонятно откуда появившийся прохожий, стукнет сзади чем-нибудь тяжелым по голове, или удавку накинет на шею, быстро и умело расчленит на органы, самое ценное положит в сумку-холодильник, остальное зароет в стожок, когда-то скошенной травы, и поминай, как звали. Сердце выстукивало молотом по наковальне души. Искры отчаяния и безнадёжности сыпались из глаз. Быстрей! Успеть, добежать, домчать, долететь, до спасительной обители. Вот-вот, храм уже близко, рукой подать, еще шаг и…
Какая-то незримая сила властно остановила ее. Беглянка посмотрела вперед и вниз и снова оцепенела. Она стояла на самом краю почти двухметровой насыпи. Внизу призывно серел грязной шероховатостью гравий. Если бы не ангел хранитель, лежала бы сейчас плашмя, с разбитым лицом, со сломанными конечностями, не дойдя до заветной цели несколько десятков метров. Сзади был враг. Справа - практически, непроходимый кустарник, слева - всё та же заводская ограда. В отчаянии, оглянувшись назад, увидела своего искусителя. Тот стоял на дороге и презрительно ухмылялся. А потом, как ни в чем не бывало, достал камеру и стал фотографировать. Нужно было прыгать. Другого выхода из сложившейся ситуации не представлялось. Хорошо еще, что длинноногая. Вот уж, действительно, дурная голова ногам покоя не даёт. Сев на известную пятую точку, перекрестилась, зажмурилась, мысленно сгруппировалась, оттолкнулась руками и приземлилась вполне удачно. А, открыв глаза и поднявшись, поняла, что очутилась в совершенно ином мире, в другом измерении. Как во сне.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2013/10/17/601
На иллюстрации картина В. Верещагина
Ярославль. Паперть церкви Иоанна Предтечи в Толчкове