2. Студенткой, я приезжала в эти места довольно часто. Обычно мой маршрут начинался с Пятигорска, затем я переезжала в небольшой городок под названием «Благодарный», что находился в трех часах езды от Минеральных-Вод. Погостив там у друзей мамы, людей, которых война 1941-45 годов сделала почти родными, я ненадолго возвращалась в Пятигорск, а потом уезжала в Грозный. Там, в то время проживала большая часть наших южных родственников. Домой, в Ленинград я вылетала уже из Грозного, нагруженная всякими яствами, которых в то время было трудно найти в наших местах.
Когда бы я не прилетала из Ленинграда, меня всегда встречал дяд Аполлон и его жена Валентина Ивановна. Всю дорогу до Пятигорска бабушка Валя (а мы обычно добирались электричкой из Минеральных Вод в Пятигорск) вводила меня в курс семейных дел, по порядку рассказывая о всех новостях, произошедших со дня моего последнего приезда в их места.
Едва мы входили в квартиру, Валентина Ивановна тут же быстро собирала на стол. И конечно же, на столе был мой любимый, южный борщ с большим количеством специй и трав, свежая сметана такой жирности, что ложка стояла в ней. На второе непременно подавался молодой, рассыпчатый картофель с укропом и кукурузным маслом. На третье бабушка подавала хорошо заваренный, крепкий чай и большое блюдце липового мёда.
Я помню меня всегда пугало эта «огромная порция» мёда. Я никогда не могла съесть больше двух-трёх чайных ложек такой сладости, а здесь передо мной стояло «маленькое корытце» до краёв наполненное золотистым сладким нектаром. Тётя же, наоборот, считала, что пока я нахожусь у них в гостях, я просто обязана ежедневно есть мёд:
Ешь, ешь, - уговаривала она, - У вас в Ленинграде такой красоты не найдёшь, а если и найдешь, то вряд ли мама вам купит. У нас же мёд почти свой, его привез Марк Фёдорович из Грозного.
Её слова были истинной правдой. Мёд в те далёкие годы был «золотым» и сыскать его в магазинах было очень трудно, да и стоил он тогда не дешево.
Дядя и моя мама часто переписывались, и конечно мои родные были в курсе всей жизни нашей семьи.
- Но одно дело письмо, - всегда подчёркивал Аполлон Савич, - А другое дело – живое слово.
Я старалась как можно интереснее рассказывать о нашей семье, но сделать это было не так-то легко по одной лишь причине: дедушка постоянно перебивал меня своими смешными репликами. Бабушка же возмущенно поглядывала в его сторону, пытаясь хоть как-то остановить его. Но сделать это было совсем непросто и обычно начатая фраза, произнесённая ею строгим голосом но со смешливым взглядом её серых глаз на мужа, заканчивалась смехом. Меня всё это забавляло и смешило больше, чем реплики деды Аполлона, и я, забывая о своём рассказе, смеялась вместе с ними.
Дед или дедка, как его в шутку называла тётушка Клара и её дети, вставал очень рано и перед завтраком спускался в Цветник, чтобы выпить (по его словам) «чудодейственной водички». После завтрака он шёл на работу в банк, который находился в пяти минутах от дома. Обедал он дома, но перед этим обязательно посещал бювет с минеральной водой. Так он поступал изо дня в день. Дожил он до неполных восьмидесяти двух лет.
Его жена, Валентина Ивановна была прямой противоположностью ему, она была словно заводная. Вставала намного раньше, чем её муж и бежала на рынок, затем в магазин за свежим, только что привезенным в лавку хлебом. Затем спешила домой, чтобы успеть приготовить завтрак для Аполлона Савича. Вместе с ним выходила из дома, провожая его к месту работы, в банк, а потом опять куда-то мчалась по своим делам. Прибегала к обеду, быстро разогревала сготовленный с утра обед, кормила, убирала и опять мчалась, но теперь уже на другой конец города, чтобы помочь дочери. И так прошла вся её жизнь. Её не стало в 96 лет. После смерти мужа она стала сдавать одну из комнат своей маленькой квартирки и к каждому новому жильцу относилась как к своему родственнику или особому гостю, выполняя его прихоти. Смерть застала её на пути к рынку.
И ещё одно воспоминание о Валентине Ивановне. Было это в 1965 -1966 гг., в очередной приезд нашей семьи в Пятигорск. Тот, кто был в Пятигорске, не раз видел на скалах Машука огромный портрет В.И. Ленина. Когда я прохожу под Ленинскими скалами, то мне на память приходит моё восхождение вместе с родителями и Валентиной Ивановной на Машук как раз в том месте, где изображен этот портрет. «Жители этого города могут подтвердить, что в этом месте только такие сумасшедшие как мы, могут позволить себе подняться на вершину горы», -
впоследствии вспоминал мой папа. Тогда моим родителям было не больше сорока, а бабушке около шестидесяти лет.
Не хочется заканчивать эту главу на грустной ноте. Вспоминая те далёкие времена, в памяти моей ярко всплывают образы наших многочисленных родственников и мне кажется, что они не покидали нас. Я вижу их глаза, улыбки, слышу их голоса в голосах своих братьях и сестрах, с которыми я до сих сохраняю тёплые отношения и стараюсь передать эту дружбу своим детям, хотя сделать это в наши, слишком загруженные времена, очень трудно.
(продолжение следует)