Осторожно! Содержатся скверные слова и выражения! Это же деревенская дискотека!
21 июля, суббота
Когда я вчера ушла с лодочек, получилось, что я забрела на костер в олешнике.
Он оказался совсем другим, чем в первый раз. Другим по составу. Были Даша Захарова, недавно приехавшая, Вика-курильщица, младшая сестра Аленки, Ниночка из многодетных, беленькая и худенькая. Всем им лет по 9-10. Все они младшие сестры "основного состава", и на дискотеки по причине своей младшести не отпускаются.
С ними была Марина. В этот раз мы с ней пообщались. Сколько она мне рассказала!
Марина верит и в Бога, и в НЛО. И вера в одно не мешает вере в другое.
Марина без передышки курила, не забывая делиться с младшими. И говорила, говорила.
Одна из историй доказывала ее силу веры в Бога и само существование Бога. Как-то раз она с мамой была в Смоленске. (Сама Марина живет в селе Игореве, под Смоленском.) И мама оставила ее в магазине, чтобы та ее дожидалась. Зачем нужно было оставлять Марину в магазине, я не поняла.
И вот магазин закрылся на обед. Марину попросили выйти на улицу. Она стояла одна на улице, ей было страшно. Тем более, рядом была припаркована машина с затемненными стеклами. А это, по словам Марины, верный признак мафиози.
И Марина принялась молиться Богу и просить, чтобы пришла мама. И мама пришла! А это, по словам Марины, верный признак существования Бога.
Еще одна история показалась мне странной. Марине сказал папа, что если она будет курить, то он будет пить. Бабушка была в курсе уговора и напоминала об этом Марине. И однажды бабушка узнала по сарафанному радио, что Вика брала у Миши сигареты (Вика — двоюродная сестра Марины, а бабушка у них общая). Разразился скандал!
Марина "билась в истерике", доказывая, что ни она, ни Вика не курят и сигареты у Миши не брали. Бабушка упорно не верила.
Тогда Марина схватила кухонный нож и бросилась доказывать свою правоту в туалет со словами "Прощай, бабушка!". Бабушка, обычно, передвигающаяся, как улитка, попрыгала кузнечиком за внучкой с воплем, что она верит, будет верить и всегда верила, что Марина и в рот сигареты не брала.
— Я сидела на унитазе и рыдала! — закончила Марина и, затянувшись, добавила, — Ну, хорошо, хоть поверила...
И еще в тот вечер Марина предложила сходить с ними на дискотеку. То есть сегодня. Я не отказалась. Дома этой новости обрадовались по понятным причинам и поддержали меня в этом намерении.
Марина сказала, что они зайдут за мной в восемь. Дискотека до часа, и вернемся мы примерно к двум.
Мне же эта идея с дискотекой показалась забавной, и я принялась готовиться — заряжать батарейки для диктофона.
22 июля, воскресенье
Уже вечереет. Я только что проснулась. Вчерашний поход на дискотеку слегка затянулся. В общей сложности это мероприятие длилось 8 часов, с 8 вечера до 4 утра. Но насколько эти часы оказались насыщенными событиями. Это не сидеть в сомнамбулическом забвении в Сарае!
Как и было обещано, за мной зашли. К дому подошла уже целая толпа! Все тусовщики деревни Фануйлово принимали участие в ритуальном шествии на дискотеку в село Олдино. Кого только тут не было:
Аленка, Маринка, Кристина — куда без них! "Разукрашены и приодеты"
Оксана, старшая сестра Кристины, вульгарная девица с сигаретой в зубах и матом на языке. "В ее нежном возрасте она уже походила на падшую женщину."
Конечно, Валя, тоже ставшая неотъемлемой составляющей.
Павлик с Сережей. Как говорят в деревне про Сережку: "Он пьяный худой!" "Худой", в данном контексте, означает "драчливый", "говнистый".
Павлик же, как "человек интеллигентный", выпивает «по-интеллигентному», без меры.
Их старшая двоюродная сестра Катя Розова со своей подругой Надей, только сегодня приехавшие. Они представители старшего поколения — уже студенты.
Костя, внук Воробьева, Саша из последнего дома, Леша Михеев, из-за причуд генеалогии являющийся мне троюродным дедом, будучи мне ровесником.
Из многодетных — Женька с Максимом.
И помимо меня, не завсегдатаев подобных похождений, отважился посмотреть на деревенские дискотеки — гость из Прибалтики, а точнее из Риги, некий Саша, двоюродный брат Аленки.
Итого, по моим подсчетам, 16 человек.
Это шествие напоминало паломничество. Нам предстояло 4,5 км по пустынной, песчаной дороге сквозь поля и мимо леса. Шумно и нетерпеливо, в предвкушении празднества наш караван бороздил деревенские просторы.
Во главе каравана шли мы с Аленкой под ручку, Оксана в черных одеждах, облепленная слепнями. Кристина и Валя несли бутылку, пока еще пустую. Марина пачкала в дорожной пыли туфли и красные носки. И прибалтиец невпопад шутивший (видно, волновался). Остальные растянулись еще метров на 50 назад.
Разговор шел о дискотеке. Сначала я получила дельный совет от Аленки:
— Если на тебя кто наезжать будет просто так, то иди ко мне. Я там всех знаю — разберусь.
Я пообещала. Далее пошли размышления о спирте:
— Нам хватает, чтобы быть пьяными, 2 литра. Но, говорят, сегодня 4 будет!
— 4 литра! — восхитилась Кристина, — Охуеть! Откуда?
— Ага, глаза уже заблестели! Алкоголичка хренова! — заметила Аленка и объяснила, — Ариша литр обещала поставить, Павлик с Сережкой — 2, а четвертый тоже откуда-то!
— И как домой добираетесь после 4-х литров? — спросила я из любопытства.
— Ничего, нам не привыкать! — успокоила меня Аленка, — К трем-четырем утра протрезвеем и дойдем!
— Марина сказала, что вы, обычно, к двум возвращаетесь.
— Не-е-е! Мы никогда в 2 не возвращаемся! Ну, если, конечно, поторопимся, то — к трем. Но пока все соберутся, пока дойдем — к четырем.
Все, кроме меня, закурили.
— Где вы спирт добываете? — снова мой вопрос. В этот вечер я проводила деревенский ликбез для себя.
— Ой, в Олдине его как говна! У бабок каких-то покупают! Главное, знать где, а там — кому угодно продадут! Но мы чистый не пьем. У нас разбавленный!
Наконец дошли до Олдина. Остановились возле некоего дома. В него зашла Оксана, кинув остальным краткое "Ждите здесь!" Через минут пять вышла с непонятными ребятами и они ушли в непонятном направлении. Мы по-прежнему оставались на месте дожидаться каких-то "остальных".
Эта полунемая сцена видно была неким ритуалом, обрядом, который я еще не постигла. Поведение всех действующих лиц было четко предопределено. Я же была лишь наблюдателем.
К нам присоединилась Ариша в розовом костюме. Об Арише я услышала от Марины на костре:
— Мы на остановке стояли. Ариша, из Олдина которая, к Павлику подошла, начала ему говорить. А он стоит, молчит, как не слышит. Я к нему подошла, говорю: "Поговори с Аришей! Она же тебя просит!" А он: "Ой, а я и не слышал!" Но пошел, поговорил. Не знаю, будет ли он с ней гулять. Сказал, завтра на дискотеке скажет.
Я всегда дословно записываю то, как рассказывает Марина, потому что она весьма странно строит повествование.
И тут началась гроза. Мы стояли под крыльцом дома. Дождь быстро кончился, подтянулись "остальные". Всех их я видела впервые. И путь продолжился по мокрому асфальту Олдино.
Внезапно затрещал мотоцикл и затормозил возле нашей Фануйловской банды. Бритоголовый парень влил в бутылку, которую несла Кристина спирт. Бутылка заполнилась на треть.
— Ну, что? Кто разбавлять будет? Кать, давай ты — у тебя глаз алмаз!
На первой попавшейся колонке Катя заполнила бутылку до горлышка.
— Дайте! Дайте, я понесу! — визжала Аленка, прыгая возле бутылки с напускным вожделением, — Дитятко мое! Никому не отдам!
Я ошиблась, решив, что следующий пункт назначения — клуб с дискотекой. Мы свернули в парк и, зайдя в глубь, остановились возле бетонной плиты. С одной стороны этой плиты были выгравированы имена погибших в Великую Отечественную Войну со всех близлежащих деревень. Там были фамилии и моих деда и прадеда.
А с другой стороны мемориальной плиты на приступок Женька водрузился с двухлитровой бутылью из-под «Колокольчика» с разбавленной бодягой. Его как на митинге окружили все остальные, пытаясь протиснуться ближе.
— Ну, кто первый пить будет? Давайте в очередь! Первый круг добрый — кто сколько хочет наливаю!
(Эта система с кругами обуславливалась наличием только одного граненого стакана, одной бутылки лимонада для запивки и одного огурца на закуску)
— Давай, я! — сказала Марина, — Я сегодня напиться хочу.
Ей дали стакан со спиртом в одну руку, в другую — бутылку лимонада. И все взгляды с любопытством и радостью уставились на нее.
— Ох, все закрывайте глаза — это рекорд мира! — Марина выдохнула и заглотила водоспирт залпом. Вся скривилась, согнулась, зажмурилась, передернулась и принялась запивать.
— Кайф! — заявила Марина, очухавшись и засияв. Все остальные, внимательно следившие за ее ощущениями и как будто сами их пережившие, тоже обрадовались, и еще больший поднялся ажиотаж возле бутылки, о Марине тут же позабыли.
Марина объяснила моему изумленному виду (я впервые присутствовала на детской попойке):
— Но я еще не пьяная! После первой никто практически не пьянеет! А я хочу напиться сегодня! Ох, как хочу!
— Зачем? — вопрос с моей стороны.
— Просто это здорово! Это весело! Мне уже весело! Но ты не пей — потом не отвыкнешь!
А между тем из бурлящей толпы возле Женьки можно было различить следующие реплики. Павлик с полным стаканом в руках кричал:
— Я не умею оставлять! Давайте выпьем на двоих!
Желающие тут же нашлись. И стакан продолжал круг.
Кристина подначивала Валю:
— Валя, давай, пей!
— Я не знаю, если я буду, то немного! — сопротивлялась Валя, но слегка.
— Женька, налей Вале немного! (Норму бодяги для двенадцатилеток)
Стоял гул, одни уже чувствовали себя вполне пьяными, и дух опьянения распространялся на остальных. Никто не пропускал своей очереди. Все суетились возле Женьки, как птенцы возле кормушки.
— Закусывай быстрее! Огурец где?
— Стой! Куда ты мне столько?
— Очередь соблюдайте! Все помнят, кто за кем пьет? — распоряжался Женька.
— Да, зачем я попробовала! Эх, я грешница! Не смотрите на меня! — сокрушалась Валя, крайне довольная собой.
Я спросила Кристину, у которой уже были красные полусонные глаза, о ее самочувствие:
— Шатаюсь уже! Глаза косые! В голове там такое... — заплетающимся голосом промямлила Кристина. Аленка ее подхватила:
— Знаешь, когда я пьяная я все понимаю! Веду себя как пьяная, но ситуация у меня под контролем. Просто, понимаешь, на дискотеке пьяным весело, а трезвым скучно! Скучно быть трезвым!
Пошел очередной круг, как у Данте, очередной круг ада, в который их утягивало.
— Где стакан?
— Я пью! Я пью! — кричала Аленка.
— Женька, налей мне-то! — просил Лешка Михеев где-то из-под ног Женьки, — Я всего три стопки выпил!
— Налей мне! — кричали со всех сторон.
— Нет, Катька просила проследить, чтобы и я выпил! — отмахивался еще трезвый Женька.
— Корабли в моей гавани жечь... На чего-то там променяем билет! — запела Надя скрипучим воплем, тут же подхваченным еще парой голосов.
— Закройте рот, еб-твою! — перекрикивал всех Женька, — Кто не будет слишком пьяным, скажите Чистякову, чтобы он меня завтра в Починке встретил! Чистяков, блять! Чистяков, ты слышал?!
— Да, слышал я!
— Ты, блять, по фамилии Чистяков, не забыл, что я тебе сказал?!
— А я не пьяная! — говорила Аленка дереву.
Марина стояла, подпирая бетонную плиту, и говорила мне:
— Ты если про меня что-нибудь писать будешь, ты не пиши, что я пьяная. Ни пила, ни курила. Не пиши только! Ладно?
Я пообещала не писать и пошла узнать, что случилось. Лешка Михеев, скрючившись, сидел на паребрике и отплевывался. Рядом стоял Павлик и пояснял сочувствующим:
— ... и запил его спиртом! Ой, его колбасит теперь по-страшному!
— Кого?
— Лешку Михеева! Он спирт выпил — прыг! И запил его спиртом! Смешно получается! Он не знал, что это спирт. Думал, что вода. И как воду начал хлестать!
Действительно, смешно получилось. Подошел совсем раскрасневшийся Максим:
— Фу, блять, я больше пить не буду!
— А ты знаешь, для чего мы пьем? — принялся растолковывать мне Павлик по своей привычке всем все объяснять. Но Максим его опередил:
— Чтобы веселее танцевать было! Ну, мы когда это танцуем на дискотеке, блять, это вообще, блять! Мы приходим, блять, пол зала занимаем, блять! Видят, блять, фаныловские пришли, свистят, ****ят, блять! В общем, вообще, блять!
Дослушав Максима, я вновь вернулась к Марине.
— Видишь значок? — показала мне Марина. — Это Наталья Орейро! Я как она буду.
Теперь я догадалась, кого мне напоминала Марина в своей красной кепке, надетой козырьком назад. Когда-то Марина мне говорила, что она выучила песню Орейры из "Дикого ангела". Я попросила ее спеть. Она тут же запела, коверкая испанские слова русским плетущимся языком.
Я подставила диктофон ей под нос, и запись получалась довольно неплохая.
— У меня голова кружится! Все, во всю! Я вообще стоять на ногах не могу! — этими словами Марина закончила выступление.
— Ночь на ладони! Нас не догонят! — кричала Надя, прыгая и пихаясь.
Не сосчитала, до какого круга Дантова Ада они допились, но Фануйловская опьяненная делегация двинулась в клуб на дискотеку. Некоторые передвигались, как бычки, — вздыхая и шатаясь на ходу.
Клуб был деревянный, отдаленно напоминал Сарай. Кажется, раньше на его месте стояла церковь, а сейчас это была антицерковь — девятые врата.
Мимо билетерши старались идти по возможности прямо с трезвым видом, а, войдя в зал, дойдя до противоположной стены с откидными креслами, приземлялись точно мимо.
Марина рухнула на кресла. Кристина делала неудачные попытки подергаться на "танцполе" вместе с Валей, но ноги подводили и она постоянно падала, поднималась и покатывалась со смеху.
В конце концов, Валя помогла ей сесть на кресло рядом со мной. Кристина ворочалась в кресле, и я поддерживала ее, чтобы она не сползла на пол. Еще мне приходилось следить за "танцующей" Мариной, сумевшей встать, чтобы она не обрушилась на нас.
С другой стороны от Кристины сел поддержать ее Максим. Он откинул ничего не соображавшей Кристине голову и присосался к ее рту, обслюнявливая ей все лицо. Кристина, похоже, даже не заметила.
Все смотрели на них, показывая пальцами и потешаясь. Валя стояла как вкопанная с выпученными глазами: Кристина была ее ровесница и подруга.
Марина, натанцевавшись, снова угодила в кресло и отключилась.
Аленка все еще дергалась, только изредка падая на пол, с визгом и криками. Колбасился еще Михеев.
Женька и прибалтиец сидели в креслах. Саша, наверное, не так представлял себе деревенскую дискотеку из далекой Риги, оттуда всего не разглядишь(!), и был недоволен:
— Нажрались, блин! Тоже мне дискотека!
К Кристине, покинутой Максимом, подошел Сережка, тоже пытался расцеловать, растолкать:
— Кристин, тебе чего совсем фигово?
В ответ послышался стон.
— Костя! — крикнул Серый. — Потащили! Она уже блюет!
Ее выволокли на улицу, посадили за клубом. Кристина абсолютно вырубилась, лицо ее стало бледно-желтым. Никакие пощечины не могли привести ее в чувства. Она была почти без сознания.
Прибежала Оксана, сестра Кристины:
— Пить не ***, блять, не умеете! Ей 12 лет, а она нажралась, блять, сука!
— Пусть блеванет, легче будет! — давали советы олдинские мальчишки.
Появилась шатающаяся Аленка, прислонилась к дереву и стала блевать. Когда она выблевалась, ее посадили рядом с Кристиной. Оксана всех разогнала и осталась, опираясь на собственный опыт, приводить их в чувства.
В клубе народа прибавилось, но из всех Фануйловских танцевала одна Валя. Я думала этой дискотеке не будет конца, но она, наконец, закончилась. Мне было все ново и интересно, но кассеты могло не хватить.
На скамьях стадиона, который размещался рядом с клубом, приземлялись фаныловские, собираясь отправиться в обратный путь.
Кристина спала на коленях у какого-то олдинского парня, Аленка, скрючившись вдвое, все еще блевала, Марина лезла к какому-то олдинцу, умоляя:
— Сереж, пожалуйста, ... Сереж, ... довези меня, пожалуйста...
— Трезвей давай! — говорил Кристине, держащий ее парень. — Всю дискотеку с ней просидел!
— Пожалуйста, до дома довези, Сереж, пожалуйста...
Сашка Чистяков, сидевший рядом с Аленкой, присоединился к Маринке:
— Вот только девчонок довези, блять! Серега! Довези девчонок, Серега!
— На чем?
— Ну, у тебя же что-то есть! Мопед, блять!
— Какой мопед? Мотоцикл!
— Ну, на мотоцикле!
— Пожалуйста, довези меня! — стонала Марина. — Сереж, пожалуйста, умоляю!
— Пойми, Серега, — объяснял Сашка, почему девчонкам не дойти, — бывает, что можешь, но не хочешь, а тут хочешь, но не можешь! Понимаешь?
Серега не понимал, потому что не было бензина.
— Ни фига себе, блять, ну, ты и разорвала себе коленки! — поразился Сашка порванным штанам Марины.
— Я разорвала себе? — удивилась, не удивляясь, Марина, — Вообще мне плохо было...
— Алкоголичка! А я уже трезвый! — похвастался Саша.
— Я всего шесть рюмок выпила и чего блять? — сказала мне Валя, которая была самой трезвой в сравнении с другими. — Мне уже посрать на всех и на дискотеку! Я домой хочу!
Аленке было хуже всех, если Кристинка спала, а к Марине вроде вернулось сознание, то Аленка блевала без остановки, трясясь от холода в мокрой одежде, потому что ее решили посадить под колонку для отрезвления.
— Да, воды налейте ей в рот! — сказала Валя, глядя на Аленку.
— Она сблюванет — ей лучше станет, — согласился Сашка, — Знаете, как ей вообще было? Она блевала, блять, и идти не могла. Вон — целый вечер блюет!
Пришли Костя, Сережа, Павлик в обнимку с Аришей, Катя с Надей, которые принялись переодевать Аленку, пьяная Оксана стала тормошить Кристину и орала:
— Ну-ка, на *** в себя пришла быстро, пьяная тварь!
Кристина только стонала.
Катя и Надя взяли Аленку под руки и потащили ее домой. Мы все тоже отправились в обратный путь, за исключением Марины. Она куда-то делась, и мы не могли ее нигде найти. И мы ушли, несмотря на вопли Оксаны, которая кричала, что мы не имеем права оставить пьяного ребенка, то есть Кристину.
В Олдино не было фонарей, вокруг было темным-темно, дорога была видна всего на три метра вперед. Остальное — тьма. Только изредка мелькала зарница, как свето-музыка, освещая все небо. Я впервые в жизни видела зарницу и даже до этого вечера не подозревала о ее существовании. Беззвучные вспышки молний придавали какую-то зловещность нашему пути и нереальность.
Нас догнал Леша Михеев, который выбрался из канавы.
— Это вы меня кричали? — рассказывал он. — Я услышал и пошел на голоса! А то бы там до завтра провалялся!
Впереди нас за пределами видимости шли Катя, Надя, поддерживающие Аленку, Сашка Чистяков и Сережка.
Вдруг оттуда из темноты до нас донеслись крики, вопли, лай. Жуткий дикий лай, мы остановились как вкопанные. Из криков мы уяснили, что кого-то из наших покусала собака.
Стало страшно. Посоветовавшись, мы решили обойти этот участок дороги. Спустились по тропинке куда-то между заборами и пошли задами огородов, ноги вязли в грязи, ничего видно не было. Кто-то предположил, что это была та очень злая собака, которая где-то здесь живет, ее держат на цепи и, видимо, она сорвалась и перепрыгнула через забор.
Мы забрели в тупик, и нам пришлось вернуться на дорогу с надеждой, что собака убежала и больше не нападет. Но собака не снаряд. Как только мы вышли на дорогу, на нас с ревом и лаем из темноты бежало огромное чудище!
Валя собралась было бежать, но я схватила ее за руку, и мы замерли на месте. Чудище подскакало, но притормозило в метре от нас и остервенело залаяло, и тут же переключилось на мальчишек: с перепугу еще пьяный Михеев схватил Павлика, Павлик Костю и они дружно повалились в канаву, не удержав равновесия, а Павлик кричал: "Ой, укусила! Укусила!" Собака их облаяла, но не набрасывалась, и убежала. Убежала в ту же сторону, куда мы шли.
Перепуганные и протрезвевшие окончательно, мы снова пошли в обход. На этот раз по старой Лугининской дороге через пьяный мостик. Мне сказали, что если бы я этот мостик видела днем, я бы ни за что через него не пошла. Никто не знает, какие силы его держат. Видимо, те же, что и мой Сарай.
Но видно мостика не было. На ощупь ползком мы перебирались через нагромождение бревен, которые шатались, через прощелины. Где-то внизу журчала вода. Я придерживала одной рукой диктофон, чтобы он не вывалился из кармана в реку. Это была трудная переправа.
Теперь мы шли параллельно Молдину по полю. Когда мы удостоверились, что прошли достаточно, чтобы избежать новой встречи с собакой, мы свернули в прогон и вновь оказались в Олдино. Уже почти на выходе из деревне стоял дом с освещенными окнами, и какое-то скопление людей было на его крыльце. Это были Сашка, Сережка и согнувшаяся Аленка.
— Катьку собака покусала! — взволнованно рассказал нам Сережка. — Она вся в крови!
Мы заглянули на веранду. Катя рыдала, ее успокаивала и обнимала Надя. На руке и на ноге у Кати были огромные раны. Кровь уже смыли. Через некоторое время пришел врач, сделал перевязки и дал успокоительное.
Мы все это время ждали на крыльце. Мальчишки обсуждали случившееся и план, как они убьют эту собаку. Лешка Михеев сказал:
— Хорошо хоть Катька пьяная была — не такой стресс!
Где-то раздобыли машину и отправили Катю с Надей и еще не очухавшуюся Аленку в Фануйлово.
А сами отправились пешком. Мальчишки свистели и орали всю дорогу, отпугивая кабанов, которые могли напасть из леса.
По пути я узнала о дяде Мише Нахуй-Блять.
— Его все так называют, — рассказывал Павлик, — Просто — дядя Миша Нахуй-Блять! Если спирт надо или еще чего — всегда к дяде Мише Нахуй-Блять!
В половине четвертого утра мы вошли в Фануйлово.
Кристина и Оксана пришли под утро.
А Марина, как рассказывала, проплакала в кустах, но, собравшись с силами, пошла домой одна без приключений, и ей совсем не было страшно. Этот случай пополнит ее коллекцию странных историй.
На следующий день, в воскресенье на дискотеку никто из Фануйловских пойти не отважился.
Женька и гость из Прибалтики вернулись, не дождавшись конца дискотеки. Женьке нужно было утром куда-то ехать, а прибалтийцу оказались чужды деревенские забавы.
Катя скрывала от бабушки, что ее покусала собака, пряча бинты под одеждой. Но Надежда Ефимовна все равно узнала. Как показывает практика, в деревне ничего нельзя скрыть — все всегда становится известно и общедоступно, даже тайные дневники.
У меня же появилась восхитительная аудиозапись...