Прости нас, Таня

Алексей Кожевников 3
   

               
         Над поселком, что раскинулся на окраине города, протяжно и басовито пронесся заводской гудок. Он обогнал птиц, людей, машины, проник в каждое жилище, достиг района новостроек.
         У П-образной скамьи собрались на разнарядку сантехники. Заканчивался апрель. Строители спешили - многоэтажку должны были заселить к Первомаю.
         Планерки у сантехников проходили быстро. Состав бригады на протяжении многих лет почти не менялся и потому все, кроме самого молодого - Володьки, хорошо знали свои обязанности.
         Володьку направили к ним недавно, после его освобождения из заключения, куда попал за хулиганство. Не верилось, что этот восемнадцатилетний парень хлебнул лиха.
         Сегодня он подошел к скамье, когда оперативка уже заканчивалась. Не здороваясь, грубо, задом, подтолкнул сидящего на краю скамьи немолодого, сутулого мужчину:
         - Ну-ка, Иван, подвинься!
         Бригадир повернул к нему голову и сердито спросил:
         - Опять опоздал?
         - Прости, начальник, если можешь, проспал. Вчера две серии показывали...
         По вечерам парень подрабатывал помощником киномеханика в местном клубе.
         Бригадир - Павел Лукич - мужик лет сорока пяти, нервничая, перебил:
         - Скоро ли мне  перестанут жаловаться на тебя?! Почему вчера Анну
    в кинобудке на всю ночь запер, да еще нагой?
         Глаза Володьки округлились от изумления:
         - Ё-к-л-м-н! Когда только насексотить успела?! Ну, Анька, погоди, я тебе такое устрою!
         - Она не при чём. Сторожиха сказала. Ивановна в полночь стук из аппаратной услыхала, перепугалась. Когда узнала, кто барабанит, дверь ключом отперла и удивилась - стоит перед нею Анна в чем мать родила и дрожит от холода.
         Парень ухмыльнулся:
         - Ну и что? Это наше дело - мое и Аньки. Уж и пошутить нельзя, сразу на мозги капать.
         - Ничего себе - пошутил! - возмутился молчавший до сих пор Иван.
         - И когда тебя только жизнь серьёзности научит? Неужели недавнего урока мало?
         От последних слов Володька гневным взглядом зыркнул на соседа...
         - Петр, - обратился к сварщику бригадир, - возьмешь его сегодня к себе в помощники. Приварите к бойлеру патрубок с вентилем. Я пошел в контору закрывать наряды.
         - Хорошо, - согласился тот, поглаживая пышные усы.
         Сварщик был худощавым, но мускулистым и сильным. Вовка его побаивался и всегда слушался. Вдвоем они затянули кислородные шланги в подвал. Потом парень вернулся к скамье и подсел к Ивану, который осматри    вал вентиль.
         - Чего уселся? Нельзя Петра одного оставлять.
         -  А ну его! - махнул Володька рукой в сторону дома. -  Жизнь длинная, еще наработаюсь. Покурить надо. Даже са-а-амая маленькая работа должна начинаться с бо-о-ольшого перекура.
         Тут Володька заметил под ногами гвоздь, поднял его, взял гаечный ключ, который лежал на скамье между  ними и застучал за спиной собеседника. Закончив, скороговоркой спросил:
         - Иван, алимберешь?
         Но сосед так был увлечен работой, что не обратил внимания на стук за своей спиной, не расслышал вопроса.
         - Что ты сказал?
         Парень повторил вопрос в том же быстром темпе. Иван с недоумением посмотрел на него, но заметив на лице собеседника лукавую улыбку, проворчал:
         - Ну тебя. Трепач.
         Стал подниматься и ... не смог. Володька от души рассмеялся, наблюдая, как Иван, извиваясь телом, стягивал с себя прибитую к скамье куртку.
         - Поумнеть бы пора, а ты все "шутишь", - обиделся Иван.
         Подошел Петр.
         - Ты почему исчез? - Заметив проказу напарника, хмуро произнес: - Ох и подленький у тебя характер, паря. Так и норовишь кому-нибудь и где-нибудь напакостить. Иван тебе в отцы годится, а ты с ним обращаешься как с ровесником. Салага ты, салага.
         Володька огрызнулся:
         - А сами в молодости не такими были? Слышал я, какую подлость вы устроили когда-то нашему кузнецу дяде Вите.
         Петр дернулся, но Иван незаметно придержал его за полу куртки и прошептал:
         - Не связывайся с ним, - а Володьке резко ответил: - Что было, то было. За тот случай мы все эти годы себя казним. У тебя вот отец, мать  есть. Ты и сыт, и обут. Нужды не знаешь. А мы в войну...- и махнул рукой, дескать, с тобой бесполезно разговаривать.
         Петр с Иваном поднялись со скамьи и направились в ближайший подъезд.
         От Володькиных слов Петру и на самом деле стало не по себе. Ему вспомнились дни юности, когда они, ровесники этого пацана, по сути ничем от него не отличались.
         Виктор и Петр выросли в одном приюте, вместе окончили фабрично-заводскую школу. Потом их направили в одно и то же строительное управление, ПОСЕЛИЛИ в один барак, приспособленный под общежитие. Все это радовало обоих - они вместе.
         Одну часть барака занимали мужчины, другую - женщины, в основном их возраста.
         Тогда-то и пришлась Виктору по душе одна из соседских девчонок. Смехом зальется - парней с ума сводит. Стройная такая, в любой работе быстрая. Виктор, видать, тоже Татьянино сердце за живое задел.
         Время было трудное, военное. Случалось, ребята пухли от голода. Петру с Виктором повезло, - им за вредность профессии полагался к обеду небольшой дополнительный паёк.               
         Чтобы забыть о пустом желудке, ребята вечерами разные развлечения придумывали, хотя и не всегда умные. Сядет кто-нибудь из них на подоконник раскрытого окна, бросит на дощатый тротуар пустой кошелек с привязанной ниткой. Прохожие, заметив портмоне, потянутся к нему и не сразу заметят его движение к окошку. Заметят - сконфузятся, поспешат уйти, а из барака вслед хохот доносится...
         Татьяна с Виктором проводили вечера вместе. Бывало, девушка вбежит к нему и защебечет:
         - Витенька!.. Витенька!..
         Хорошая пара подобралась. Они уж и пожениться решили.
         Кузнец был парнем грузноватым, спокойным и безобидным. Ребята шутили:
         - Таньк, что ты в этом увальне нашла? Скушный он человек, тихоня. Не пара он тебе. Выходи лучше за меня!
         А девушка только счастливо улыбалась...
         В этот вечер парни, по обыкновению, томились от безделья и голода. И, как обычно, стали донимать Виктора шутливыми вопросами.  В том числе и Петр.  И вдруг кто-то из ребят возьми и спроси кузнеца:
         - Витек, а ты бы смог сейчас, при нас, позвать сюда Таню и сказать ей: "Таня, нам не надо больше встречаться. Я тебя не люблю".
         Виктора с постели как ветром сдуло:
         - Ты в своем уме?!
         Шутку подхватили другие:
         - Да где ему, теленку, сказать такое!
         Виктор рассвирепел:
         - Вы что - все белены объелись?!
         - А может быть они правы и тебе действительно нужно проверить ее любовь к тебе, - поддержал затею и Петр.
         Одним словом, довели парня до того, что послал он за девушкой гонца. Та только через порог переступила - и к нему. Так и сияет от радости.
         - Витенька, ты меня звал?
         Кузнец, встав ей навстречу, голову к полу наклонил и дрожащим голосом произнес эту страшную фразу.
         Девушка, все больше бледнея и не проронив ни слова, выслушала его, потом закрыла лицо руками, простонала:
         - Ви-тень-ка-а! - и, заплакав, стремительно выскочила за дверь.
         В комнате повисла  жуткая тишина.
         На другой день Таня, тайком от всех, уволилась с работыь и сразу уехала из города. Куда? Никто не знал, Даже близкие ее подруги. Виктор стал сам не свой. Он искал Таню. Писал, ждал от нее весточки, надеясь на встречу, и через несколько лет, видимо, потеряв надежду свидеться, наконец, женился - последним из ребят, разлучивших его с Татьяной.
         Теперь, спустя много лет, при встрече с ними, Виктор только  кивком головы отвечал на приветствия бывших друзей, и молча проходил мимо. Даже Петр не был исключением.
         И вот сегодня та неприятная история вспомнилась Петру во всех мелочах...
         Вернулся из конторы Павел Лукич, с которым его связывали многолетняя работа и дружба. Поинтересовался:
         - Что такой невеселый?
         - Нездоровится, - отмахнулся Петр.
         - Это тебе-то нездоровится? - удивился Павел Лукич.- Ты вроде никогда не жаловался на хвори...
         Прошло несколько дней. И вдруг по управлению разнеслась страшная весть - погиб Виктор. Говорили, будто б он решил, без предупреждения, проведать на работе жену. Здание фекально-очистных сооружений стояло далеко от жилых кварталов. Двери в него оказались не запертыми и поэтому, едва он вошел внутрь, как сразу же увидел измену жены. Ни слова не говоря перепуганным виновникам, Виктор неожиданно бросился вниз головой на шток огромной задвижки, почти неразличимой в глубине колодца, расположенного в центре помещения. Смерть наступила мгновенно...
         На кладбище, слушая траурную речь начальника управления, Петр затуманенными глазами оглядывал людей, окружавших могилу друга. Неожиданно, в стороне от всех, между памятниками, он увидел женщину в черном платке     и стоявшего рядом с нею юношу. Издали наблюдая за происходящим, женщина то и дело прикладывала к глазам носовой платок.
         Поразившись сходству парня с Виктором, Петр сразу догадался, кто он.
         Стараясь быть незамеченным, Петр кружным путем, сбоку, подошел к ним и шепотом проговорил:
         - Прости нас, Таня.
         Женщина в испуге повернулась в его сторону:
         - А, это ты, Петя, - и разрыдалась, уронив голову на плечо сына.
         Лишь Володька заметил сварщика рядом с незнакомцами. Он дернул Ивана за рукав и тихо спросил:
         - Дядя Ваня, кто они?
         Тот долго и растерянно смотрел на женщину и юношу и ничего не отвечал, будто не слышал Володькиного вопроса. Но ответа уже и не требовалось - догадался сам.