Таксист сказал, что нужно ему посоветоваться с Эльзой и ребятами. Он объяснил, что Эльза – это мощный экстрасенс, она очень интересный человек, что вокруг нее в городе образовался кружок таких же специфических людей.
И вот они едут к Эльзе.
Снова за рулем Таксист, снова бешеная гонка, но уже днем, он ведет машину, почти не пользуясь тормозами, Феоктистова тошнит от этой гонки. Но вот они выехали за город.
Вокруг уже заснеженная равнина, редкие деревья, иней сделал их волшебными.
- Посмотри, какая благодать! – Сказал Таксист. – Если у человека и есть смысл в его жизни, то это созерцание.
- Как это? – Феоктистов отвлекся от своих мыслей о Ляле.
- А очень просто. Смотришь на эту красоту и растворяешься в ней, испытываешь экстаз. Нет ничего выше этого.
Феоктистов видел же не равнину, не деревья по сторонам дороги, не иней этот прекрасный, серебристый, а смеющуюся обнаженную Лялю. Он жалел, что тогда не попытался использовать положение, не овладел Лялей, он ее безумно желал.
- Бабы ни в какое сравнение не идут с созерцанием или медитацией. – Говорил Таксист, - он читал мысли Феоктистова.
- Ну как сказать, - промычал Феоктистов, - он боролся, но обольстительный образ Ляли не покидал его.
- Да уж, поверь, кто пережил экстаз медитации, знает, что это такое! Это тебе не бабы с их менструациями, с их перепадами настроений, с их вечным непониманием – люблю не люблю. Это трансцендентальное. Высшее, что может испытать человек. А вот Эльза, как и прочие сильные экстрасенсы-женщины, уже не совсем баба. Это интересная вещь. Бабское из бабы ничто не может выбить - даже власть. Баба, наделенная большой властью по некоторым признакам – мужик, но по сути все равно баба! С ее самодурством и эмоциями. А вот женщина-экстрасенс - иное. Она переживает трансцендентальное. Она выходит за рамки бабского. И вот здесь женская интуиция иногда дает замечательные реакции.
Феоктистов смотрел на руки Таксиста, у него были большие, но красивые руки с длинными пальцами, они спокойно лежали на руле, в этот день на некоторых пальцах Таксиста были медные кольца и на запястье был медный браслет. Он как-то сказала, что надевает все эти побрякушки на себя не ради красоты, а чтобы на нем был металл, ибо всякий металл дает силу, просто нужно знать, что именно в этот день стоит надевать. Из того, что он носил, Феоктистову больше всего нравился перстень странного какого-то золотисто-зеленоватого цвета, потом выяснилось, что этот перстень из сплава золота и платины.
- Странно, - сказал Феоктистов, - вот тебе 50 лет, а энергии у тебя навалом, так и прет, куда больше ее, чем у меня.
- Ничего странного, - ответит Таксист, - есть методы, как набирать энергию, ее же полно вокруг, весь Космос у нас под рукой.
- А меня научишь?
Феоктистов с детства занимался разными видами спорта, бегом, боксом, прыжками в длину, гимнастикой. Годам к 20 он получил атлетическую фигуру, но сейчас стал набирать жирок, пока это не было особенно заметно, но рельеф мышц постепенно стирался, и чувствовал себя он постоянно разбитым и слабым.
- Научу, - сказал Таксист, - но для начала воспользуйся дарами природы. Есть такое растение – элеутерококк, настойками все аптеки завалены, утром встаешь и натощак капаешь в водичку этот элеутерококк, не больше пяти капель вначале, а потом посмотрим. И пьешь месяц.
- О, я знаю элеутерококк, - сказал Феоктистов, - нам тренер по бегу рекомендовал, я его пил, но по чайной ложке, потом спиртовые настойки запретили продавать в аптеках.
- Сейчас продают, только пить нужно, как я сказал по пять капель. Больше не значит лучше. Единственное, к Ляле тебя будет с элеутерококка тянуть все сильнее, но это уж издержки, ты и без этого корня с ней хлебнешь.
Таксист затормозил. Словно ниоткуда вырос поселок-призрак, на землю к вечеру пала туманная изморозь, вот в этом тумане стояли прекрасные особняки, и не из красного кирпича, как по всей России, эти страшные дома новой знати, похожие на тюрьмы и бани одновременно, а из белого камня. Архитектура домов была разная, но выдержанная в одном стиле, что тоже редкость для разбогатевших совков.
- Послушай внимательно меня, - сказал Таксист с какими-то приглушенными интонациями, и
Феоктистов почему-то замер. - То, что ты здесь увидишь и что услышишь – это все тайна. Я тебе верю как брату, знаю, что ты надежный человек, но и просто во имя твоего же блага никогда не говори о том, с чем ты можешь столкнуться здесь.
Видя, что его младший товарищ прямо замер, Таксист сказал:
- Ничего страшного ты не увидишь, тем более, ничего страшного с тобой не случится, но помни мои слова, никому и никогда не рассказывай, что было здесь. Во имя собственного блага.
И они вошли в дом, их встретила дама лет сорока, которая представилась Эльзой. Крашеная блондинка, полная, даже рыхлая, с большим задом, с большими белыми руками, но при этом красивая. Вот это было совершенно не объяснимо! И черты лица у нее были крупные, и живот ощутимо обтягивался шелковым платьем. Еще в ее густых волосах был повязан огромный красный бант, что выглядело уже совсем комично. Точнее, должно было выглядеть комично, но здесь воспринималось как норма. Феоктистов почему-то не только не удивился этому банту, но даже умилился. И еще от дамы очень хорошо пахло, густо, но запах этот не был только запахом духов, но и каких-то благовоний, курений.
«Дыша духами и туманами» - всплыло в голове Феоктистова.
Дама именно «дышала» чем-то загадочным. Но и располагала к себе своими широко распахнутыми глазами, своей манерой поправлять волосы. И главное своим низким, но очень приятным голосом. Она обольщала этим голосом, возбуждала:
- Вот вы какой, Феоктистов, - сказала Эльза, протягивая руку.
Феоктистов хотел было пожать эту руку, но та вспорхнула к его губам, и он без всякого усилия прижался к душистой прохладной коже губами. И возникла интимность, близость, вот так сразу.
Эльза бросила на него пронзительный взгляд, она все видела и замечала. И сказала:
- А давай на «ты»? Ты забудь сегодня про Таксиста, думай обо мне, будь рядом со мной. Мы будем дышать одним с тобой воздухом, и думать об одном. Это очень увлекательно.
Она засмеялась и легонько ударила Феоктистова по плечу.
Они прошли в большую комнату, Феоктистов ожидал увидеть стол накрытый яствами, но ничего этого не было. Даже чая.
Стены этой большой комнаты были сплошь увешены разными зеркалами, а одна стена вообще была без окон и была сплошным зеркалом, она увеличивала пространство комнаты. Еще здесь были диваны разной величины, и кресла. В этих креслах сидели гости. Эльза подводила к ним Феоктистова.
Первым был человек на вид типичный чиновник, но с пронзительным, прямым взглядом, как взгляд ружейного дула:
- Это наш Прокурор, - ласково проговорила Эльза.
Следующий гость оказался местным владельцем магазинов, и бывший второй секретарь райкома партии. Секретарь был щуплым, но властным мужичком, на руке его синела полустертая татуировка «Ваня».
- А это наш новый гость, наш молодой друг, - представила Феоктистова Эльза, и, понизив голос, добавила, - наш новый брат.
По коже Феоктистова пробежали мурашки. Это вроде масонской ложи, что ли? Если о нем сказали «брат»?
Эльза подвела его к даме лет сорока пяти с большим хищным как у акулы ртом, напомаженным в ярко алый цвет. Глаза у нее были разные – один серый, а другой темно-карий, большой нос, низкий лоб и тоже бант в волосах. Она оказалась ректором местного пединститута по имени Ядвига.
Феоктистов и ей хотел было поцеловать руку, но его как током ударило, когда он согнул шею, он еще ничего не понял, но руку просто пожал, потом увидел взгляд Эльзы, в нем горела ревность.
« Ага» - подумал злорадно Феоктистов, - и вам ничто человеческое не чуждо!
- Ядвига, - проворковала пристыженная Эльза (она явно прочитала мысли мужчины), - посмотрите как он мил, наш новый молодой человек!
- Да, - засмеялась в нос Ядвига, - просто лапочка, вкусняшка.
Она облизала губы. И Феоктистову стало немного страшно от ее акульева прикуса.
- Господа, - обратилась к собравшимся Эльза, - поскольку среди нас новый человек, наш новый брат, то начнем с азов. Пусть каждый сделает ему что-то хорошее.
- Я начну,- сказал прокурор. – У него же третий глаз не открыт еще, что очевидно. За одно и всем третий глаз промою. Молодой человек, достаньте монету какую-нибудь, приложите вот сюда, между бровями.
«Издевается, что ли? - подумал Феоктистов, но послушно достал монету. – Фиг с ними, буду делать все, что скажут, от меня не убудет».
Он приложил монету. Прокурор встал напротив него, и направил в сторону монеты и третьего глаза, который она прикрывала, свой указательный палец. Он застыл в этой позе, весь напрягся страшно, натужился. И скомандовал хрипло: «Отпусти монету».
Феоктистов отпустил, но она висела, она словно прилипла! Это было чудо какое-то. Что это?
Буквально через минуту Прокурор убрал свой палец, монета нехотя отлипла, медленно упала и покатилась, подпрыгивая.
- Ну все, - сказал Прокурор, - теперь будешь видеть третьим глазом, как прочими двумя, и даже лучше. Все фибры человеческой души узреешь, так сказать.
Поднялся Секретарь и сказал:
- Поскольку все мы, товарищи, строим наше собственное новое общество, так сказать, делаем былью то, что не состоялось для масс, т.е. коммунизм, но это уже будет наш персональный коммунизм, и на пути к нему нужно, так сказать, нечто преодолеть в себе, изжить раба, так сказать, и так сказать, продвинуться и взять неведомую высоту, то я предлагаю нашему юному другу, брату, научиться простому искусству расслабления, чтобы он понимал, так сказать, что пока стоишь в очереди к коммунизму, то время терять не нужно. Кайф можно получить еще и до коммунизма банально расслабив мышцы лица…
И тут у Феоктистова расслабились мышцы лица до такой степени, что лоб словно стал стекать, щеки отвисли, желваки расслабили до конца, может быть, первый раз за всю жизнь.
- И расслабить мышцы шеи и плеч…
У Феоктистова расслабились мышцы шеи и плеч, и словно тонна груза, которую он носил на себе, была сброшена.
- И мышцы спины и поясницы, мышцы рук и ног…
Расслабились мышцы рук и ног… Феоктистов ощутил немыслимое наслаждение свободы и легкости, ему захотелось смеяться.
Тут поднялась гибкая как кошка Ядвига и вкрадчиво, чуть шепелявя как француженка, сказала в нос:
- Наш друг и брат красив, но он мало что смыслит в деле обольщения людей, всего один урок, скажите себе властно, что вы неотразимы.
Расслабленный Феоктистов уже не считал, что с ним шутят и сделал то, что ему сказали, он произнес про себя формулу о своей неотразимости.
- Оооооооооо! – заколыхалась Эльза, - как меня тянет к тебе, мой милый друг!
- Да, - согласилась Ядвига, - наш друг не отразим.
- Ну а теперь, - сказал Эльза, - настала моя очередь! Наш молодой человек получил практически все, что нужно для счастливой и безбедной жизни. Он прошел первое посвящение, и это дело нужно отметить… Мы полетаем…
- Какой восторг, - сказал сипло прокурор, - ты так давно нас этим не баловала…
- Ура, - коротко сказал Секретарь.
- Это с нашим молодым человеком будет так эротично, - усмехнулась Ядвига.
- О, да, - сказала Эльза.- Итак, мы начинаем.
И она стала раздеваться. И прочие тоже. Но Феоктистов стоял рядом с Эльзой, а потому именно на нее устремился его взор. Он был полон недоумения. Что происходит?
Но запущенный механизм расслабления не останавливался на полпути, Феоктистов продолжал расслабляться, оказалось, что у этого процесса нет дна. Что-то щелкнуло в мозгах и вслед за мышечным расслаблением началось расслабление сознания. Это было божественно хорошо. А потому и процесс раздевания вокруг него воспринимался как-то мило. Ну раздеваются люди и что?
Эльза была крупной дамой, она сняла с себя верхнюю одежду, и оказалось, что она сексуальная, безумно сексуальная, белая, нежная… Вот она сняла бюстгальтер и вывались медленно большие белые груди, вот сняла трусики…
- Ну что же ты, - сказала она Феоктистову, - это же как на нудистском пляже, раздевайся, а то не полетишь.
Феоктистов стал стаскивать с себя одежду, но засмущался, ибо близость Эльзы привела к тому, что кое-что в нем изрядно напряглось.
- Это так мило, - сказала Эльза, - спасибо, я тронута.
И она стала взлетать.
- Я лечу на крыльях обожания молодого человека, - воскликнула она.
И тут Прокурор как-то горизонтально лег лицом вниз на высоте примерно метра, захохотал и повернулся вверх животом, тут и Ядвига стала подниматься вертикально вверх, демонстрируя себя, она явно в этом соперничала с Эльзой. И Секретарь подпрыгнул и завис.
Что это? Этого не может быть. Просто не может быть! - возник тихий внутренний вопрос у Феоктистова.
- Не напрягайся, - сказала Эльза, мягко подлетая к Феоктистову, - это даже проще, чем плавать и ездить на велосипеде, я тебе помогу в начале.
И тут словно воздушные фонтаны забили от пола… И подняли Феоктистова. Он завис… и упал. Но без всякой боли.
- Не бойся, мой мальчик, я с тобой, - сказала Эльза.
И снова забили эти фонтаны, и страх ушел, и Феоктистов стал подниматься… неохотно, медленно. И тут к нему пришло воспоминание полета во сне, ведь там он ничего не боялся и парил как птица. Он вспомнил это ощущение и мгновенно воспарил под самый потолок
- О, Боже! – завопил он в восторге и тут же ударился спиной о потолок.
- Осторожно! – крикнула Эльза, - летаем только по дому.
А под потолком уже парили прокурор со своим огромным пузом, он кувыркался в воздухе и нежился, и хихикал от удовольствия. Рядом лицом вниз завис Секретарь, и на его волосатой спине можно было прочесть татуировки – «Не забуду КПСС», « С любовь к Леониду Ильичу». И так же на одной ягодице был серп. А на другой молот.
Ядвига поднялась к ним вертикально вверх, она явно показывала фигуру. Фигура у нее была еще хорошая. Узкая талия, в меру широкие бедра, стройные ноги.
- Полетели на кухню, - захохотал Прокурор, - он как-то медленно, словно лениво задвигал толстыми руками и поплыл к выходу из комнаты.
А вот Секретарь демонстрировал отменную технику, он плыл, куда хотел лежа на спине, не шевеля даже пальцем.
Ядвига встряла между ними, и большие розовые соски ее груди оказались прямо у губ Феоктистова, но тут между ними втиснулась Эльза со своей грудью. Феоктистов с радостью наблюдал эту конкуренцию.
- На кухню, все на кухню! – звал за собой Прокурор.
И все гуськом двинулись на кухню. Приплыли на огромную кухню и стали кружить там.
Никогда в жизни Феоктистов не испытывал ничего подобного. Все его радости были как-то ограничены горестями. Даже сильно радуясь чему-либо, он всегда знал подспудно, что рядом горести, что все это закончится горестями.
Тот же алкоголь. Свобода, которую он давал на краткое время, тут же оборачивалась похмельем, любовь к женщине оборачивалась страданием. И только этот полет был непостижимо комфортным состоянием души и тела.
Феоктистов перестал анализировать происходящее, перестал давать какую-либо оценку всему этому. Ему было хорошо, благодатно, он был счастлив. Он никому не причинял зла и парил как птичка божья.
Очнулся он в машине, рядом сидел Таксист.
- Где ты был? – спросил удивлённо Феоктистов, находясь в полном блаженстве.
- Тебя оберегал, мало что… - сказал Таксист. – Они тебя приняли и полюбили, а могло иначе обернуться, вот тогда бы я пришел на помощь.
- Но ты все видел?
- Видел. И это нормально. Нормально быть счастливым и не платить за это самую высокую цену, как это случается в обычном мире.
- Это было чудо, - пробормотал Феоктистов, проваливаясь в сон, - за что мне это?
- Ты же хороший парень, заслужил. – Отвечал Таксист. – Хорошие люди так редко встречаются, ты всю жизнь прожил, и главным твои остережением было не причинение зла другим. Вот и к тебе пришло безгрешное блаженство.
… Очнулся Феоктистов от того, что Варвара трясла его за плечо. Он открыл глаза, понимая, что находится в ее квартире.
- Ты знаешь, сколько ты спал? – Варвара стояла над ним, уткнувши руки в бока. – Где хоть был? Приехал трезвым и спишь уже… восемнадцать часов…
Так это был сон?
Но блаженство продолжалось. Только проснувшись, Феоктистов тут же стал расслабляться, как учил его Секретарь. И за злобой Варвары своим третьим глазом он увидел сексуальную жажду.
- Помоги женщине, - раздался неведомый голос.
Феоктистов откинул одеяло...
Продолжение http://www.proza.ru/2013/10/22/1309