За окном жалобно и протяжно завывал ветер. Ночное декабрьское небо постепенно светлело, таяли звезды. Только одна, самая стойкая звездочка все еще мерцала посреди небосклона, словно пытаясь продлить свою хрупкую жизнь...
К утру ветер еще больше усилился. Пашка проснулся от ударившей в окно снежной крупы. По стеклу царапнула ветка рябины. Он открыл глаза, и теплая волна нежности заполнила сердце. Очень осторожно, стараясь не разбудить, Пашка поцеловал в висок Елену, лежавшую в его объятиях.
- Леночка... любимая... - прошептал он.
Но Елена тоже не спала. Она улыбнулась, и подняла ресницы. Пашка почувствовал, как она взяла его за руку.
- Я не сплю, Пашенька, - проговорила женщина.
- Одновременно проснулись, - улыбнулся Пашка и провел ладонью по ее щеке.
В комнате был полумрак, но он скорее чувствовал, чем видел, карий лучистый взгляд Елены и ее нежную улыбку.
- Будильник еще не прозвонил, Паша, - прошептала Елена. - Я завела на полвосьмого.
- У нас есть еще немного времени, - ответил Пашка.
Он поцеловал Елену, до конца еще не веря, что счастье может быть возможно и настолько близко и реально.
- Сегодня мы уедем,- торопливо прошептал он ей на ухо, - Леночка...
Она обняла Пашку худыми руками за шею и прижалась к нему.
- Уедем и найдем место, где нас никто не отыщет, - продолжал шептать Пашка, гладя Елену по волосам. Они были мягкими и шелковистыми...
Елена всхлипнула, и Пашка почувствовал, что ее щека стала влажной.
- Так хочется этого, Пашенька, - услышал он ее шепот. - Но мне очень страшно... страшно за тебя.
- А что страшно? - делано веселым тоном спросил Пашка. - Все у нас получится, Лена. Надо верить.
Он хотел обнять ее крепче, но все еще робел. Ночью то ли от выпитого спиртного, то ли от какого-то безрассудства, он был с ней гораздо смелее. Но сейчас... Откуда-то вдруг появилась подлая, скользкая и холодная, как змейка мысль, что Елена с ним только из чувства благодарности. Пашка нахмурил брови, продолжая держать ладонь Елены в своей руке...
"Была-не была", - мелькнула мысль.
- Я... я люблю тебя, Леночка, - решительно произнес он. Голос был каким-то чужим и охрипшим, видимо от волнения.
Елена молчала. Пашкино сердце оглушительно билось в груди. И сейчас он знал, что нет для него ничего важнее ее ответа.
- Глупый ты мой... - прошептала Елена. - Глупый мой мальчик.
И дальше ничего не сказала. Только обняла, и он почувствовал ее долгий поцелуй на своих губах.
Зазвонивший через полчаса будильник прозвучал, как приговор. Пашка выпустил женщину из объятий и встав с постели, поежившись от холода, выключил его.
- Ну все, Лена, - собственный голос казался ему каким-то чужим. - Надо собираться.
Вещи, свои и дочкины, Елена собрала еще накануне вечером. Все уместилось в один небольшой чемодан. Сейчас он стоял в прихожей, а Елена кормила на кухне Настю гречневой кашей. Пашка, допивший чай, сидел рядом. Он нервничал, очень хотелось курить, но он героически сдерживался.
- Ну давай, Настя, кушай поживее, - в голосе Елены послышалось легкое раздражение. Она заметно нервничала, и когда поставила на блюдце тонкую белую чашку с недопитым чаем, парень заметил, что рука ее немного дрожит.
- Все будет хорошо, Леночка, - обнадеживающе улыбнулся он Елене, когда встретился взглядом с ее темными тревожными глазами.
- Дядя Паша, мы едем куда-то? Куда? - живо спросила Настя, ковырявшая ложкой в тарелке с кашей.
Она уже успела заметить собранный чемодан и стоявшую рядом сумку дяди Паши с вещами.
- В Африку, - улыбнулся ей Пашка и погладил по голове.
- Правда? - девочка серьезно посмотрела на него большими глазами. Она поверила, и Пашке стало неловко.
- Пошутил я, Настена, - буркнул он - Не в Африку, конечно, но там тоже хорошо тебе будет.
- Как ножка твоя? - спросил в свою очередь у девочки.
- За ночь стало получше, - ответила Елена, доливая в стакан дочки кипяток. - Отек спал и даже ходить немножко может.
- Я и вправду могу! - воскликнула девочка.
- Вот и хорошо, - улыбнулся Пашка. - Но ходить много тебе, Настена, все равно не надо.
- Лена, я ее понесу, - обернулся он к Елене.
***
Позавтракав и одевшись, они вышли из квартиры. К счастью на лестнице и у дома им никто не встретился, и Пашка посчитал это добрым знаком.
- Ну что, сможешь сама идти? - спросила Елена у Насти, когда Пашка, несший девочку на руках вниз по лестнице, поставил ее на мостовую у дома. Утро было сырым, холодным и очень ветреным. В лицо Пашке ударила колкая ледяная крупа, и он, поежившись, поднял воротник куртки. Елена присела перед дочкой и потуже завязала на ней шерстяной шарф.
- Сможешь идти сама? - вновь спросила она.
Настя кивнула и, уцепившись за руку матери, сделала несколько смелых шажков. Она хромала, но шла довольно быстро.
- Устанешь - скажи, возьму тебя на руки, - Пашка погладил ее по голове.
- Хорошо, дядя Паша, - серьезно ответила девочка.
Она выглядела притихшей, как будто и ей передалась тревожная сосредоточенность взрослых.
- Можно взять извозчика, - предложил Пашка, заметив, что вскоре Настя устала и остановилась.
- Да, пожалуй, - согласилась Елена, - так будет быстрее.
Они обогнули Богословский парк и выехали на соседнюю улицу. Вскоре Пашка остановил извозчика, и менее чем через полчаса они уже были на городском вокзале.
Поезд уже стоял на платформе, и можно было занимать места. Но до отправления оставалось почти пятьдесят минут. Они зашли в вагон и заняли свои места. Пашка поставил вниз, под сидение, чемодан Елены. А она, усадив дочку рядом с собой, развязала тесьму на ее белой шапочке.
- Поедем на поезде! - громко сказала Настя и улыбнулась Пашке. - Как здорово!
Пашка улыбнулся в ответ, сев напротив них и поставив на колени свою сумку. Он открыл ее и, засунув руку внутрь, хотел достать икону.
И тут словно холодная волна окатила его. Он совершенно отчетливо вспомнил, что забыл ее, там, в своей комнатке в ЧК.
- Как же я так... - пробормотал Пашка, роясь в сумке.
- Что случилось, Паша? - с тревогой спросила Елена, дотрагиваясь до его руки.
Настя тоже испуганно посмотрела на него.
Пашка перерыл всю сумку, но иконы там не было.
"Точно, забыл", - мелькнула в голове безжалостная мысль. И он представил, как сейчас икона лежит одиноко в маленькой комнатке без окон, засунутая под матрац. Он вспомнил большие скорбные глаза Божьей матери.
"Найдут и выкинут, - подумал Пашка. - И поглумятся еще..."
Он представил икону в руках Фомина или Грановского... Нет, этого нельзя было допустить.
Пашка бросил быстрый взгляд на циферблат наручных часов и поднялся, поправив ремень на куртке и взяв в руки сумку.
- Куда ты, Паша? - почти воскликнула Елена, тоже привстав с сидения.
- Я это... - протянул он, собираясь с мыслями.
Времени было в обрез, но ЧК находилось не так далеко от вокзала. Он подумал, что вполне успеет придти туда, забрать икону и вернуться.
- Куда ты идешь? - повторила вопрос Елена.
- Я вещь одну забыл, Леночка, - быстро ответил Пашка, взяв ее ладонь в свою. - Очень важную, не смогу без неё. Мне надо вернуться... на работу.
- Туда? - Елена охнула.
- Не надо! Не ходи! - она судорожно вцепилась в его руку.
Настя захныкала, чувствуя неладное.
- Я мигом, Лена. И осторожно, - ответил Пашка. - Через полчаса вернусь.
Он поцеловал Елену и, взяв сумку, не оборачиваясь вышел из купе.
/Продолжение следует/