13 апреля.
Вошел, наконец, в нормальный режим: ночью сплю, днем – бодрствую, работаю. Сегодня приснился Леня Кобец, мой двоюродный брат и стал не занудой, а какой был в детстве. Что-то похожее на поминки, самогонка пасецкая пригорелая, как обычно, и вокруг нее – действо.(Позже я узнаю, что где-то в это время тетя Шура, Лёнина мама, заболела и ее положили в Речицу, в больницу, районный центр. А перед этим показала Сашке, младшему брату Лёни, где она закопала самогонку в саду. Приехал Леня из Озаричей и Саша не удержался и показал ему эту соблазнительную схованку, а сам уехал. Он в Речице жил. И они по очереди дежурили на Пасеке, пока мать болела. И Леня чуть не сгорел от этой водки. Если бы не соседи, заметили, что дом не топится и Лени нигде не видно. А Леня на печке холодной загибался. Пил, не закусывал. Но, выжил, организм у него крепкий, хороший был спортсмен и работяга.)
Подходим к Уоллхамну.
Вчера не удержался (на минуту сдал свой Пост), попробовал гусиную гузку. А накануне, ночью, приснилась мне охота на гусей. Хотя я ни сном, ни духом не ведал, что у нас в артелке завелась гусятина. И еще приснилось: некто читает мой стих в редакции.
Чтоб завеститсь, ткнул ручкой и обвел в "СМ" фразу: «Миграция орд бродяг с Востока» и сочинил стих по мотивам статьи: «вот и пошел брат на брата...» от 17.03.95. М.б пошлю в СМ ради опыта.
14 апреля.
Побывал в 16-ом веке. Очутился на полусфере, с которой соскальзывал. Потом, ухватившись за покрытие, съехал с поверхности вместе с отрываемым покрытием. Был одет я в длинную рубаху и в плавки. Мне примерили башмаки с длинными, загибающимися вверх носами. Взяли под руки и повели к столу. Усадили; вместе со мной сел и примеряющий диковинную обувь, парень. Я стал расспрашивать какой век у них на дворе, время, страна? Но шел невразумительный разовор, а м.б. и вразумительный, но я не запомнил. Еще был огромный стол. Наташа гостей пригласила. Голубевых и еще кого-то. И стол на природе. Кончилась водка и обычные призывы: неси ее! Потом поезд, чемодан, дорога.
Вчера звонил домой, резко говорил с Наташей о помощи Вите и семье. Их выселяют. А потом узнал, что Игорь умер. Еще когда отец мой. Наташе хочет помочь Саше, младшему витиному сыну, учиться или что. За квартиру в рассрочку платить. Но это уже на всю жизнь крест. Как когда-то мама платила (Матрена Ивановна). Да, вот тебе и Игорь...
Нигде Саша учиться не будет. И деньги там не помогут, только если содержать. Но я отказываюсь.
История повторяется: папа не любил дядю Лешу, маминого брата, я – Витю. У Вовы на 40-летие папа говорит(осталось на видео): нельзя класть деньги в дырявый карман. Витя и есть дырявый карман.Они (семья) – убогие. И, наверное, Бог их делает их такими, чтобы проявились мы: а вы кто?
Игорь был мальчик симпатичный, русый такой ангелочек. Беда – эпилепсия. Кем он мог стать в своей семье: отец – милый, прекрасный человек, но тряпка, мать, Элга – цыганка (в натуре и поведении), оба – алкаголики. Кем стать впереди Игорю?.. И что о нем вспоминается? Как деньги украл на поминках своей бабушки, Матрены Ивановны? Старший брат Олег(сводный) из тюрьмы не вылезал. Кто виноват? Да и к чему все это теперь. Все образуется. А я, наверное, сердцем закрываюсь, черствею. Наташа до конца эту публику не понимает. Знает, что Витя врет. Жалеть только остается. Ведь домой к себе их не возьмешь. Это будет всеобщая разруха.
15 апреля.
Благополучно стоим вторые сутки. Кэп уехал домой после погрузки позавчера. Моряки вчера устроили пир: шашлыки на палубе жарили, пиво пили. Покрасили оба борта. Погода испортилась.
Звонил домой. Тома дома помогает маме.
Сон – покупаю ружье. Последнее время все больше думается об охоте и домой хочецца.
Концы отдали и едем уже в море. С утра с неба сыпалась серая киша. Потом посветлело, поголубело и солнце стало временами выглядывать из нахмуренных облаков. Ветерок однако тоже имеет место быть. По ТВ вчера показали прилетывающих журавлей. Весна... «Как много в этом звуке...»
Наташа говорила, что в Белоруссии какие-то заморочки, а мама говорит – уже помирились.
Сочинил панегирик – «Что наша жизнь», в духе Жванецкого. Все лучше кроксвордов. Все лутше.
16 апреля.
Вчера сочинял на мотив «Журавлей» жалостливую песню об отце-себе. Приснился папа. Он лежал в кровати живой, только изможденный. Я радостно спрашиваю-утверждаю у мамы: «Папа живой!?» «Нет, - отвечает мама, - это как бы лента открученная назад».
Ночью раскачало.
Бойцы вспоминают минувшие дни.
И приходят таможенники к С. Тот только из Риги приехал. « Покажите 300 марок, которые в декларации указаны». Полез он доставать , а из пиджака серебряные пятилатовики посыпались. Начал он их подбирать, да как-то неудобно двигается. «А ну-ка сними пиджак!» Снял, а он кругом увешан металлом, волнами серебряными, а на спине – блюдце. «Забирайте все и квиты!» Их двое: Нет, надо составлять протокол. А паспорт у третьего штурмана в сейфе, а тот где-то отстуствует. Ломанули сейф, а там - серебро, иконы и прочая контрабанда.. Афоня прослышал про бомбёж, кинулся с 350 пятилатовиками прятать, засунул под трап, под веревки. Кончился досмотр. Где портфель? Нет портфеля. Как охмуряли первых: подносили спиртное регулярно со снотворным. Такой вот коктейль. Первый спал беспробудно – твори чего хочешь. Вели первого к маклакам. Моряки: Мы знаем место, где ковры по 40 марок. Приходят – точно, 40. Матрос мигает маклаку. «А Вам, как вы на линни стоите – 35». «Вот это да!»– удивляется первый. В Вентспилсе таможенники спрашивают: Почем ковры брали? По 35. Не может быть, везде по 80. Да спросите у первого.. Тот охотно подтверждает. А все заранее подстроено. Контрабанда ласково называлась: контрабас.