Две стороны медали
Этот странный вкус. Вы когда-нибудь курили? Если да, то вы меня поймете. Привкус горьковатого табака на губах и в слюне, ты проводишь языком по зубам, ощущаешь легкую шероховатость, вдыхаешь свежий воздух. Сердце пропускает два удара. На висках выступает солоноватый пот. Лицо обдувает прохладный, с неуловимым привкусом йода ветер. И тут… Все меняется. Монета падает на асфальт. Скрипучий звон, и она покатилась по мокрой черной поверхности.
Привет.
Я поднимаю глаза и, как это небанально и неглупо, я начинаю тонуть в бездонной глубине. Цвет морских волн. Сейчас они чуть темнее, чем обычно, ближе к ночной синеве неба над рекой, которая шумит где-то через пару кварталов. Обычно я поражаюсь светлому аквамарину, который гипнотическими кругами блуждает вокруг черного блестящего зрачка. У меня учащается пульс. Дыхание. Я сбиваюсь, путаюсь в соленых от слез мыслях, мои руки дрожат, пальцы ищут теплые руки. Я начинаю сомневаться в том, что я нахожусь именно здесь и именно в тот момент, который необходим моей душе и моему телу. Но он продолжает смотреть мне в глаза, словно читает какое-то древнее заклинание, слов которого я совершенно точно не знаю. Как так? Он опять берет власть надо мной, словно я какая-то игрушка в его ловких длинных пальцах. Я помню их прикосновения, их легкую дрожь, влажную поверхность грубоватой кожи. О, как я мечтала о них, о, как я представляла его пальцы на своем запястье.
Почему молчишь?
Вопрос задан уже другим человеком. Он все так же стоит напротив меня, медленно и томно тянет сигарету, как будто это последние затяжки в его жизни. Глаза изменились. Изменился даже запах. Даже мимические морщины вдруг приобрели оттенок жестокости. Грубой, первобытной силы, мощи и беспощадности. Взгляд его слегка затуманился, словно он принял на грудь чуть больше, чем полагается. Левая рука дважды нервно сжалась в кулак и тут же разжалась. Он слегка дрожал. В его душе происходили бури, которые длились там день ото дня, час от часа, минута от минуты, секунда от секунды. Но… но даже он любил меня. Где-то на поверхности черного зрачка, почти неуловимо вибрировала нежность. Та самая сладкая нежность, с которой он шептал мне на ухо:
Люблю тебя, моя маленькая. Люблю тебя.
Еще мгновение. И передо мной вновь он. Мой. Мой до самых костей, мой до последнего шрама, мой до последнего крика. Мой.
Я буду с тобой до конца, девочка моя. Мне нужна ты. Именно ты, а не то, что ты из себя слепишь.
Я дрожу. По холодным щекам катятся горячие и тугие, будто смоль, слезы. Они скатываются к подбородку и срываются на асфальт, по которому все так же кружится монета. Две стороны медали. И обе мои.
Я не знала, что сказать в ответ. Он хотел что-то услышать, но мой язык прилип к сухому небу. Трепет охватил пальцы, тело. Он подошел ближе, так что я глубже вдохнула его терпкий аромат. Аромат моего мужчины. Он был рядом. Он тут. Я ощущала тепло его кожи. Он коснулся кончиками пальцев моих пальцев, я вздрогнула.
Я люблю тебя.
Он улыбнулся. И губами. И глазами. Всем телом и всей душой. Я ощутила, как она отозвалась в его теле, когда он прикоснулся своими холодными, пахнущими кофе и сигаретами губами к моему носу. Он тяжело втянул в себя воздух и прижал меня к себе.
Я никого так не любил, как тебя. Выходи за меня?
Взрыв. Что? Как? Да. Кажется, моя прошлая жизнь, оставшаяся за спиной, издала последний свой вздох, дернулась в предсмертной судороге и замерла. Можно закапывать. Дайте лопату.
Щелкнула зажигалка, затлела сигарета, дым потянулся вверх. Монета упала на асфальт светлой стороной к небу.
Мой.