Солнце уже успело подняться и теперь подсвечивало море теплым, легким светом, выплескиваясь вместе с волнами на прибрежный песок. Старый Джуз, щурясь смотрел на летнее, без малейших признаков облаков, небо. Сегодня будет жарко. Обычно он вставал вместе с солнцем, но в последние годы иногда позволял себе поспать немного дольше. Время никуда не убежит. Свежий ветерок обдувал его смуглое лицо, шевеля седые волосы, выбивавшиеся из под старой рыбацкой шляпы, кустистые брови и все еще черную как смоль бороду. Солнце тоже было радо Джузу. Оно привыкло к нему, привыкло встречать в любую погоду и даже когда тяжелые тучи влажно сползали с гор, стараясь плотнее прижаться к морю, солнце находило возможность послать ему лучик, ободрить, осветить улыбкой просоленные, растрескавшиеся губы.
Спустившись по каменистой тропинке, Джуз направился к лодке, оставляя глубокие следы в мокром песке. Проходя мимо, кивнул Стефано, бродившему по отмели вместе с горластыми чайками. Бывший шкипер, гроза морей и океанов, выйдя на пенсию, Стефано коротал свои дни здесь, купив участок на отшибе и построив там уединенное жилище морского волка. Стоя на краю обрыва, дом напоминал фрегат, всегда готовый взлететь, взрезать носом тугую волну, вдохнуть свободу полной грудью парусов. Но Стефано не хотел гневить морских богов и испытывать удачу, лимит которой он, по его мнению, выбрал подчистую. Он отдал якоря в этой бухте и пустил корни, поливая их соленой водой воспоминаний. Что не мешало ему каждое утро появляться на берегу, подбирать студенистые комки медуз, оставленных отливом и аккуратно опускать обратно в море. Пускай живут.
Стефано, да пара мальчишек, пристроившихся с удочками на волнорезе - привычная картина нового дня. И пусть сегодня все будет как всегда. Когда все хорошо, зачем просить перемен. "Кому они нужны, перемены эти", - проворчал Джуз вслух, отмыкая замок.
Отвязав лодку, налег, столкнул в воду и, помедлив, еще раз посмотрел вдаль. Туда, где небо сливалось с морем, делясь синевой и лишь крохотные фигурки кораблей, стоявших на рейде, обозначали границу двух океанов. Сегодня будет жарко.
Зачерпнув воды, плеснул на уключины и налег на весла. Скрипя и охая, будто жалуясь, лодка неохотно набирала скорость. Она была его ровесницей, верно служила еще его отцу и сейчас ей хотелось лишь одного - тихо дремать у причала. Джуз уважал ее возраст и старался лишний раз не беспокоить, но сегодня ему нужно было лишь проверить не перепутались ли сети, потому выходить в море на катере смысла не было. Потерпит старушка. Надо иногда делать прогулки. А то рассохнутся старые кости шпангоута, наберет полное брюхо воды и упокоится. Рано ей еще на дно морское.
Джузеппе мог не торопиться. С тех пор, как власти города назначили его смотрителем маяка, а по правде говоря, лучше кандидатуры было не найти, он мог бы вообще забросить рыбалку, но кто же лучше него в городе справится с этим занятием.
Грести сетями по дну может каждый, ума много не надо. Так выгребают, что потом удивляются, почему на следующий год рыбы нет. Ругаются на экологию, руками разводят. Носятся по морям с трюмами пустыми, как обжоры, брюхо бы набить сегодня, а что там дальше будет - неважно. А то и будет. Экология - это одно, а жадность недаром одним из грехов больших считается. Ладно, сами дураки, а другие из-за вас почему страдать должны. Вот и стойте в порту, подсчитывайте убытки. Раз не знаете простого правила - умеете брать, умейте и отдавать.
А Джуз был потомственным рыбаком. Его дед, устав от войн, в коих принимал участие, нанимаясь то в одну армию, то в другую, скопив достаточную сумму и не желая больше поливать кровью чужую землю, осел здесь, выстроил домик на склоне виноградной долины и полюбил море не хуже самих его обитателей. С этой любовью вырос отец Джузеппе и передал ее по наследству. И Джуз любил. Любил, как любят колыбель матери, в теплых волнах которой карабкался сызмальства, напоминая загаром и цепкими ручонками, смуглого краба. Загар здесь пристает быстро. И не сходит уже никогда. Такова цена любви солнца.
А чтобы быть настоящим рыбаком, нужно иметь сердце. Сердце вообще необходимо в любом настоящем деле. Иначе ничего хорошего не выйдет. Сейчас многие научились обходиться без него. Потому телевизор Джуз старался не смотреть. И газеты перестал выписывать. Потому что такого паскудства в мире еще никогда не творилось. Иногда ему казалось, что его маяк - последнее место, где можно спрятаться. Но это, конечно, не так. По всему миру горят эти маяки. Горят в душах людей, пульсируют в такт. Потому и живем.
Море нужно понимать, чувствовать. Ценить дары и принимать с благодарностью. Богу богово, а рыбам рыбово. Такая вот простая философия. Сколько людей не вернулось из моря, сколько рыбацких баркасов было разбито штормом о скалы. Сколько глухой тоски поселилось в черных глазах южных женщин. Сколько волос поседело преждевременно. Умеешь брать - умей и отдавать. И продолжай любить. Потому Джуз и выходил в море каждый день. Лучше уж он. И кто, как не он, лучше всего может удовлетворить взыскательные вкусы, а подчас и капризы жителей городка. Кто знает, что Анна-Мария, жена мясника, возьмет только придонную камбалу, а сам мясник всем прочим деликатесам предпочитает жареную скумбрию. А аптекарь Габриэль с удовольствием скупит у него всех крабов, чтобы использовать хитиновый панцирь в своих микстурах. А богачка Паола будет в очередной раз виться вокруг, умасливая и суля немыслимые богатства за только что вылупившихся черепах. Кто-то сказал старой дуре, что в супе из них сокрыт секрет вечной молодости. Обойдется. Курила бы поменьше, не была бы похожа на ожившую мумию. Так полагал Джуз. И черепашат он ей не достанет ни за какие коврижки. И никто не достанет. Потому что так сказал Джуз. И потому что у большинства людей здесь было сердце. И совесть. Потому и жили.
Так Джуз ворчал про себя, а руки привычно проделывали доведенные до автоматизма движения: вытягивали, распутывали сеть, поправляли поплавки, выпускали в море глупую мелочь. Рано еще мелюзге о смерти думать. Успеют. После проверить клети для омаров. Тереза просила привезти несколько штук к ужину. Теперь можно и передохнуть. Запивая хлеб с холодной телятиной домашним вином, щурясь, смотрел в сторону берега. Ближе к полудню там уже вовсю бурлила жизнь. Официанты меняли скатерти на столиках прибрежных кафе, отдыхающие ссорились из-за лежаков, суетливыми муравьями по кромке прибоя носились дети. Отложив в сторону остатки еды, Джуз вновь взялся за весла. Остались последние, дальние сети, которые он ставил в надежде на крупный улов, используя в качестве приманки лежалое мясо, скупаемое у мясника за бесценок. Обычно они оставались пустыми, но иногда попадались небольшие акулы. Это для акул они небольшие, да и людьми это порода интересовалась мало, но в ресторанах с такой добычей Джуза встречали как самого дорогого гостя. Прислуга сразу волокла тушу на кухню, где ее уже ждал шеф повар, похожий со своим острым разделочным ножом-скальпелем, на хирурга перед операцией, в окружении поварят-ассистентов. Ловкие руки разделывали, потрошили рыбу со всех сторон, тут же кидая наиболее ценные части на куски льда. И все. Слетались вечером гурманы на суп из акульих плавников и прочие деликатесы. Жмурились, откладывали тарелки, а официанты уже несли нежнейший паштет из печени. И так далее. Рыбам - рыбово.
Не было там сегодня акул. Беременная самка дельфина тяжело ворочалась в перекрученных сетях. Видно, что с ночи пыталась вырваться, потратила все силы. Сейчас лишь шевелила плавниками, кося на Джузеппе полными тоски глазами. Вот потому и плавал он каждый день. Чтобы спать потом по ночам спокойно. Рядом суетилась маленькая рыбешка, золотистого цвета с длинными передними плавниками и хвостом - вуалью, переливавшимся всеми цветами радуги. А что она одна могла сделать. " - Ну, ну, тише, не бойся, - Джузеппе резал сеть, не раздумывая, понимая как страшно дается дельфинихе каждая лишняя секунда, - так, а теперь хвост, да стой ты, дуреха водяная. Вот. Все. Плыви себе с Богом". Последнюю фразу он говорил уже в спину улепетывающей со всех "ног" будущей мамаше. А золотистая рыбка убегать не спешила. Описала несколько кругов вокруг лодки, поглядела на Джузеппе сквозь прозрачную воду, да и сгинула на глубину, махнув на прощание хвостом. Странная рыбка. А он полагал, что знает всех здешних обитателей дна морского. Не всех.
Шлепали волны о борт лодки, взявшей курс на берег. Бормотали что-то, то повышая тон, то вдруг сменяя гнев на милость. В брезентовом мешке, брошенном на дно, шевелились омары, клацали клешнями и со своей стороны тоже сулили ему большие неприятности. Джуз не спорил. Он давно знал, что в следующей жизни станет рыбой. И не один раз. Карма. Может и в этой покормит обитателей дна напоследок. Но не сегодня. А что там будет, кто его знает. Пусть будет как будет, а не то, чего боимся.
Доплыв до берега, замкнул замок на причальной цепи, подхватил влажный мешок и побрел к дому, стараясь увернуться от хохочущих детей, изредка махая рукой, отвечая на приветствия отдыхающих.
Подойдя к дому, толкнул калитку и направился к летней кухне, где что-то напевала Тереза и приглушенно бормотал телевизор. Для кухни слово было, пожалуй, чересчур громкое. Обычная летняя беседка, увитая виноградной лозой, над которой в редкие дождливые дни Джуз натягивал тент. Печка, плитка, стол, холодильник. Телевизор, чтоб развлекал. Лавки с накиданными на них подушками. А воздух свежий. Руку протяни, персики зреют. Кому охота при такой погоде в четырех стенах. Джуз часто по-летнему времени ночевал здесь. Лежал, глядел на любопытные звезды, пробивавшиеся сквозь щели в ветхой крыше и думал, что так не бывает. Когда все время хорошо.
Войдя, залюбовался гордой осанкой жены. Тереза еще не заметила его прихода и напевала что-то, стоя к нему спиной, кроша зелень на большой доске. Даже спустя годы, она оставалась такой же грациозной испанской ланью, сохранившей блеск в черных омутах глаз, королевскую стать и осиную талию. Немало рыбацких носов расквасил Джуз, добиваясь молодой своенравной испанки. Будучи простой дочерью рыбака, Тереза выделялась среди остальных жителей деревни, ведя себя как принцесса на балу. Иногда одного ее взгляда хватало, чтобы навсегда остудить самого пылкого воздыхателя. Но что не позволено человеку, то позволено Джузу. Он с самого начала знал, что она станет его женой. Что думала по этому поводу своенравная гордячка, ему было мало ведомо, да и молодой Джузеппе, Хесус, так звала его Тереза на свой, испанский манер, был не то, чтобы дураком, но, прямо скажем, горячим парнем. На то и молодость. Мудрость приходит с годами. А принцесс завоевывать как-то надо. Приглянулся Терезе молодой Хесус, своими длинными волосами и мускулистым телом и впрямь напоминавший античного бога. Свадьбу играли в городской ратуше, где все жители восхищались красотой молодых, а некоторые завистливо охали, завидев ожерелье из крупного жемчуга на лебединой шее невесты. Победно усмехался Джузеппе. Все дно залива исследовал он не один раз, поднимая тучи желтой мутной взвеси и пугая крабов. Просеивал песок, пока от нехватки кислорода не начинали пульсировать круги перед глазами, а сами они были сплошь в красных прожилках от соленой воды. И в итоге подарил своей королеве поистине царский подарок. То был миг его триумфа. Это ожерелье и сейчас хранилось в их семье, как реликвия. Взрослые дочери давно умоляли Терезу отдать, подарить, передать ожерелье, но взгляд ее глаз по-прежнему остужал любого. Даже своих дочерей, которые унаследовали от матери как осанку, так и горячую кровь. А сын...А сын сможет и сам нырнуть за своим жемчугом. Были бы принцессы.
Сейчас эти глаза лишь благодарно улыбнулись ему. Вытряхнув омаров в большое, специально отведенное для рыбных дел, корыто, Джуз мельком взглянул на экран телевизора. Там бушевали привычные страсти. Братья и сестры делили наследство умирающего деда, отставной козы гвардии барабанщика и попутно выясняли, кто кому брат, а кому мама. Сериалы. Тереза была женщиной умной, но в этом плане они все дуры. А что еще делать на кухне. Не про бозон Хиггса в конце то концов узнавать. Про бозоны и сам Джуз узнал совсем недавно. Маяк лишь с виду выглядел раритетом, но внутри был оснащен всем необходимым, включая современное навигационное оборудование и компьютер, подключенный к интернету. Во времена ночных бессонных дежурств, Джуз переписывался с взрослыми уже дочерьми, обе удачно вышли замуж и старшая даже успела сделать Джуза дедом и читал о том, что в мире произошло. С сыном переписываться необходимости пока не было. Он учился в местном университете, жил в общежитии, но выходные предпочитал проводить под крышей родного дома. Новости спорта, культуры и научные открытия Джузу нравились гораздо больше сообщений об очередных забастовках, терактах и гей - карнавалах. Джуз никого не осуждал, но у него было свое простое мнение и объяснение происходящего. Миром правят деньги. Лентяи желают жить не по средствам. Все кричат о своих правах и думать забыли об обязанностях. И раз основная масса это терпит, значит предел терпению еще не наступил. Рыбам - рыбово.
А сейчас он прихлебывал холодный сок из высокого запотевшего стакана и ждал обед, после которого намеревался вздремнуть. Недосып теперь сказывался гораздо сильнее чем в молодости. Соображал дольше.
Спустя полчаса, похвалив жену за чудесный обед, тяжело встал и направился в дом. Готовила Тереза чересчур вкусно. Джуз ощущал себя большим транспортным кораблем с доверху забитым трюмом. Вольготно залег на кушетку, повозился немного, свивая из покрывала удобное гнездо, водрузил на нос очки и глаза забегали по строчкам книги. Вскоре Джуз уже сочно храпел. Книга с очками лежали на краю тумбочки. Его верные спутники, помощники и друзья.
Проснувшись, недовольно закряхтел. Солнце уже успело пройти самую жаркую часть дня, и теперь болталось над горами, раздумывая за какую из них будет спускаться сегодня. Пройдя на кухню, увидел в окно Терезу. Надев широкополую шляпу, почти целиком закрывавшую ее от солнца, она колдовала над цветочными грядками. Цветы были ее страстью. С тех пор как выпорхнули из дома двумя веселыми птахами дочери, расправили крылья навстречу взрослой жизни, у Терезы появилась куча свободного времени. И обнаружилось много скрытых доселе талантов. Она с упоением вязала, без перерыва что-то высаживала и прореживала в их маленьком садике, стала членом клуба любителей бриджа и, конечно, сплетничала. Джузеппе не возражал. У каждого свои пути к счастью.
Пройдя по дорожке, махнул рукой жене, толкнул калитку и вышел своим обычным вечерним маршрутом. На пляже было еще люднее чем днем. Визжали дети, шумели моторами скутеры, слышались глухие звуки волейбольного мяча. Однако чем дальше он шел по выступавшему в море мысу, тем становилось тише. Позвенев ключами, открыл дверь и вошел в приятную полутемную прохладу маяка. Несмотря на новое оборудование, само здание было старым, построенным из цельных каменных блоков, так что легко переносило и стужу, и зной, и само время.
Постоянного присутствия маяк не требовал. Днем работала аппаратура, высылая необходимый радарам сигнал и фиксируя перемещения судов. Вечером Джуз проверял генератор, состояние прожектора и читал сводки о приливах. А раз в трое суток оставался дежурить на ночь. Проверял приборы, проводил мелкое техническое обслуживание. Все более серьезные нарушения и неполадки фиксировал и передавал в береговую службу. Маяк нужен всем. И людям и кораблям.
Сегодня Джуз не дежурил, потому, связавшись с метеостанцией, узнал последние погодные новости, внес необходимые изменения в приборы и покинул маяк. Не торопясь прошел обратной дорогой мимо пляжа, там уже, медленно ворочаясь, закипала ночная жизнь. Густо пронизывали воздух басы колонок, возбужденно смеялась молодежь. "Что им еще остается, - отстраненно подумалось Джузу, - сначала смеяться, потом плакать и взрослеть. Или взрослеть и плакать. Если вообще будут взрослеть. Тогда потом придется только плакать. Для смеха времени не останется".
Дома все было как обычно. Приехал из города сын. Тереза отправилась на свои посиделки с подружками. Вечерами женщины собирались вместе, отдыхали от мужей, смеялись, вязали, пили вино, разбавленное водой так, что цвет его из рубинового становился розовым, перемывали косточки героям сериалов и тихонько, с оглядкой, сплетничали об отсутствующих по каким-то причинам участницах их уютного кружка. Без злости. Как бы не менялся мир, женщина всегда останется неизменной. Она рождается волшебницей, проносит эту светлую магию через всю жизнь, щедро делясь теплом и уходит, оставаясь в памяти навсегда. Одно из тех немногих чудес, что еще остались в наше неспокойное время. Цените женщин, боготворите чудо. И будем жить. Джуз ценил. А Тереза ценила Джуза. Потому и пронесли, сохранили, тот огонек любви, зажгли его в детях и продолжали светить для других.
По телевизору шел футбол, сын сидел, уткнувшись в экран ноутбука, Джуз перебирал старую сеть, раздумывая стоит ли чинить или проще выкинуть. Лениво звенела мошкара. Спустя час мужчины расползлись по кроватям. Чуть позже неслышно вернулась Тереза, смешливо хихикнула, погладила Джуза по щеке и пристроилась рядом. Тихо шелестело, вздыхая, разглядывая отражения звезд, море. Светлым лучом взрезал черный бархат неба маяк. Город спал.
II
Следующий рассвет Джузеппе привычно встретил в море. Завтра предстояло выбирать сети, сортировать рыбу, чистить садки и клети для омаров. День предстоял хлопотный. А сегодня он просто еще раз проплыл обычным маршрутом, проверяя все ли в порядке. А все и было в порядке, разве что маленьким, светлым вьюном вертелась вокруг лодки, появляясь то с одной стороны, то с другой, его вчерашняя знакомая, маленькая золотистая рыбка. Причем знакомая оказалось совершенна незнакома Джузеппе, несмотря на то, что он бороздил море уже 6-й десяток лет.
Достав мобильный телефон, современную дань прогрессу, смотревшемуся совершенно неуместно в его старой лодке, стал изучать меню. Телефоном доселе Джузеппе пользовался всего несколько раз в жизни, считая ненужной и бесполезной игрушкой и умея в основном только включать и выключать, но как только они появились, Тереза поставила безоговорочный ультиматум - в море только с ним. Иначе будет Джузеппе перебирать водоросли на берегу. На его невинный вопрос, как же он плавал до этого вот уже тридцать лет без телефона, Тереза сначала накинулась на него с криком, потом вдруг обняла, крепко прижавшись всем телом и, оттолкнув, закрылась в спальне, пряча внезапно покрасневшие глаза. Такие глаза были ему очень хорошо знакомы. Он встречал их у вдов рыбаков. Некоторых товарищей он и сам провожал в последнее плавание. "Дурак", - сказал сам себе Джуз и толкнул дверь в спальню. Будучи, как и все мужчины, эгоистом, он не понимал всей тяжести ожидания, ложившихся на плечи жены, когда он выходил в море. И ничего удивительного, что она с такой надеждой хватается за любую соломинку. Больше об этом они не заговаривали, но Джузеппе исправно заряжал и каждый раз брал с собой телефон. С ними проблем не было, дома все время валялось несколько штук, с которыми легко расставались дети, приобретая более современные модели. Тереза никогда не звонила ему, когда он был занят работой. Не в ее натуре было отвлекать его по пустякам. Но она чувствовала себя спокойнее. Это Джуз знал точно. А что еще надо.
Разобравшись в настройках меню, сделал фото незнакомой гостьи, которая, поглядев на него укоризненно, развернулась и исчезла в густой синеве воды, махнув на прощание хвостом. А Джуз погреб к берегу. На сегодня все.
Поднявшись в город, который практически примыкал к деревне, купил несколько пар хороших брезентовых рукавиц, взамен истрепавшихся старых, завернул к мяснику, сказать, что завтра тот сможет существенно разнообразить меню и не стал отказываться от небольшого подарка, который Антонио буквально всучил ему. В пакете отказалась отличная вырезка. Что же, кому завтра тушеная камбала, а кому сегодня свежие сочные отбивные на ужин.
Зайдя домой, похвастался перед женой принесенным мясом, попутно дав понять, чего хотелось бы на ужин, перекусил и отправился на маяк. Завтра большую часть дня он проведет в море, потом развезет заказы, кроме того ночью он заступает на дежурство, поэтому лучше сегодня заранее сделать все, что сделать можно, потому как потом времени и сил на это просто не останется.
Введя присланные прогнозы и расчеты метеоусловий на ближайшие сутки и отправив, в свою очередь, данные наблюдений, зафиксированные приборами на маяке, спустился в генераторную, проверил систему освещения и после всех дел, скопировав фото рыбки с телефона на компьютер, попробовал в интернете найти описание его вчерашней и сегодняшней спутницы. Не было описания. Затруднялся интернет с классификацией. Все сводилось к тому, что конечно что-то вроде такое, да. Но вместе с тем, вроде бы и нет. "Вечно так в их сети, - крякнул Джузеппе, - все всё знают, но никто ни в чем не уверен". Махнув рукой, стал спускаться по лестнице. В конце - концов, рыбка - это не крокодил. Новые виды появляются постоянно. А с учетом того, сколько власти и корпорации вылили и затопили в морях всякой дряни, можно вообще ничему не удивляться. Жаль, сами не тонут. Ну, не тонет известно, что. А раз люди терпят, значит все пока всех устраивает. Уже говорили. А у него завтра тяжелый день. Так что ужинать и спать. Так Джузеппе и поступил.
III
Сегодня Джуз уже не болтался по морю в утлой лодчонке. Стоя на капитанском мостике траулера, он наблюдал, как помощники, подставив солнцу обгорелые до черноты спины, вытягивали сети, пытаясь наскоро производить первичную сортировку. Основная работа будет проделана на берегу, женами этих рыбаков, что сейчас суетились на палубе. Они с удовольствием нанимались помогать, а Джуз с благодарностью принимал помощь, не жадничая с оплатой. Деревня жила одной большой дружной семьей. Деля вместе успехи и горести. По другому тут не умели.
Закончив с первой партией сетей, так же споро и ловко разобрались со второй. Команда работала слаженно, дружно. Скрипели канаты, мокрой грудой падала в резервуары сейнера очередная порция рыбы, иногда вываливаясь, шлепала по палубе, выгибаясь дугой, пока сильные руки не отправляли ее к остальным товаркам. Последняя, перед тем, как нырнуть в металлический куб, заполненный водой, напоследок от души зарядила хвостом по физиономии Луиджи, самого молодого в их команде, женившегося лишь в прошлом году. Наполнился соленый воздух не менее солеными шуточками и дружным хохотом команды, дескать, что, Луиджи, потянуло на русалок. Смеялись все, в том числе и сам недавний жених, оттиравший чешую с молодого, не так давно познавшего бритву лица.
Траулер тем временем подошел к мелководью, работники спустили шлюпку, потому что дальше корабль не пойдет, из-за опасности сесть на мель и оттуда передавали клети с омарами. Закончив, быстро поднялись на борт, подняли и принайтовали шлюпку и направились к последним, дальним сетям, рассчитанными на крупную рыбу. Джуз был доволен сегодняшним уловом, лучше обычного, но если везет, то везет во всем - в сетях сегодня не было никаких дельфинов, а трепыхались две средние акулы, разевая зубастые пасти. Их выгребли из воды прямо в сетях, не распутывая. Ну кому, спрашивается, нужна очень злая акула с полной свободой действий.
Позвонив в "свои" рестораны, сообщил, что сегодня смогут порадовать завсегдатаев и, поморщившись, отставил радостно восхвалявшую его рыболовное мастерство и удачу, трубку от уха. Дав приказ рулевому держать курс на берег, спустился вниз, осторожно ступая резиновыми сапогами по мокрой, все сильнее раскачивающейся палубе. Сегодня ему действительно повезло. Еще утром, перед выходом в море, он видел легкие облачка на самом горизонте. Джузеппе прекрасно знал, во что эти невинные облака превратятся вечером. Это подтверждали вчерашние прогнозы синоптиков, которые он изучил, пока был на маяке. Так что в ближайшие пару дней о морских прогулках можно забыть. Если не хочешь закончить эти прогулки на дне.
Проходя мимо "аквариумов", остановился посмотреть на улов. Вода вскипала от бесчисленного количества взрезавших ее рыбьих спин и плавников. Стоп, а это еще что? Джузеппе не поверил своим глазам. Крикнув ближайшему из рыбаков принести поскорее сачок и чистое ведро с морской водой, сам остался, пытаясь не упустить из виду что-то, чрезвычайно его заинтересовавшее. Схватив не глядя, протянутый сачок, осторожно опустил его в чан и вытащил свою старую знакомую - пеструю рыбку радужной расцветки. Не обращая внимания на недоуменные взгляды команды, опустил в воду и споро поднялся на капитанский мостик, где перегрузил ее в банку, запас которых он всегда держал наготове для разных морских находок. И только тогда успокоился. "И как они, ротозеи, тебя прошляпили, - сказал он, глядя на нее сквозь стекло, - сунули вместе с сельдью. На берегу нашли бы, но дотянула бы ты до того берега". Рыбка застыла в воде, едва шевеля плавниками и точно так же глядела на Джуза. На вид ничуть не пострадала. И слава Богу. Выйдя на палубу, сказал команде, что возможно найден новый вид и этот ответ удовлетворил всех. Случалось. Про то, что рыбка каким-то образом преследует его, говорить не стал. Да и может это вовсе не та же самая рыбка. Кто знает, сколько их сейчас, рыбок таких, скользит под днищем корабля. Но оставлять ее среди прочей рыбы он не хотел. Красивая очень. И хрупкая какая-то. В море выпускать пока рано. А если помяли, пока из сетей вместе с остальными выгребали. Пусть пока в банке посидит. Там видно будет.
Корабль подошел к причалу и закипела обычная в таких случаях работа. Женщины поднялись на борт и принялись сортировать улов уже более тщательно. Мужчины ощутимо расслабились и закурили, в последние 15 минут, то один, то другой бросал напряженный взгляд на быстро темневшее море и наползавшие сверху тучи, прикидывая, успеют ли. Но Бог миловал. Бросили якорь, а еще даже не начался, обычно предшествующий любой серьезной грозе, мелкий дождь.
На берегу маялись, переругиваясь между собой, работники двух ресторанов, которым Джуз поставлял деликатесы. Акулы оказались одинаковыми, так что в этот раз обошлось без ссор, громких угроз и картинных проклятий, коими так славятся смешливые итальянцы, любящие любое действо обставлять как спектакль. А главное, обошлось без обид, что для Джуза было важнее. Раздав последние указания помощникам и сказав, куда какой улов следует оправлять, с банкой под мышкой спустился на берег, кивнув нескольким заказчикам, которые пришли, чтобы получить товар на месте.
Оставив рыбку на маяке, решив, что там ей пока самое место, сменил в банке воду и поспешил к выходу. Сегодня он сюда еще вернется. Нести ее в дом не хотелось. Это вызвало бы ненужные вопросы, на которые он не знал что ответить. Много ли стариков в наше время разгуливают по улице с аквариумами. Джузу хотелось бы чтобы при упоминании его имени, люди не крутили пальцем у виска, понимающе улыбаясь. "Выпусти ее в море, - скажет Тереза, - мало ты рыбы перевидал в своей жизни", - и будет права. Но не хотелось ему отпускать ее. "Не такая она глупая, чтобы в сети попасться, - полагал Джуз. - Что-то тут неясно. Так что пусть пока на маяке поживет."
Зайдя домой, быстро перекусил, рассказывая Терезе о сегодняшней рыбалке. Так как о своей находке он промолчал, то ничего нового, она не узнала. Все было как обычно. Чмокнув в щеку, отправился обратно на причал. Вздохнув, она включила телевизор и принялась готовить ужин и бутерброды - сегодня мужу еще дежурить.
А Джуз снова был на сейнере. Стало заметно темнее и пошел дождь. Волны жадно бились о борт траулера, стараясь раскачать монолитную махину, но возле причала судно было в безопасности. А волны бросались снова и снова, на корабль, причал, мол, накатываясь на берег, стараясь захватить все больше пространства, задержаться подольше. "Сегодня наша ночь", - глухо перешептывались волны, а дальше, на просторе, море сливалось с тучами в одну сплошную черноту, в которой без перерыва вспыхивали изломы молний и слышалось глухое рокотание стихии.
Но работа уже заканчивалась. Отъезжали грузовики с эмблемами крупного торгового центра, давно получили свои заказы предприниматели помельче. Расходились жены рыбаков, унося с собой свежие дары моря, такой у них с Джузом был уговор, на палубе сверкали огоньки сигарет, мужчины закончили уборку, с этим было строго, иначе от запаха не избавишься, окатили палубу мощной струей воды из шланга, смывая в море чешую и прочий рыбий мусор, сполоснули цистерны и ждали его. Расплатившись и пожав руку каждому, Джуз назвал ориентировочную дату следующего выхода. Шумная компания отправилась в сторону ближайшего винного погребка, отметить удачный день, а Джуз сел в старый фургон и отправился в город. В кузове были сложены несколько заказов, которые Джуз всегда отвозил сам. От него не убудет, а хорошее отношение есть хорошее отношение. Аптекарю, мяснику и прочим льстило, что Джуз привозил им товар лично и сами они, в свою очередь, не упускали случая отблагодарить рыбака. Такая вот нехитрая наука человеческих отношений.
Проезжая вдоль берега, видел, что шторм подобрался уже практически вплотную. Тащили последние столики с террас официанты, захлопывались крепче двери и окна, море стало совершенно черным, грозным, хмурясь седыми шапками пены.
Заскочил еще раз домой, помог Терезе, в одиночку воевавшей со ставнями, хлопавшими на ветру. "Еще немного и остались бы без стекол", - благодарно улыбнулась ему жена. Забрал пакет с ужином и отправился на дежурство. Неизвестно еще, каким оно будет. Ну ничего, завтра отоспится за два дня.
Внутри маяка шторм практически не ощущался. Толстым стенам ветер был нипочем, а бушевавшие снаружи волны, здесь отдавались едва слышным гулом. Успокаивающе гудел генератор, перемигивались лампочками приборы, возле прожектора вкусно пахло электричеством. Поставив на тумбочку рядом с рабочим столом аквариум (еще одна причина поездки в город) со свежей морской водой, выпустил туда рыбку и насыпал, не жалея, корма, стараясь компенсировать все сегодняшние неудобства. День у рыбки тоже выдался напряженным. Пускай успокаивается.
Спустя несколько часов Джузу стало не до рыбки.
Штормы бывают разные. Есть шторм приключенческий, для души. Он игриво бросается на берег, норовит перевернуть наиболее легкие из лодок. Он дает людям возможность ощутить свою власть над стихией. Расправляют девушки над головой легкие газовые накидки, застывают птицами. Хмурясь смотрят в море мужчины. Дельфинами резвятся в высоких волнах опытные пловцы. Выплевывают песок авантюристы, которых море основательно поваляло у берега, прежде чем, смеясь, отпустить. Среди латаного покрывала облаков, просовывает в прорехи свою мордочку солнце, машет ладошкой, подкрашивает напускную серость волн, расцвечивает дно пятнашками цвета. Бегают суетливо по дну крабы, составляя узоры. Небо украдкой опускается в море, смывая душную пыль и остатки облаков и режет глаз свежей чистотой синевы. Кружится голова, не упасть бы. В небо. Туда, где на радуге уже рассаживаются мечты. Загадывают желания люди, улыбаясь чему-то в себе. Желают добра. Всем. Просто так.
Есть шторм обычный. Житейский. Все просыпаются уже пасмурными. В море выходят с опаской. Ну только если очень надо. Уныло точат слезу тучи, сонной дремой застыла у дна рыба, стоят на рейде сухогрузы и пузатые танкеры. В порт не зайти, у берега неспокойно. Море раздраженно бьется о берег и само не может объяснить причину этой глупой нервозности. Делами занимаются в силу необходимости. Романтики кутаются в пледы, сморкаются в платки, пьют кофе или вино, пишут письма тем, кто ушел навсегда. В такие дни вспоминается то прошлое, в котором мы оставили что-то очень важное. Случается, что и сердце.
А есть шторм настоящий. Когда море сходит с ума. Когда переполняется глубина душ морских они решает вернуть немного того отношения, что люди демонстрируют ежедневно. Море вздыхает поглубже и вываливается на берег всей той дрянью, что в него накидали за последние годы. Широкими волнами выплескивает негодование, привольно заливает посевы и вторгается в дома. Оно заливает очаги и подстанции, смывает дома и людей. "Этого? Вы этого хотите?" - слышится исступленный крик среди ветра и шума волн и люди не поднимают глаз, понимая, что в чем-то оно право. Сам взял, сам и дай. Рыбам рыбово. В такие штормы люди всерьез задумываются, а не настал ли тот самый момент переезда в места, где поспокойнее. Морской воздух - это, конечно, хорошо. Но не всегда для здоровья полезно, как оказывается. Но если ты каждый день выливаешь в море помои, разоряешь гнезда и вылавливаешь рыбу, идущую на нерест, то почему ты так удивляешься, когда колесо кармы вернуло тебе немного сдачи. Но такие люди не хотят думать. Они переезжают. А дальше будет видно. В конце - концов всегда есть землетрясения. И пожалуй хватит о них.
В такой шторм в море выходят лишь те, кто твердо решил, что на земле его больше ничего не держит. Потому что путь свой он закончит на дне. А те, кого шторм застиг в пути. Пожелаем им удачи. У их ангелов-хранителей сегодня будет много работы.
Джуз на своей долгой жизни застал три таких шторма. Когда море смывало и обновляло пляжи, будто пытаясь оттереться от налипшей корки грязи, срывало крыши и валило столбы. Когда море что-то пыталось сказать. Этот был четвертым.
Спокойного дежурства не вышло. Перемещаясь вдоль приборов наблюдения, считывал информацию, фиксировал, отправлял каждую минуту новые данные. Регулярно спускался вниз, проверить генератор, от которого сейчас целиком зависела работа маяка, электричество пропало еще несколько часов назад. Точной картины он не знал, но даже через свои окна видел болтающиеся на ветру клочья проводов, на изрядно поредевших опорах. Видел не только провода. Видел пляж, полностью залитый черной, бурлящей водой, в которой появлялись, кружась в водовороте мусора, пластиковые стулья. "Нету больше кафе", - подумалось ему. Нету и нету. Подсчитывать ущерб завтра будут. Сейчас главное людей спасти. Все суда были оповещены береговой охраной, загодя снялись с якоря и ушли дальше. Звонила жена, мобильная связь пока работала, и сообщила, что все живы, сидят в бункере, построенным когда-то мэром, на случай ядерной атаки. Этот раритет, служивший памятником эпохи противостояния двух держав, в их деревушке оказался очень полезен. Выдерживал любые непогоды и стихии. Живы и ладно. "Все хорошо будет", - подмигнул он рыбке, лениво шевелившей плавниками в подсвеченной огоньками приборов воде аквариума, как вдруг ожила рация.
"Знал, же знал, что не может все идти хорошо, обязательно что-то пойдет не так", - разом вспотев, Джуз щелкал тумблерами рации, с ужасом смотрел на радар и слышал в наушниках, что ему сейчас меньше всего хотелось услышать. Обреченные голоса живых мертвецов.
Рыбацкое судно, по сути такое же, на котором он выходил в море сегодня днем, за несколько часов унесенное штормом на сотни километров от дома, измочаленное и избитое о волны, с полным брюхом воды и измотанным, но не сдавшимся экипажем. Команда латала дыры, ставя свежие заплаты поверх старых, кидая в новые щели мешки с песком и сменяя друг друга у бесперебойно работавших ручных помп, электронасосы давно вырубились, не справившись с количеством воды, надеялась на чудо.
Но капитан по-прежнему стоял и руля и твердым голосом отдавал приказания, властность его голоса доносилась до Джуза даже через наушники, невзирая на треск и помехи. Радист сообщил, что судно потеряло все навигационное оборудование и последние два часа просто дрейфовало, стараясь удержаться на плаву, пока он на аварийной частоте постоянно выходил в эфир, надеясь передать сигнал СОС.
"Хорошо, что перед выходом, батареи на всякий случай заменил на новые", - по спокойной отрешенности его голоса становилось ясно, что лично радисту было уже все равно. Так говорят или очень уставшие или смирившиеся люди. А вот капитан продолжал бороться. Сказав им не уходить с частоты и не выключать рацию, Джуз забегал быстрее чем в молодости. Для начала связался с береговой службой спасения, свел маяк, терпящее бедствие судно и спасателей в единый канал. Потом пулей понесся наверх, пошарил прожектором по морю, выхватив среди могучих валов судно, казавшееся маленькой игрушкой, то появлявшейся на гребне, то ухавшей вниз, в пропасть, насовсем пропадая из виду, но вновь взлетавшей вверх, будто птица с перебитым крылом. На судне увидели прожектор, поймали сигнал аварийной частоты и на всякий случай сверили с компасом. Теперь рыбаки имели ориентир и не заблудятся, даже в случае погасшего прожектора.
Береговая служба тоже вела корабль, но пока помочь могла не больше чем Джуз. В такую погоду ни одно судно не выйдет в море, если учесть еще, что добрая половина из них сейчас выброшена на берег. Про авиацию речи даже не шло. Все всё понимали. Джузу оставалось лишь стиснув зубы так, что получалось разве что мычать про себя что-то невнятное, следить за горсткой смертельно уставших, но не сломленных людей, не желавших опускать руки перед лицом стихии. Так прошел час.
Ситуацию осложняло то, что из-за сильного бокового ветра, судно не могло подойти ближе к берегу, не рискуя быть разбитым о скалы. А время шло. "Все, - раздался голос капитана. - Сделали все, что могли. Топлива для маневров не осталось. Машинное отделение в воде. Отдал команде приказ покинуть корабль. Спасательные жилеты надеты. Запас воды и ракетница в шлюпке. Координаты знаете. Если успеете, заберите хотя бы тела. Остаюсь за штурвалом". Раздался щелчок выключаемой радиостанции и тишина оглушила Джуза
"Господи, - взмолился он, - не замечая, что говорит вслух, - боги земные, боги морские, помогите этим отважным людям. Рано, рано им на небо, много еще на земле не исправлено. Пускай побудут здесь, отработают. Не тех, забираешь, господи. Тебе виднее, но не за себя прошу, за нас всех молю. Мало хороших людей. Очень мало осталось." Шептал и шептал, скуля и повторяя, размазывая по щекам слезы боли от обиды и несправедливости.
Зашумел, дернулся и потух прожектор, у генератора кончилось горючее. Вконец обессиленный Джуз встал и прижался горячим лбом к холодному стеклу, глядя сквозь сбегающие дождевые капли на едва светлеющее небо. Эта серость обозначала конец ночи и наступление нового дня.
И в этих рассветных сумерках Джуз увидел, как сквозь клочья тумана, покрывавшие быстро успокаивающееся море, показался черный силуэт, стремительно приближающийся к пляжу, будто влекомый чьей-то мощной рукой. Не сбавляя скорости, судно с шумом въехало в песчаную отмель и остановилось. Джуз достал мобильный телефон, ничего больше на маяке не работало, непослушными пальцами набрал номер службы спасения и сказал: "Высылайте бригаду. Они смогли". Прошел мимо рыбки, глядевшей на него с любопытством, покачал головой, вышел из маяка и побрел домой по изменившемуся до неузнаваемости пляжу. Открывая дверь, уже слышал шум подъезжающих к пляжу карет скорой помощи. Дом устоял, даже окна уцелели, благодаря ставням. Не дожидаясь жены, которая еще не вернулась из убежища, рухнул на кровать и уснул. Шторм кончился.
IV
Джуз спал, а побережье начинало приходить в себя, еще не веря, что все наконец закончилось. Оглядывался, блестя уцелевшими стеклами окон, город, слышались сирены спасателей, возле разбитой витрины магазина драгоценностей уже было выставлено полицейское оцепление. Барражировали вертолеты, пытаясь оценить примерные масштабы ущерба. Бродили вокруг наспех развернутых палаток спасателей горожане. Над пляжем, где песок был скрыт густым слоем водорослей и мусора, в поисках наживы носились чайки, то и дело сцепляясь с воронами, наполняя утренний воздух хриплыми криками. Джуз спал, а вернувшаяся Тереза не успевала отвечать на звонки. Первыми позвонили дочери, которые провели бессонную ночь, узнав, что родители оказались в центре бушевавшей стихии. Потом прочая родня, кто с радостью, кто с тайной досадой на отдалившееся наследство, а что удивляться, родственников не выбирают, узнавала, что у супругов все хорошо.
Джуз спал, а информационная суета вокруг него набирала обороты. Этим утром стране как никогда были нужны герои. Шторм унес с собой многое. У кого надежды на завтра, а у кого и сам завтрашний день. Потому и говорили дикторы новостей о незначительных повреждениях, нанесенных силой стихии, чересчур бодрыми голосами. Потому и рысили редакторы между этажами, сталкиваясь и обливая друг - друга кофе, в поисках общей идеи. Стране был нужен подвиг. В этот раз придумывать его не пришлось. Проныры журналисты разнюхали про спасенный корабль и агитационная машина заработала на полную мощность. Из первых комментариев экипажа стало ясно, что без вмешательства высших сил тут не обошлось. "А это может сработать, - пожевал губами премьер-министр, в телефонной беседе с главами теле и радио - корпораций, - особо отметьте работу смотрителя. Словом, не мне вас учить, работайте, людям нужна надежда. А мы обеспечим все остальное."
Джуз спал, а по телевизору показывали выброшенное на берег судно, прерывая трансляцию комментариями специалистов и путанными показаниями экипажа. "Могу вам с уверенностью заявить, - боцман сидел на больничной койке в лопавшейся на могучей груди тельняшке, - теперь в команде нашего судна атеистов нет." Дикторы сочувственно и понимающе завершали очередной репортаж, добавляя, что конечно все это было бы невозможно без четкой и слаженной работы государственного аппарата, но стоит ли об этом. Каждый сам делает выводы. И сам выбирает, во что верить.
Джуз спал, а вокруг дома уже суетились журналисты, проверяя звук и выстраивая свет. Сердитая Тереза вышла осадить нахалов, но была ослеплена множеством фотовспышек и оглушена гулом одновременно задаваемых вопросов. В мгновение ока она оказалась окружена плотным кольцом микрофонов и выжидающих глаз. Красавец Джованни Джованьолли, ведущий большинства ток-шоу основного государственного канала, одним взмахом руки оборвал несмолкаемый гул: "Умоляю, сеньора Тереза, всего пара вопросов. Как себя чувствует герой сегодняшнего дня. Как скоро мы сможем увидеть и воздать ему заслуженные почести. Команда судна жаждет лично поблагодарить своего спасителя." Сахарно улыбнувшись Терезе, он полуобернулся к зрителям, давая возможность всем поучаствовать в диалоге.
Растерявшаяся поначалу Тереза, здорово разозлилась, обнаружив, что вся эта репортерская братия, каким-то волшебным образом уже просочилась во внутренний дворик, приперла ее к входной двери и немилосердно топчет грядки с рассадой. А она даже не причесана. Раздосадованная этим последним обстоятельством, она вытолкала всех взашей, рявкнув, что герой спит, как проснется, сами все и расспросят.
"Сложная, тяжелая ночь, - пояснил Джованни миллионам людей у телеэкранов. - Всем нам пришлось нелегко. Мы будем следить за развитиями событий. Оставайтесь с нами."
Джуз лег спать обычным, донельзя уставшим человеком, а проснулся национальным героем. Увидев свое фото в новостях, в обрамлении хвалебных речей, сначала не поверил глазам, выключил телевизор и включил вновь. Фото, к счастью, убрали, теперь на экране красовался мэр их городка, который, не привыкнув к такому вниманию, рассказывал, что знал Джуза с самого детства и уже тогда замечал за ним "что-то такое". Потея и поминутно вытирая багровое лицо большим клетчатым платком, мэр уверял, что все силы будут брошены, последствия ликвидированы и пусть там наверху не сомневаются, но это сейчас никого не интересовало, мэра сменили одноклассники Джуза, которые хоть и производили впечатление сильно занятых людей, шторм в их городке никого не обошел стороной, все же не преминули отметить, что всегда знали Джузеппе только с хорошей стороны. Вспотев не хуже мэра, он налил себе воды и переключил канал. Мэр, значит, с детства его знал. Интересно тогда, почему Джуз старше на семь лет. Надо будет поинтересоваться при случае. Снова знакомые пейзажи. Стройная хорошенькая ведущая, стоя у входа в "его" маяк, рассказывала историю возникновения здания и принцип работы прожектора. На заднем плане виднелось спасенное судно, лежавшее на боку и напоминающее пожухлого, ржавеющего кита. "Восстановлению не подлежит, - отметил машинально Джуз, - в металлолом", и, повернувшись, вопросительно уставился на Терезу, ожидая объяснений такой стремительной популярности.
- По десятому разу уже крутят, - начала заводиться жена. - В палисаднике натоптали. Невозможно из дома выйти, микрофонами в лицо тычут. Мало нам урагана, так еще эти... бездельники. От телефона невозможно отойти. Анна едет, - сказала она с вызовом, - я попросила. Сама я со всем этим не справлюсь.
- То что едет - это хорошо, - Анна была младшей из дочерей, собственными детьми еще не обзавелась, потому сразу откликнулась на просьбу матери, а Джуз своим детям всегда был рад, - а по поводу всего остального, - он показал на окно, за которым маячили дежурившие репортеры, решившие дожидаться Джуза, невзирая ни на что, - надеюсь, ты понимаешь, что не я это все устроил. Или шторм - это тоже моя затея?
- Прости меня, дорогой, - Тереза прижалась к нему на секунду, - я не привыкла ко всему этому. А они с самого утра тут. Топчутся, носы свои везде суют. Как стервятники. И как не стыдно.
- Это журналисты, милая. Что другим стыдно, то для них замечательно. Слово стыд им незнакомо. У них другие ценности и приоритеты. Такая профессия. Всегда быть в центре чего-то. И не обязательно радостного. А иначе кому они тогда будут нужны. А если сенсации нет - они ее придумают. Так что не злись. Сейчас я с ними поговорю и мы расстанемся. А ты пока приготовь поесть чего-нибудь, - с этими словами он мягко отстранил жену и направился к двери. Журналисты его не смущали. И вдобавок ему не нужно было беспокоиться о прическе.
При виде него засуетилась, воспрянув духом, болтливая репортерская братия. Время шло, а от них все еще ждали интервью.
- Синьоре, Джузеппе, - начал все тот же Джованни, - разрешите от лица всех присутствующих здесь, выразить свое искреннее восхищение, - он застыл в полупоклоне, как бы отдавая дань заслугам. - Все мы, а так же многочисленные зрители у телеэкранов, жаждем узнать немного подробностей ваших решительных действий, приведших к чудесному ночному спасению. Да-да, - приложил он руки к груди, - команда корабля уже рассказала нам, что послужило им путеводной звездой и хочет лично засвидетельствовать вам свою почтение. А сейчас просто, расскажите нам, как все было.
Джованни был здорово зол, но вида не подавал. По милости этого водяного, изволившего дрыхнуть до обеда, он должен сидеть здесь, в этой дыре и раздавать автографы местным туземкам. Он уже здорово проголодался, а той бурдой, что кормили в армейском лагере, травить свой желудок он не желал. А вечером надо быть в столичной телестудии, предстать в обычном великолепии на уже разрекламированном ток-шоу, где ожидается команда спасенного траулера, сбор неотесанных бродяг, по его мнению и желательно бы еще и присутствие этого старого черта. На его взгляд, начальство могло бы найти темы поинтереснее, да и людей посимпатичнее, но четкое указание шло с самого верха, потому Джованни был тут, излучал дружелюбие и раздражения не показывал. Он считал себя профессионалом и гордился этим. "Давай, орясина, свяжи хотя - бы пару слов и закончим с этим. Я наконец смогу принять душ и поскорее уехать отсюда", - с такими мыслями он держал перед рыбаком микрофон, выражая внимание и заинтересованность.
- Простите, а я не совсем понимаю, что вы имеете ввиду, - Джузеппе смотрел на растерявшихся журналистов.
- Ну как же, ваши слаженные действия, спасение судна, утверждения команды, - нет, этот старикан его в могилу сведет. Джованни не мог понять, какого рожна он прикидывается. Цену себе набивает или просто дурак.
- Видите ли, я не вижу ничего героического в том, чтобы хорошо делать свою работу. Может где-то считают иначе, но у нас тут все живут с такими убеждениями и считают это совершенно нормальным. И если рассуждать как вы, то героями можно назвать всех, от кого зависит наша повседневность. Учителей, хирургов, пекарей, строителей и работников канализации. Кто рискует своей жизнью, кто спасает чужие, кто просто обеспечивает стабильность. Такую незыблемую на вид и такую хрупкую, как оказывается. Просто они делают свою работу молча. Потому людей у нас судят не по словам, а по поступкам. И отсутствие любого из вышеназванных представителей, приведет в итоге к последствиям не хуже сегодняшних, - Джузеппе махнул рукой в сторону ближайшего крана, разбиравшего завалы. - Особенно отсутствие работников канализации, - журналисты облегченно рассмеялись, по достоинству оценив шутку, уводящую разговор в сторону от опасной темы.
В доброжелательной улыбке Джованни стало проглядывать что-то змеиное. Этот козел только что выставил всех их дураками. Следуя его простой крестьянской логике, получилось так, что вся страна сейчас увидела одного человека, окруженного кучкой лентяев. И ведь не поспоришь, умышленно или нет, он отобрал у них все козыри. Нечем крыть. Надо спасать положение.
- Вот такие они, наши современные геро., люди, - вовремя прикусил язык он, - простые, надежные и скромные. Люди, которые всегда подставят свое плечо в трудную минуту. Поблагодарим же синьора Джузеппе, за то, что смог уделить нам время и пожелаем ему и впредь твердо стоять на посту и охране спокойного сна горожан, - его уже понесло, он готов был прилепить старикану еще пару лишних титулов, лишь бы поскорее унести отсюда ноги.
Не только он, все журналисты вдруг увидели себя со стороны. Казавшиеся самим себе - столичным образцом стиля и вкуса, не совсем уместным на фоне этого захолустья, они вдруг поняли, как могут выглядеть в глазах остальных. Праздными, ленивыми болтунами. Правда была настолько четкой и неприятной, именно оттого, что была правдой. Гасли одна за другой камеры, работники немногословно и максимально быстро сворачивали провода и грузили аппаратуру. Репортеры курили.
- Синьор Джузеппе, - крикнул кто-то из них, - скажите, а что вы почувствовали, когда увидели, что корабль на берегу и все, наконец, закончилось.
Джузеппе, уже открыв наполовину дверь, обернулся. - Усталость. И радость. От того, что все наконец закончилось.
V
Вечером того же дня он сидел за своим рабочим столом на маяке. День выдался суматошным, насыщенным и теперь его неудержимо клонило в сон, несмотря литры крепкого кофе, вливаемого в себя постоянно. То, что он в одночасье стал звездой, его совершенно не радовало, так как приходилось отвечать на бесконечных звонки и давать интервью. Приглашение на так разрекламированное ток-шоу, которое должно было скоро начаться, он отклонил, сославшись на то, что на маяке его ждет много работы. Надо сказать, что далеко не вся команда спасенного судна, приняла приглашение телеканала. Многие предпочли провести этот вечер с родными. Когда человек рождается во второй раз, он начинает ценить то, что действительно ценно. С командой Джуз, кстати, повидался.
Позавтракав, счастливая Тереза все никак не могла поверить, что он так быстро разделался с журналистами, он направился в госпиталь, хотелось лично пожать руки этим сильным духом, людям. Настоящими героями сегодняшнего дня, по его мнению, были именно они, взглянувшие на изнанку мира и сделавшие все, чтобы остаться по эту сторону. Опять пришлось пережить очередную серию фотовспышек, блицев и вопросов, газетчики не смогли избежать такого удачного случая, чтобы подать всю эту историю под заезженным заголовками: "Спасители и спасенные", "Лицом к лицу" и прочими броскими шаблонами, которые имелись у них для разных ситуаций.
Затем неосторожно двинулся на маяк, тут же пожалев об этом. Очередные снимки Джуза на фоне моря. Маяка на фоне моря. Моря на фоне Джуза. Репортеры требовали, чтобы он спустился к судну, скучливо лежавшему на отмели, чтобы, так сказать, поработать с масштабом, но вконец осатаневший Джузеппе, невежливо ответил, что у него много работы и пусть они продолжают уже как-нибудь без его персоны. Смысл был такой, но слова другие. Его поняли. Славы ему хватило на всю оставшуюся жизнь. На маяке, ставшим за этот день ему ближе дома родного, тоже кипела работа, но работа нужная. Бригада ремонтников калибровала приборы, проверяла прожектор и заливала в подвальные цистерны двойную норму дизельного топлива для генератора. Рыбка тоже была на месте, вертелась в аквариуме, видно, что тесно ей тут после морской свободы. С рыбкой надо было что-то решать, покормив ее, выглядела она бодрой и глядела на него сквозь стекло аквариума вполне доброжелательно, отправился на пляж, от которого по правде говоря, пока оставалась только табличка, что здесь был пляж и надежды, что скоро он опять станет пляжем.
Носились по песку, густо покрытому водорослями мальчишки, выглядывая, что еще ценного выбросило за эту ночь морем, спасатели, стоявшие вокруг сейнера, радовались тому, что топливо не вытекло, пусть и по той простой причине, что топлива в баках не было. Судно, хоть и изрядно потрепанное, критических повреждений не имело, потому подлежало восстановлению, ошибся Джузеппе с оценкой. Сейчас велись подготовительные работы, чтобы, когда наступит прилив, сдвинуть его с отмели на воду, предварительно подведя понтоны, чтобы удержать на плаву. А следующим утром его отбуксируют в доки.
Рядом сиротливо стояли отдыхающие. Море смыло весь их комфорт и теперь мнения разделились. Часть курортников вместе с местными жителями разбирали завалы и мусор, помогая восстанавливать, пусть пока не комфорт, но нормальное существование. Часть, причислявшая себя к аристократии, негодовала, потому что они заплатили за отдых и потому желают немедленно получить лежак, коктейль "Маргариту" и равномерный загар. Таких, правда, было мало, но были. На них не обращали внимания, но судя по взглядам, бросаемым на них жителями деревни, становилось понятно, для кого в следующем году свободных мест в гостинице и отелях не найдется ни за какие деньги.
Пройдя мимо этого людского муравейника, подошел к причалам. Тут уже стояли несколько человек из его команды, уважительно пожавших ему руку. Хотя никто не должен был, все же пришли. Не только ради денег работали они у Джуза. За то и ценил. Все уже были в курсе его ночных приключений, потому еще не знали, как надо правильно реагировать.
- Кто сунется с похвалами и поздравлениями, дам в ухо, лесть не люблю, - Джуз сурово посмотрел на свою братию и внезапно рассмеялся, - у меня что, крылья выросли? Хватит. Меньше телевизор надо смотреть. Я знаю, что любой из вас поступил бы точно также. Стоит ли гордиться тем, что всего лишь поступаем как люди. Пошли посмотрим, что там с нашей флотилией.
Траулер устоял. Недаром Джуз в свое время не пожалел денег на постройку современного причала, а его парни вчера потратили лишний час, чтобы закрепить как корабль как следует. Снесло антенну радиостанции, да обломанной веткой выбило стекла в штурманской рубке. Ветка и сейчас торчала оттуда зеленым приветом. Вот и все повреждения. А вот его старой подруги лодки не было. Что-ж, умеешь брать, умей и отдавать. Моря взяло с Джуза причитающееся. Джуз не возражал.
Рядом неслышно подошел, стал рядом, глядя вперед, Стефано. Крылья носа возбужденно раздувались, короткая глиняная трубка нещадно дымила, крепкие зубы грызли мундштук. Старый волк на миг вновь ощутил эту яростную опасность, прошедшую совсем рядом. Ястребино вглядываясь в небо, он вдыхал полной грудью свежий, вкусный воздух, принесенный ветром из самых далеких морских просторов.
- Ночью уж думал по мою душу, - сказал он. - Казалось, еще немного и унесет прямо туда. Лег на пол, открыл бутылку бренди и ждал. Но ничего, выстояли. Видать не пришло еще время. И все-таки вовремя я отдал якорь.
"У него же дом на самом краю, - содрогнулся Джуз, представляя, что творилось на краю мыса и в душе старого шкипера этой ночью, - и ведь не ушел никуда, как же, бросит капитан свой корабль, - продолжал думать он, удивляясь то ли глупости, то ли бесстрашию моряка. Пожалуй, что тут имело место и то и другое. Как свойство характера. - Умели в свое время делать людей."
- Лодку унесло, - сказал он вслух, кивнув на обрывок цепи. - Не получилось у старушки помереть спокойно.
- Зато ушла красиво, - хищно улыбнулся Стефано, по-прежнему напоминая ему лихого флибустьера, видно было, что не отошел еще от вчерашней ночи. - А ты что хотел. Один корабль спас, другой отдал. И, - кивнул он на громадную посудину, которую спасатели уже начали постепенно снимать с мели, пользуясь начинающимся приливом, - получился неплохой размен, ты не считаешь?
- Да, - сказал Джузеппе. - Размен отличный.
За их спинами постепенно набирала обороты еще одна буря. На пляж прибыли представители страховой компании, чтобы оценить насколько сильно пострадало кафе и пузатый Луиджи, владелец, сейчас рвал не себе остатки волос, призывая в свидетели всех окружающих и клянясь богами, что вот еще вчера тут стоял неземной красоты дворец, где среди фонтанов нежились посетители, вкушая шербет и попивая нектары, разносимые прекрасными одалисками. Глядя на обычное двухэтажное здание с выбитыми стеклами и подмокшим полом, где вразнобой лежали стулья, бутылки и местный горький пьяница Андреа, воспринявший все произошедшее по-своему, страховщики сомневались и просили предоставить хотя бы фото дворца. Упав на колени, Луиджи завопил, что вот пусть сейчас земля под ним разверзнется, если он врет. Земля не разверзлась, потому постояв так немного, Луиджи встал, отряхнулся и деловито сказал агенту: "Значит записывай: Три статуи Венеры милосской возле центральных лифтов, античные мраморные колонны, тоже три...."
Дальше Джуз уже не слышал. Смеясь про себя, он поднялся на маяк, где и застал его этот вечер: перед монитором с последними сводками новостей и рыбкой, вертевшейся тут же.
В дверь постучали и он, в который раз за день, пошел открывать. Даже не хотелось думать, кто это еще может быть: припозднившийся журналист, оператор, чтобы обеспечить прямое включение для ток шоу или полк гвардейцев кардинала. Джузу было все равно.
На пороге стоял капитан. Растерявшись от неожиданности, Джуз молча посторонился, приглашая того внутрь, не зная, что говорится в таких случаях. Капитан и сам не знал. Широко расставив ноги, он стоял посреди помещения, разглядывая приборы. Капитану было неуютно. Он привык к морю, привык к шаткой палубе корабля и на суше его не покидало ощущение какой-то бескрылости. В море все было проще. Здесь надо было что-то говорить. Но Джуз все понял без слов. Раскрыв шкафчик, достал бутылку граппы и стаканы. Облегченно вздохнув, капитан выудил из бездонного кармана широких матросских штанов бутылку рома, присовокупил к Джузовому натюрморту и вынул из заплечной сумки вяленое мясо и сыр. Это было правильно.
К какой бы нации мужчина не принадлежал, какую бы религию не исповедовал, бывают моменты, когда это отходит на второй план. Может быть именно потому, что в этой простоте и кроется истина. Но опять же, к чему слова. Один был рад жить, второй был рад, что видит первого живым. Мужчины выпили по первой, крякнули, не размениваясь разлили по второй, выцедили, занюхали рукавом, налили по третьей и после уж, хлопнув друг друга по плечам, ощутимо расслабились. И потекла беседа. Шторм, выпить за тех, кто в море, помянуть тех, кто уже никогда не вернется на берег. Тем общих много. Корабли, рыбалка. А народишко глупеет. Работать ленится, денег требует больше, покупатель капризный пошел. Еду уже и за еду не считает, каждому подавай деликатесы.
"Ты помяни мое слово, - капитан расстегнул ворот рубахи, - скоро все это, - он неопределенно покрутил рукой, - закончится. Добром, не добром, но перемены будут резкие. По грани ходим. И штормы такие неспроста бывают, - а это, кстати, что за рыбка занятная у тебя живет?"
Выслушав историю недавнего появления незнакомки, задумался о чем-то. Джуз боролся с дремотой, последние сутки выдались щедрыми на происшествия и после выпитого ему все сильнее хотелось спать. Вскинув в очередной раз голову, разгоняя туман, посмотрел на капитана . Тот и сам был не в лучшей форме. Потому поведал то, о чем умолчал бы наверное, будучи трезвым.
- Дед мне рассказывал, - начал он, разливая по стаканам последнее из бутылки. - Давно уж, я мальчишкой совсем еще был. Наверное считал, что забуду все. А держать в себе это постоянно тоже не мог. Он во время второй мировой на эсминце служил. Транспорт конвоировали. И попали они в страшную мясорубку. Напоролся их караван на заранее спланированную и хорошо организованную засаду. Лупили по ним и с земли и с воздуха. Не считая подводных лодок. 24 корабля было потеряно, включая 9 военных. Из тысячи человек, что на тех кораблях были, спаслось около 50. И он. Когда в первые сутки дрейфовал по морю, на обломке обеденного стола из их кают-компании, вода вся красная была. От крови. Одни акулы вокруг. И рыбка. Все вертелась вокруг него, пока на вторые сутки к ним суда союзников не пробились. Авиация и подводные лодки подойти не позволяли. Вот подобрали его, рыбка тут же и сгинула. Наградили его, отпуск дали. А приехав домой, узнал, что у него отец умер. Сам умер, старый был уже, да и болел. Но умер именно в тот момент, когда его, деда то есть, из воды доставали. Вот такая вот история. И больше он этой рыбки никогда не видел. И нигде не встречал. А рыбка, по описаниям, копия твоей. Такие вот совпадения. Ладно, засиделись мы с тобой, - он взял свой стакан и протянул второй Джузу, - за тебя, друг. И спасибо.
Расставшись с капитаном, который взял неуверенный курс на гостиницу, бормоча о попутном ветре, Джузеппе решил сегодня лечь в беседке. Погода разительно отличалась от вчерашней, было тепло, вдобавок утром Терезе не придется демонстративно распахивать окна по всему дому, проветривая после того, чем Джуз "надышит" за ночь. Жизнь возвращалась в привычное русло.
VI
Просыпался он долго. Лежал, с удовольствием глядя, как снует по кухне, напевая что-то себе под нос, жена. Посмотрела на него, рассмеялась, поставила рядом стакан с минеральной водой, куда капнула немного вина. Какая все-таки Тереза у него умница. Голова болела, но несильно. Телевизор заливался соловьем, рассказывая о фермере, который под проливным дождем, спас с затопленной фермы все поголовье коз и свиней, перевезя их на лодке в свой двухэтажный дом, построенный на возвышенности и избежавший наводнения. Сейчас новоиспеченный Ной стоял на пороге и невразумительно бормотал что-то в микрофоны, не зная что делать с так неожиданно свалившейся на него славой. Меж ног у него пролез ягненок и теперь изумленно таращился прямо в объектив. Интервью брал все тот же вездесущий Джованни. Куда ж без него.
"Что, - захохотал хрипло Джуз, отставив в сторону стакан, так как боялся расплескать, - добро оказалось наказуемо?" Он ничего не мог с собой поделать, фермер до жути напоминал ему его самого вчерашнего. Работяга все никак не мог взять в толк чего от него хотят, так как он сделал то, что пришло бы в голову любому нормальному человеку. Это было понятно ему, было понятно Джузу и понятно всем остальным. Это было непонятно армии журналистов, под предводительством Джованни. Жизнь продолжалась и шла своим чередом. Каждый делал свое дело, ну а журналисты помогали каждый в силу своего понимания. И это правильно. "Молодец, - подвел итог Джуз, вставая и присаживаясь к столу. - Все молодцы. Что там у нас сегодня на завтрак?" Принюхиваясь к аппетитным ароматам, подвинул к себе поближе омлет с ветчиной и загремел приборами, заедая эту вкуснятину большими кусками свежего хлеба. Все стало как обычно. И это было чрезвычайно хорошо.
Отправившись после завтрака в город - надо было купить новую антенну для корабельной рации и договориться насчет замены стекол в рубке, увидел городского главу. Стоя возле мэрии, в окружении местных газетчиков, тот что-то вдохновенно рассказывал, махая руками, видимо описывая грядущие перспективы. Джуз тоже помахал ему, пригласив заходить в гости, обещав показать свои школьные фотографии. Мэр сбился и покраснел. С детством Джуза у него вышел перебор и, как все привыкшие к вранью люди, он мучительно переживал, что его раскрыли. А в остальном город быстро приходил в себя. Армейский госпиталь сворачивал свою работу, еще утром улетели спасатели, убирали улицы перед домами жильцы, стеклили витрины владельцы магазинов. Отдыхающие заново обживали пляж, покачивался на волнах траулер, на воде его держали понтоны. Завтра буксир повезет его в доки. Уехала на автобусе команда, улетел в столицу капитан. Его ожидала флотская комиссия, где он должен будет дать необходимые пояснения и ответить на все вопросы. Формальность конечно, но бюрократия есть даже на флоте.
О рыбке Джуз вспомнил только под вечер, появившись на маяке. В памяти всплыл, пусть и не совсем отчетливо, вчерашний ночной рассказ.
"Кто ты такая и чего тебе от меня надо? - спросил он, глядя на нее сквозь стекло." Вздохнув, насыпал корм, погасил свет и вышел.
VII
Однако тайны на то и остаются тайнами, так как на каждый вопрос имеют по несколько ответов. А Джузу было не до мистических размышлений. Повседневность увлекла, закрутила водоворотом дней. Сначала привел в порядок траулер. Затем несколько дней вместе со своими работягами чистили пляж. Потом в городском совете, членом которого он являлся, приняли решение о постройке новой школы. У старого здания снесло крышу, а вид у него еще и до урагана был такой, будто учились тут Бонапарт, да Винчи и Гарри Поттер. Одновременно. Так что вместо новой крыши было решено выстроить новую, просторную и светлую школу. Все лучшее детям, как говорится, хоть и оценят они это лишь тогда, когда собственных детей заведут.
С некоторых пор повадился плести интриги Луиджи. Поджидая Джуза у входа в дом, начинал разговор издалека. Напирал на самобытность и колорит, бормотал, что надо держаться корней, что мол, душевности мало. Джуз не сразу понял, куда клонит хитрый выжига, а поняв, долго смеялся. Луиджи мало было денег, которые он вытряс из страховых компаний. Луиджи взалкал славы и надумал перестроить кафе на манер того, которое виделось ему в тех сладких грезах, которыми он потчевал страховщиков. Но один такой масштабный проект он не потянул и хотел, чтобы Джуз вошел в долю и стал компаньоном. "И рыбу сами сможем поставлять, ни у кого перекупать не надо, - журчал Луиджи успокоительно, - дело пойдет, сердце мне верно говорит." Джуз обещал подумать и тем самым обеспечил себе некоторую свободу действий. А пока проникал в свое жилище через калитку в глубине сада.
С рыбкой тоже как-то все само успокоилось. Судя по виду, чувствовала она себя хорошо, не скучала. И Джузу было с кем поговорить во время ночных дежурств. Вроде как не один. Не обязательно ведь, чтобы говорили именно двое. Достаточно чтобы слушали. А рыбка была чудесным слушателем. А похожих на нее он больше не встречал. Хоть и выходил в море как и прежде. Все стало прежним. Так прошел месяц.
А потом случилось вот что. Внучка заболела. Сильно заболела. "Врачи пока затрудняются с диагнозом", - мертвым от переживаний голосом, сказала по телефону дочь. Бродила по дому Тереза, натыкаясь на предметы, отвечая невпопад и кормя Джуза подгоревшей яичницей. Время шло, врачи разводили руками, ситуация оставалась прежней. Зашла речь об искусственной коме. Не выдержав, Тереза купила билет на самолет и улетела к дочери. Джуз проводил время либо на маяке, либо в море. Во внезапно опустевшем доме было слишком много грусти. Как и все сильные люди, он загружал себя работой, давая отдых уставшей голове.
"Пускай уж там вместе побудут, - говорил он рыбке, - сам не отдавая себе отчет в том, что возможно уже смирился. - Все таки дочь. Да и обе они матери. Может хоть как, но полегче." Хотя какой там полегче. А дети конечно да, болеют. Жалко их. Маленькие крохотные организмы, дающие сбой. Причин тому пруд пруди. Экология, питание, да что угодно. Лица вон у людей злые какие в последнее время. Как посмотрит на тебя такая рожа, так ходишь потом, таблетку от сердца рассасываешь. Это ты, взрослый мужик. А там ребенок крохотный. Он же тебе и не расскажет ничего. А от того, что ты его трубками утыкал и физраствор вливаешь...Спасибо, конечно, но здесь душа нужна."Душа нужна, понимаешь, обычная теплая человеческая душа, - забывшись, он опять говорил вслух, обращаясь непосредственно к рыбке. - А они дочь к ребенку на 5 минут в день пускают. Им лучше знать, они врачи, они учились. Да только не от всего на свете лекарства имеются." Махнув рукой, вышел из маяка, оставив рыбку плавать в сером рассвете. Добрел до дома, налил полный стакан ядреного джина, выпил, сморщившись и завалился на кровать. Ему очень хотелось спать.
Проснулся от беспрерывно трезвонящего телефона. Сняв трубку, моментально оглох. Тереза умудрялась одновременно плакать, смеяться, отбирать трубку у дочери, которая тоже вопила нечто невразумительное и попутно строго ему выговаривать и костерить на чем свет стоит. Спустя минуту, когда Джуз немного пришел в себя от такого пробуждения, а Тереза перевела дух и сбавила обороты, появилась какая-то ясность.
Внучка необъяснимым образом стремительно пошла на поправку. Держать ее отдельно от матери врачи больше смысла не видели, хоть из больницы пока не выписывали. Они по-прежнему разводили руками, хотя и со значительно просветлевшими лицами, то же люди ведь, переживали, говорили о каком-то гормональном сбое, добавляли еще какие-то умные и научные слова, но смысл был понятен и так. Все закончилось хорошо. Так что сейчас малышка с аппетитом уплетала фруктовую смесь, вытирая мордаху о блузку счастливо воркующей дочери. Рядом квохтала Тереза, окружив своих девочек плотным кольцом ласки и заботы, но разговор заканчивать не спешила. После пряников, для Джуза был заготовлен хороший кнут.
Их сын попал в аварию этим же утром, когда состояние внучки резко улучшилось. Ну то есть как попал, его сбили. Не признававший никаких других видов транспорта, кроме велосипеда, он направлялся в университет своим обычным маршрутом и его здорово приложило невесть откуда взявшимся грузовиком. Из сбивчивого разговора Терезы мало что можно было понять, но она сказала главное: сын жив и почти цел, сейчас он находится в студенческой больнице. А Джуз старый олух, раз допустил такое. Больше слушать смысла не было, положив трубку, он вскочил с кровати и принялся быстро одеваться. Жив - это главное. Все остальное он сейчас сам выяснит.
Через минуту уже выруливал за ворота. Хоть и спешил, ехал аккуратно, не хватало еще потом рядом с сыном на соседних кроватях лежать. Вот и студгородок, заглушив мотор, взбежал по ступенькам и направился к регистратуре. Его здесь знали, сразу позвали дежурного врача, который успокоил, сказав, что случай, в сущности, рядовой, перелом голени, полежит в гипсе пару недель, потом попрыгает на костылях. А там сможет снова крутить педали. Если будет охота. Но на дороге надо быть внимательнее. Врач вознамерился было прочесть целую лекцию, молодой еще, недавно сам из интернатуры, но Джузу было не до нравоучений. Отстранив мальчишку, продел руки в белый халат, который все это время пыталась накинуть на него пигалица-медсестра, вошел в палату. Сын стрекотал за ноутбуком, успокаивая многочисленных приятелей. Загорелое лицо сильно гармонировало с белыми стенами больничной палаты. Не только стены, почти все у них тут было белым. "Ну как ты, - Джуз осторожно присел на краешек кровати, - мама с утра мне такую клизму поставила. Позвонил бы мне сначала, у нее там хватает дел с племянницей твоей и сестрой." Сын захлопнул крышку ноутбука и смущенно почесал нос.
Из разговора стало ясно, что ситуация, в общем, обычная. И водитель грузовика оказался совершенно нормальным. Всегда внимательный на дороге, он и сам не мог понять, как это все произошло. Будто наваждение. Оба они увидели друг друга в последнюю секунду, каждый сделал, что мог и вот результат.
- Он меня в больницу и привез, - продолжал сын. Сначала там первую помощь оказал, сюда доставил, звонить тебе хотел. Я отговорил, ты же после дежурства. Потому пришлось маму побеспокоить. Как у них, кстати там, слышал вкратце, что все выздоравливают? Затем полиция приехала. Проверили его на алкоголь и прочее. Здоров он. Никаких нарушений прежде, у самого двое детей. Отпустили. Предъявлять нечего. Экспертиза тормозного пути показала, что все сделал правильно. Сказали, что от нас зависит, предъявлять обвинение или нет. Он тебя хотел дождаться, но у него там в трейлере цыплята, я сказал пусть едет.
- Это верно, спал после дежурства, вряд ли звонок услышал бы, - Джуз встал и подошел к окну, - маме я сейчас позвоню, а сам то ты как считаешь. - он повернулся к сыну, - будем объявление предъявлять?
- Зачем, - удивился сын. - Лишние проблемы человеку. Жив и слава Богу. Ясно же, что случайность. Зато София на поправку пошла. Вот главная радость. Хотя совпадение забавное.
- Да, совпадение, - побарабанил Джуз пальцами по стеклу. - Ладно, ты давай поправляйся, матери я все передам, к тебе сегодня еще заеду, заказывай чего там тебе из жратвы привезти. И учти - не одну только пиццу и гамбургеры. Соки там. Фрукты, витамины, я у врача еще узнаю.
Закончив в больнице, с легкой душой спустился к машине и позвонил успокоить Терезу. Там у них тоже все было хорошо, малышка чувствовала себя прекрасно и на днях их должны были выписать. Тереза тоже свернула разговор на это странное совпадение, заставив Джуза лишний раз поморщиться. Ну не любил он таких совпадений. Не любил и все тут.
VIII
А через несколько дней Джузеппе отличился еще раз. Случилось это во время его очередного ночного бдения на маяке. Сын находился дома, держать его в больнице врачи смысла не видели. Скакал на одной ноге, игнорируя костыли и ругаясь с матерью, которая переживала за вторую ногу и мебель в доме, куда довольно немаленький сын периодически врезался, чтобы изменить направление движения.
Ночь выдалась неспокойной, море волновалось, но с предыдущим штормом было, конечно, не сравнить. Но этой качки вполне хватило для одной прогулочной яхты, больше приспособленной для того, чтобы красоваться в солнечные дни перед пляжем, чем огибать побережье ночью. Из навигации у пижонов были лишь компас и рация. Ах да. И атлас звездного неба. Сейчас, разбитая волной яхта, больше напоминала размокшее бревно и неизвестно сколько еще собиралась продержаться на плаву. Но маяк эти Колумбы увидели, частоту поймали. Джуз вывел на них береговую авиацию, погода нынче позволяла и удовлетворенно подмигнул рыбке, внимательно следившей за всем происходящим через стекло.
На следующее утро телевидение решило повторно напомнить о герое. В отличие от первого раза, где все подавалось с оттенком панической суеты, сейчас все было сделано в высшей степени благопристойно. Дескать, вот, суровые мужчины охраняют наш покой. Спите спокойно, граница на замке. Бдительность и бесстрашие. Все закончилось довольно быстро. Очередные кадры, показывающие, как спасенная золотая молодежь уважительно пожимает руку Джузеппе. Фоновая заставка маяка, снятая еще в прошлый раз и все. Могли и без этого обойтись. А на следующее утро Джуз сам вышел с командой в море и еле вернулся домой. Увлеченные сетями и разгрузкой, не сразу заметили, как в трюмах стала быстро прибывать вода. Так нахлебались, что с трудом до порта дотянули. Шов сварной разошелся. Как - непонятно. Корабль Джуз поставил в док, раз такое дело, пускай кап. ремонтом займутся. Команде дал месяц отпуска, а сам крепко задумался. С такой интересной жизнью, скучать ему не приходилось.
Спустя еще несколько дней, спускаясь по дороге, ведущей от маяка к дому, наткнулся на Паолу. Видно, что она специально его поджидала, больше здесь делать было нечего. Паола была из тех, кому пришлось начинать носить траур раньше времени. Ее муж, весельчак и балагур Андреа, хороший приятель Джуза, сгинул в море. Давно уж, лет двадцать прошло. Рыбаком был, как и все в их деревне. С тех пор Паола не то, чтобы тронулась умом, вслух этого никто конечно не произнес бы, но была немного не в себе. Будто глядя на все вокруг, она видела что-то еще, недоступное всем остальным. Так и бродила с тех пор, полуживая среди живых, разговаривая с одной лишь ей слышимыми голосами. Все это происходило на фоне того, что тело Андреа так и не нашли, он до сих пор официально числился пропавшим без вести. Ну то, что тело не нашли - это понятно, в море такие вещи долго не задерживаются. Но нет тела, нет дела. Обратная сторона бюрократии. Как и спокойствия Паоле. Тоже нет.
Тяжело встав, она преградила ему путь. "Здравствуй, случилось что-то?" - как можно приветливее спросил он. Ему всегда было неловко встречаться с ней, глаза ее будто обвиняли всех вокруг, мол вот вы живете, а Андреа среди вас нет. И вроде не с чего виноватым быть, в их деревне такое могло случится с каждым. И случалось. Но все равно не по себе. Может потому что Андреа был и его другом. В молодости много времени проводили вместе. А вот теперь так.
- Верни мне Андреа, - черные глаза будто прожигали его насквозь, - я знаю, ты можешь.
- Ты что, Паола, - опешил от неожиданности Джуз. Он решил, что все. Разговоры разговорами, но ноша оказалась слишком тяжелой для нее.
- Все знаю, - продолжала, она будто бы, не слыша его, - и про рыбку и про цену. - Верни его, - схватила она его горячими сухими руками. - Что хочешь отдам. Хочешь, мою жизнь забирай, все равно смысла в ней никакого нет, - пусть хоть он поживет.
- Паола, - Джуз мягко высвободился, - пошли, я тебя до дома провожу, приляжешь, отдохнешь.
- Верни, - глаза по-прежнему сверлили его, - рыбка твоя может. Говорят люди, что ворожит тебе она и за все свою цену просит. Верни Андреа.
Проводя Паолу до деревни, Джуз как можно скорее поспешил домой. Застал Терезу уже на пороге, она собиралась на свои посиделки и прямо спросил, в курсе ли та, какая муха укусила Паолу. Жена как-то вдруг смутилась, сникла. Оказалось, да. Ходят слухи. Никто ничего конкретного сказать не может, но вот мол познал Джузеппе тайну и может теперь стихиями повелевать, а наипервейшая помощница ему в этом непростом деле какая-то рыбка. Дескать, поймал он в глубинах морских душу магическую и любое дело ему теперь нипочем.
- Так, - он, не спрашивая, открыл шкафчик, нацедил себе полный стакан вина. В любое другое время, может и получил по рукам, но сейчас жена смолчала. - И как долго я еще должен был обо все этом не знать.
- Ну это же лишь слухи, - подняла она на него глаза, - а тебя в деревне все любят, знают, что никогда плохого не сделаешь. Корабли тоже ты спас, или не ты? - спросила она вдруг с каким-то вызовом. - И рыбка у тебя на маяке есть, многие видели. А София внезапно выздоровела. Я не знала, что думать.
- Это да, - крякнул Джуз, - и споро нацедил второй стакан. Это я у нас значит сейчас волшебником заделался. Пока добрым. Ты иди, - сказал он жене. - Мне тут еще разобраться надо, как со своей магией дальше жить.
"Это я пока у них добрый волшебник, - сказал он уже сам себе, спустя некоторое время и еще один стаканчик вина. - А потом случится очередной шторм, пропадет кто-то и вся деревня во главе с Паолой сожжет меня к чертовой матери, как злого колдуна. Прямо на том маяке. И рыбку зажарит."
Самого Джуза такая перспектива мало пугала. Не тот был человек, чтобы беспокоиться из-за чужих глупых мыслей, но вот как потом Терезе и дочерям дальше жить. И сыну, который только-только становится на ноги и на которого вскорости в городе тоже начнут показывать пальцем.
Приняв внезапное решение, толкнул дверь и вышел в быстро сгущающиеся сумерки.
IX
Дело шло к ночи. Прослонявшись еще некоторое время по чердаку, где у него был оборудован пост для наблюдения за ночным небом, прорезано окно и установлен телескоп, Стефано, позевывая, спустился вниз. Луна затерялась в облаках, словно серебряная монетка в недрах старой сумки, то появляясь, то пропадая вновь. Хихикали, перемигиваясь, звезды. Нет. Определенно пора спать. Он так и собирался поступить, как вдруг раздался настойчивый стук в дверь. Удивляясь, кому он мог понадобиться в такое время, Стефано пошел отпирать. На пороге стоял Джузеппе. Посторонившись, шкипер пропустил того в комнату, не задавая лишних вопросов. Раз пришел человек, значит надо. Сам все расскажет. А Джузеппе был не из тех людей, что праздно болтаются ночами, тревожа людей по пустякам.
Шагнув прямо к столу, Джуз поставил туда литровую бутылку джина, пакетик с какой-то закуской. Рядом поставил банку с морской водой, где вертелась, распушив красивый хвост маленькая рыбка. "Давай стаканы, - сказал рыбак. - Посоветоваться надо".
Стефано пил, хрустел арахисом и свежими креветками и слушал.
Джуз тоже пил. И рассказывал. Все. С самого начала. И про первое знакомство с рыбкой. И про чудесное спасение судна. И рассказ капитана, который очень хорошо и прочно вписывался в общую непонятную картину. И про чудесное выздоровление внучки, и непонятную аварию сына. И про второе спасение на маяке, и собственное судно, едва не пошедшее ко дну. И про Паолу. После чего все это уже стало не только личным делом Джуза, а, пожалуй что, в некотором роде проблемой.
- И вот, - показывал Джуз на банку, где трепыхалась рыбка, - красавица перед тобой. Пришел посоветоваться. Не найдется в наших краях человек, кто знал бы о море больше чем ты. Слышал ли про что-то такое, похожее или мне Паоле мозги вправить? Да и ты в деревне поговоришь, людей успокоишь. А то, чувствую, добром все это не кончится.
- Что-то такое всегда есть, - Стефано откинулся на спинку, жалобного заскрипевшего стула и со вкусом закурил. - И в деревне слухи да, уже ходят. Легенды такие существовали всегда. Иногда это рыбка, иногда морской конек, у кого-то счастливая медуза даже была. Просто там, где люди ходят по грани, а жизнь очень тесно переплетена со смертью, нет места ненастоящему. Нет места лжи, лицемерию, притворству, хвастовству. Человека судят по делам. От матроса зависят паруса, от рулевого курс, от штурмана навигация, от капитана зависит, насколько хорошо он будет чувствовать общую работу этого единого механизма. Поэтому если поставить матроса на место капитана, далеко они не уплывут. Не потому что матрос плохой. А потому что он матрос. И должен быть на своем месте. Там все на виду. А заметил какое в море небо чистое? Нигде такого неба нет больше. Там мы ближе всего к Богу. Бывает, что прямо с моря на небо уходим. Потому без веры людям нельзя. Вот и появляются легенды и слухи. Без веры и надежды никто в море не выйдет. И ты это знаешь не хуже моего. Только во всех тех легендах, что слышал я, особо отмечалось одно. Такие вот рыбки, коньки, медузы, могут прийти лишь к чистым, цельным натурам. Тем, у кого сердце живое. Но я тебя за последние годы узнал немного, так что могу сказать, что если и могла она явиться, то именно тебе. В наших местах точно. А все остальное....И капитанова история и твоя больничная... Согласись, не будь рыбки, могли бы такие совпадения иметь место? Могли. Спасения судов? Ну ты же смотритель, работа у тебя такая, людей спасать. Траулер воды набрал? Ты давно его в доках проверял? Давно. А тем самым штормом, который полгорода снес, его знаешь сколько раз боком о причал приложило. Я это тебе к чему говорю. Тебе самому решать, что это - обычные совпадения, которых, согласен, что-то чересчур много, или нечто большее. Но уж точно не Паоле. И никому. А по поводу Паолы, - он ткнул сигаретой в пепельницу, брызнув искрами, - завтра же с утра поговорю с ней. И на рынке, невзначай, проведу разъяснительную работу. Подведем научную базу под твои добрые дела. Ну и времена настали, - покачал он головой, - когда нужно оправдываться за совершенные тобой хорошие поступки. Не верят. Все на магию списывают. То есть, просто в добро уже не верят.
Рассвет застал Джуза на берегу. Он сидел на камне, закатав до колен простые рыбацкие штаны, свесил ноги в теплую воду. Рядом стояла банка с рыбкой. Все также шептали волны, все также ласково напевал ветерок, шевеля его седые волосы, выбивавшиеся из под шляпы. Вертелась в пустой кровати, забывшись беспокойным сном, Тереза. Белой мачтой устремился в небо маяк. Оседлав волны, крикливо ругались чайки.
- И вот понимаешь, - говорил Джуз, - видно было, что беседует с рыбкой он уже давно. - Пусть оно будет как раньше. Без перемен. Не могу я решать, что важнее, жизнь одного человека или жизнь другого. Не могу оценивать и измерять добро добром. Хотя все это, конечно, лишь совпадения.
С этими словами он наклонил банку и рыбка выплеснулась вместе с водой в море. Описала рядом несколько кругов, развернулась и исчезла, растворившись среди брызг света.
- Она вернется, - он смотрел как восходит смеющееся солнце. - Она обязательно еще вернется.