Хочу сразу извиниться перед теми читателями, кто незнаком с миром «S.T.A.L.K.E.R.». Этот рассказ написан не в том мире, что придумывали Стругацкие, но в игровой версии мира Зоны. Версии попсовой, но для меня очень любимой.
К первому запою Петруха готовился основательно.
Деньги были, не на бары-рестораны, но на подвальный загул должно было хватить. Не дело, конечно, пить не выходе из Зоны, да чем развлечься перед выбросом? Проход на волю был закрыт минимум дней на пять. Вот чтобы время скоротать Петруха приготовил погреб в сталкерской деревне, в пяти километрах от Кордона. Выбор был сделан исключительно по денежным причинам. Ближе в Кордону водка стоила в три раза дешевле чем в баре на базе «Долга».
Первым делом сталкер починил лестницу, крышку в погреб и воздушные отверстия. Негоже задохнуться в пьяном угаре или сломать ногу. Принес тюфяк, собственноручно набитый свежей травой, и кинул на натянутую между стен проволочную сетку от железной кровати. Такой тюфяк и проволочная кровать, это спасение от кусачей дряни, а пить Петруха предпочитал с комфортом. Света в погребе не было, сталкер поставил лампу, залив в нее запас керосина и положил фонарик с запасом батареек на пол.
Потом перешел к главным ингредиентам хорошего запоя. Расставил вдоль кирпичной стены, на сгнившем дощатом полу, бутылки водки и канистру самогона. Сложил там же горкой шпроты и кильку в томате, консервированную колбасу и тушенку. Крыс в этом подвале не было, а стол не пролезал в мизерный лаз. Нарезал черного, отличного хлеба и сложил на коробку из под консервов. Потом положил стопку старых газет на кровать, если почитать по пьяни захочется. Для безжалостного утра приготовил таз и несколько пластиковых канистр с водой.
Посмотрел Петруха на приготовления, да в долгий ящик не откладывая, плеснул горькой. Положил шпротину на горбушку, поднял стакан с тостом за благословения Зоны. Пил он долго, просыпался, выходил на свежий воздух, кричал, как всем отомстит. Засыпал, просыпался в темноте и вновь наливал. Так и не заметил он, что сознание его улеглось за могучими дугами бровей и остался рулить лишь спинной мозг. А мозгу снились хибары и халупы, бесконечные переходы по грязной траве, ржавые тракторы и почему-то бидон парного молока, в которой он детстве по озорству купался, перед тем как папка вез молоко на продажу в город.
Петруха проснулся и понял, что не сниться это ему. Он лежал в чем-то теплом и пахучем. Когда нос окончательно разбудил мозг, тот высунулся из алкогольного убежища, завыл, да и убежал обратно. Лежал Петруха на краю незнакомой деревни, в большой луже собачей мочи, а вокруг него бродили черные, рычащие туши псов. Петруха подумал, что хорошо что в луже лежит и псы не чувствует, что он и сам только что в лужу толику добавил. Слепые псы, они запах людской мочи не терпят, и перетрусивших разрывали вмиг. А тут бродят, как будто и не было его.
Один из монстров подошел так близко, что Петруха заглянул в душу пса чернобыльского, а нос его многострадальный вобрал в себя все нехитрое меню четвероногого людоеда. Подошел, поднял красиво заднюю ногу и от души пометил сталкера. Стало горько хмельной душе Петрухи, что хоть и не живи. В руках у него была канистра самогона, которую он пронес через все приключения. Он отвернул зубами крышку и начал пить, давясь и плюясь, чтобы смелости набраться и выйти к зверям. Верховодство опять взял мозг спинной и уже не помнил Петруха, как поднялось его тело сначала навстречу безразличным псам и двинулось сторону Свалки.
Небо наливалось одуряющим багровым цветом, выл ветер и все живое спешно пряталось по норам. Мимо Петрухи бежали стаи клыкастые и когтистые, поросшие мехом и лишенные кожи, но на него никто не обращал внимания. Верный спинной мозг довел Петруху до Свалки, да уронил в знакомую нору, в которой не раз переживал сталкер темные и страшные минуты Выброса.
Упал бродяга, да и не увидел, как рванулась на него из темноты визжащая куча когтей. Добежала воющая масса до него, да и распалась на два десятка тушканов огромных с кошку, средних с крысу, да и совсем мелких, с мышь размерами, с зубами, похожими на кончики швейных изг. Хотел было уже отец-тушкан первым вцепиться о открытое, клокочущее горло, но холод уже полз за человеком в нору и дрожащая мелочь кинулось на теплое тело и забилась в рукава и штаны человека. Отец-тушкан рыкнул было, но затрепетал от холода и сам заполз под майку, на курчавую грудь Петрухи.
Когда первый солнечный луч пробился в нору, Петруха проснулся. Все тело чесалось неимоверно, как будто-то он спал всю ночь в пижаме из колючей овечьей шерсти. Петруха выглянул из норы, сквозь плотные облака пробивались редкие лучи солнца. На самом входе лежала начатая канистра самогона. Голова раскалывалась, но душа Петрухы была полна благодарности Зоне, что удачно пережил Выброс ибыл избавлен от утренних страданий. Он отвинтил крышку, глотнул и занюхал рукавом, запах которого был богаче запахов придорожного туалета. На первом глотке он не смог остановиться, выпил и второй.
А потом свет померк и обрывочные картины мелькали у него в сознании. Вот он сидит в полуразрушенном ангаре, случает как бренчат на гитаре бродяги и что-то рассказывает, хохоча. Вот он лезет через колючую проволоку и с непривычной для него грацией проскальзывает через полный аномалий железнодорожный путей. Был вечер, когда он через болота выполз к корпусам Агропрома, где громкоговорители надрывно призывали сталкеров валить подальше.
Последнее, что он помнил, как в сумерках перед ним заплясали две белые точки. Ужас даже не успел сковать его, как из перед ним материализовался молодой кровосос нежно-розового цвета. Созревшие кровососы цветом похожи на фасоль и обходят пьяных за километр. Этот же совсем недавно начал самостоятельную охоту и впервые встретился с такой беспечной добычей и, забыв о осторожности, присосался к горлу. Кровосос глотнул теплой, обжигающей на вкус крови, по телу пробежала огненная волна и в голове монстра взорвались феерверки.
Уже утром отряд военных на берегу жухлого озера у Агропрома увидели необычного кровососа. Тот склонился над водой и жадно пил отравленную воду, иногда завывая.
Петруха сидел на бетонной плите, нагретой солнцем.
Шея болела в месте укуса, но чувствовал он себя бодрым, без всякого следа похмелья. Ему рассказывали о таком сталкеры, которых успевали спасти из заначек кровососов. При укусе те впрыскивали консервант с лечебными свойствами, что позволяло подольше сохранить добычу. Ради этого яда сталкеры пускались в рискованную охоту на щупальца кровососов. Из него делали самые дорогие и эффективные омолаживающие средства.
Петруха перекрестился, а потом для верности поклонился в сторону далекого Саркофага. Места были незнакомые, но судя по елкам, иголки которых были рыжего и малинового цвета, он был где-то на Милитари. Вдалеке резвились кабаны. У него не было ни детектора, ни оружия. Невыносимо хотелось пить, но в руках была только пластиковая пятилитровая канистра.
Он открыл канистру и жадно глотнул. Горло обожгло самогоном и вышибло дыхание, как будто его кабан боднул. Он посидел, переводя дыхание, но поскольку желудок не взбунтовался, он выпил еще один глоток. В кармане удачно оказалась банка консервов, он разбил ее камнем и начал высасывать кильку. Потом свет померк, Петруха снова шел бедумно и что-то пел. Ноги несли сталкера в неизвестном направлении, мимо разрушенных деревень, обрушившихся железобетонных конструкций.
За пляской мыслей он и не заметил, как в голове раздался звон и против воли его дернуло в сторону. На вершине холма рядом сидели, как в Эдемском саду, химеры и зомби, псевдоплоти и кровососы, тушканы и зомби. Послушный зову в голове Петруха шел мимо них, туда где на стволе поваленного дерева сидел контролер. Контролер поднял на Петруху колдовские очи, вспорол его душу взглядом. Что же там было в дебрях создания Петрухи контролер так и не понял, но все зверье дружно завыло. Контролер впервые вспомнил свое имя, оказывается раньше его звали Сергеем. На Сергея нахлынули воспоминания двадцатилетней давности, когда он был зека с первой ходкой и перевели его с Урала на Украину, чему он поначалу радовался. Контролер сел в обнимку с Петрухой и горько заплакал, потом взял у него из рук бадью и начал пить.
Было еще и такое в поразительном этом дне, что стоящий на страже Выжигателя солдат Монолита увидел группу зомби. Их еще не потрепали мутанты, аномалии и пули. Лица были живыми, одежда была целой. Они шли мимо, бесцельно размахивая оружием и глупо журясь на солнце. Их всех них выделялся один зомби. Одежда его обветшала, оружия уже не было, но обе руки крепко держали пластиковую емкость из под стеклоочистителя. От него невыносимо смердело псиной, вся коржа была красно-синего цвета с укусами тушканов, а в бешеных глазах горел отблеск силы контроллера. Зомби шли в сторону солнца и скоро скрылись за холмами, над которыми возвышались далекие трубы сердца Зоны.
На рассвете нового дня Петруха проснулся.
Под щекой у него была пахнущая сладко ржавчиной вода. Голова гудела, а во рту был вкус настолько отвратительный, что хотелось умереть тут на месте. Но умирать как то не получилось, пришлось сесть и оглядеться. Он сидел в луже, окруженной пожухлой травой, а впереди был бесконечный бетонный забор. А еще дальше возвышалась громадина корпусов Чернобыльской АЭС, саркофаг с трубой, которую знает каждый сталкер. Петруха вздрогнул и еще раз протер глаза. Оглянулся. Позади высились какие-то серые постройки, а еще дальше угадывался контур города-призрака. А у него не было ни брони, оружия, детектора, припасов.
- Ну значит судьба. Интересно, какое я желание по пьяни загадаю?
Потом достал наполовину пустую канистру и глотнул.