В густо заросшей лощине жило маленькое горное эхо. Принято считать, что эхо - среднего рода. Но маленькое эхо считало себя девочкой и звали ее Эха. Сколько себя Эха помнила, столько и жила в этой лощине, никуда и никогда не выбираясь. Летом она перешептывалась с листвой деревьев, зимой, когда листья ложились греть землю, она звонко картавила в беседах с непоседой ручейком. С ручейком вообще было непонятно - когда он отдыхает, если отдыхает вообще. Если листья шептали хором, перебивая друг дружку, то ручеек бормотал что-то совсем неразборчивое и Эхе порой приходилось прилагать усилия, чтобы разобрать и понять о чем говорить с ним.
Конечно, знакомый ветерок рассказывал, что на свете живут и другие Эхи. Большие и громкие. Они разговаривают с лавинами и камнепадами. Но маленькую Эху вполне устраивала ее тихая неспешная жизнь.
Но вот однажды, в лощину заглянул человек (Эха уже позже узнала, что это человек, а тогда просто увидела новое существо, ни на что не похожее из виденного ею ранее). Человек вошел во владения Эхи и вдруг замер. Он начал осматриваться, поворачиваясь во все стороны, а потом сложил ладони вместе, поднес ко рту и закричал: "Здравствуй!" "...уй!!!", — восхищенно воскликнула Эха от доселе неслыханного слова и... мгновенно влюбилась в пришельца. А тот бродил между деревьев и то и дело восклицал: "Ах, какая же красота! Так и остался бы здесь навсегда..." "ДА, Да, да, да..." — зачарованно вторила Эха. Человек развел небольшой костер и улегся спать, а Эха чутко прижавшись к его плечу бодрствовала всю ночь, дыша его сонным дыханием. А наутро человек встал, умылся в ручейке и с сожалением произнес: "И все же пора домой". "...мой", — с обожанием прошептала Эха.
И как-то так получилось, что Эха, оставив свою лощину, последовала за человеком.
Она была с ним всюду, незримо и неотступно. Даже тень покидает человека в темноте, но Эха была с ним всегда и неустанно повторяла все слова своего любимого. Она даже научилась произносить одно слово целиком. Оно было несложным. Особенно легко было произносить его, когда человек наклонялся над своей кошкой и говорил: "Сейчас я тебя покормлю". И тогда Эха шептала "лю", потом следовала короткая запинка, как при заикании и снова "лю". И получалось "лю'лю". Но это была только ее тайна. Она никому ее не поверяла. Даже старому приятелю ветерку, который порой ее проведывал, Эха не говорила об этом.
Но однажды человек познакомился с человеком. Девочкой. Тоненькой и стройной. И у Эхи что-то тревожно сжалось внутри. Возникла щемящая тревога. К тому времени она уже хорошо знала своего человека. И настал момент, когда человек взял девочку за руку и сказал" "Веточка..." И сказано это было ТАК, что Эха обреченно произнесла: "...точка"... И умерла.