Эволюция человека и социализм
Так сложилось, что если сказать у Маркса, Энгельса, Ленина полно ошибок, марксисты, коммунисты, левые напрягутся, ожидая очередной транш оппортунизма, а либерасты, антисовечики, прихвостни западного дерьмократизма начинают потирать руки: «давай, давай, дави гадину». Но погружаться в разборки тех или иных положений и заключений классиков научного коммунизма вовсе и не требуется. Раз мы имеем дело с научной теорией, ошибка должны быть. Нет ошибок лишь в религии и мифологии, там догма, табу и постулаты. Наука выдвигает гипотезы и подтверждает её аргументами и фактами. Гипотезы не делятся на верные и неверные, они делятся на хорошо и слабо обоснованные. Научное, как сказал пресловутый Карл Поппер, фальсифицируемо, то есть, это то чему можно и нужно возражать. Стало быть, если научный коммунизм – наука, в нём неизбежно куча ошибок, пробелов и упрощений. В известном смысле марксизм также и философское учение. Но философия также требует инновационных перемен концептов, поскольку контексты и проблемы обществ и личностей за 165 лет 165 раз поменялись, то есть, философия коммунизма также ждёт перемен.
**
Социализм – это научный социализм. Точнее это философия, сориентированная на научную ментальность (изучение реальности с помощью опыта, эксперимента, логического и теоретического анализа действительности).
Можно при этом сильно замутить существо дела относительно того, что есть философия. О какой тут можно мамардашвилиеобразный базар развести! Философия это, это, это, когда ты философ… Но в целом это картина мира, выстроенная с применением стройного концептуального аппарата (например, человек это птица без перьев: раз у человека две ноги как у птиц, он птица, но перьев нет…) . До философии космос человека строился в целом эстетически, это был пафосный героический эпос. Иерархия носила характер канонов, вверху было то, что было выразительнее. Дворцовая роскошь, свиты, убранства, «белки, грызущие орешки с изумрудами». Роскошь двора древнего монарха «подтверждала» естественно его «небесное происхождение».
До того, как появилась эта поисковая активность лучшего, чего-то в превосходной степени, чего-то небывалого, царила традиция, которую Маркс окрестил деревенским безумием. Племя хранит себя, свои секреты: как отыскать вересковый мёд, как засушивать грибы, солить капусту, как лечиться от того, от этого, как строить избу, валять валенки, вязать носки. Традиция сохраняет, передаёт.
До традиции мы видим вторую сигнальную систему, но с культурой либо бедной, и даже инвалидной, где даже институт семьи ещё крайне не развит, и люди стремятся изолироваться от других людей, бегут в снега, в горы, уплывают на острова в океан.
**
Если это же рассмотреть с «начала», то там мы видим появление Гомо сапиенс сапиенс, то есть, второй сигнальной системы, возникшей на способность задержки сигналов в памяти (большой мозг, прямохождение, лобные, височные доли). Сигнал задерживается, так что возникает способность к обучению. Второй сигнальной системы нет у животных. Ей не обладают и младенцы. То есть, знаковая реальность – это форма, в которой должно быть содержание. Традиция мифов, которую уже стремятся хранить старейшины, шаманы, вожди – это первичное содержания.
Когда возникает потребность это древнейшее «знание» совершенствовать или сохранить от деградации, возникают простейшие каноны: эмоционально-эстетические. На этом каноне, однажды собранную в письменные тексты, возникают древнейшие социальности, деспотии, царства-государства. Такое государство объединяет общий язык и традициональная общность. Такие государство очень зыбкие. Они возникают и исчезают. Морали как таковой в этих общностях целенаправленно и культивируемо нет. «Морально» - то, что соответствует традиции.
Религиозные учения, содержащие моральную метафизику, концептуально прорисованную картину мира и истории, создают более сложное мировоззрение . Для поддержание такого мировоззрения не достаточно ни волхвов, ни традиции. Создается институт «просвещенных клерикалов», который в свою очередь поддерживает воинство монарха. Без воинства отодвинуть и реформировать традицию невозможно, ведь традиция в том и состоит, чтобы ничего не менять.
По сути дела, эти священники – это философы и мыслителями. Они могут мыслить притчами, могут специальной религиозной терминологией. Но это философы.
Новое время рождает других философов. Их мировоззрение называют светским. Суть этой светскости в том, что получает развитие наука , знание не ограничивается содержанием канонических книг, оно растёт превращается в энциклопедию. Религия наводит некий социальный порядок. Философ эпохи просвещения выдвигает принципы познания. Он учит познавать мир и вовне, и сами процессы мышления и духовной жизни человека. Онтология и гносеология. Бытие и сознание. Общество здесь выстраивается на принципе права, то есть, логического и теоретического обоснования общественных взаимоотношений.
Научный прогресс однажды приводит к тому, что возникает сегмент высокотехнологических , наукоёмких «технологий», «производств» ,«институтов», настолько сложных, что для их создания и содержания нужны специалисты с очень сложным образованием, чьи реальные «тайны» превосходят гораздо все мифы о «булатной стали», причём. это сложность продолжает нарастать, так что прибавочная стоимость увеличивается на порядки всё больше и больше за счёт вклада «специалистов». Увеличивается и сложность управления обществом. Основным механизмом становится уже не капитал, а высокотехнологические манипуляции, как манипуляции капиталами, так и политическими процессами, включая манипуляции сознанием общества.
«Эпоха» частной собственности позволяла обладающему средствами производства собственнику господствовать над не имеющими таковых.
Пост-капитализм не удовлетворяется режимом права собственности, так как сверхсложные технологии дали инструмент для массовых и масштабных манипуляций и махинаций.
Вместе с тем нельзя игнорировать и то, что общество одной эпохи всегда было «слоистым» («неравномерное развитие» Ленина) . И разные уклады существовали одновременно (даже внутри одного государства), и один уклад мог иметь разные формы. В этом свете западный капитализм и советский социализм – две формы правового общества. Советская форма - поздняя и как следствия более продвинутая.
**
Все уклады-формации представляют собой так или иначе социально-технологические институты, форматы. Форматы – естественно форматны, то есть, охватывают некую ограниченную функцию и социальное свойство. Они – также и формы. А вот содержание может быть по своему значению очень разновекторным, то есть, амбивалентным. То есть, содержание, праведное, гуманистическое, милосердное и спасительное сияние зависит от чего иного, нежели экономическая необходимость, и следующая из экономики социально-политическая система. Советская история являла собой не только передовую форму модерна, преамбулу госсобственности в индустриальной экономике. В ней было и ещё что-то, кК говорит слабоумный генерал Ивашов, «совесть, а не прибыль». Почему слабоумный, потому что «отсутствие совести» для Российской истории и общества вещь также не редкость (за примером бежать не надо, они у Ивашова за спиной). «Слабоумная совестливость» - также продукт современного симулятивного «уклада» (глобализм, постмодерн, общество спектакля, потребления, перманентного психоза).
Говоря грубо, но конкретно, «добро» не возникает в результате эволюции. Это не означает, что оно приходит в результате повторения мантр, молитв, намазов и великих постов. Технические выгоды историк обнаруживает в любой формации. Объединенные фантастическими представлениями о божественности своего фараона общинники строят дамбы, плотины, каналы, поддерживают институт жрецов, в котором развивается культура. Капитализм развивает технику. Социализм создаёт своим существованием мировую систему (так называемый паритет и «мирное сосуществование»), побеждает фашизм, эмансипирует большую часть отсталой мировой окраины, поддерживает социализм внутри несоциалистического лагеря. Но самые елейные и самые искренние песнопения о совести, справедливости и народности неизбежно превращаются в формат, если отсутствует некая подлинная «любовь к ближнему» и ориентация на «олицетворенное совершенство» (идеал, сверхзадача, перспектива, футурологическая мечта, нравственно-поэтический идеализм).
«Подлинная подлинность», стало быть, могла быть и, видимо, бывала-бывавывала много раз в прошлом. Как война и мир чередуются синусоидально, а вовсе не по лестнице переходят одна в другую, так и вспышки «духовно-коммунистического» подъёма пульсируют, однажды появляются, потом остаются в памяти, потом опять наступает «пришествие», опять нисходит аватар «чистой человечности», «сияющего коллективизма».
Чаще всего люди, группы и народы противоречивы, смешаны, шероховаты. Схема стадий очень схематична. Но это не повод вообще проигнорировать логику, разум, научность. Сама по себе схема смены формаций адекватна, она рациональна в плане моделирования и наблюдаема исторически. В академическом лексиконе эти стадии обычно называются так:
ПАТРИАРХАТ.
МАТРИАРХАТ.
АНТИЧНОСТЬ.
СРЕДНЕВЕКОВЬЕ.
КАПИТАЛИЗМ.
ТЕХНОКРАТИЗМ (ГЛОБОАЛИЗМ).
Фазы в разных контекстах могут варьировать свои названия, две фазы могут сливаться в одну, или одна может дробиться. Мы видим, что эволюционирует семиотический профиль формации:
Появляется собственно вторая сигнальная система и очень долго каким-то образом обслуживает юное человечество в принципиально примитивном состоянии, даже историки и этнографы в большинстве признают, что термин «матриахат» совершено условен: примитивная фаза не представляла собой господство женщин, просто господства мужчины и вообще какого-то жесткого и определенного диктата не прорисовывается, община стремится к эндогамной самоизоляции.
Появляется традиция, которую поддерживают институты старейшин, жрецов-шаманов, баянов, гусляров, мужских домов, формируется институт брака, мифологическая «идеология» рода.
Племена приходят в соприкосновение, так что войны толкают их на союзничество. Лидеры таких союзов сакрализируются, появляется героические эпос, письменность, патриархальные монархии. Механизм культурного «прогресса» выступают эстетические пафосы. Обычно эту эпоху называют язычество.
На новом этапе мифологические и героические космогонии, подвергаются упорядочиванию философской метафизикой. Так что рождаются философия, религиозное творчество (монотеизм) и структурированное государство ( с законом, освещающим сословную иерархию).
Но на определенном этапе «матрица» революционизируется, становится не традиционной, а рационально-логической, так что и весь быт общества начинает следовать за научно-теоретическими воззрениями. Происходит секуляризация.
В жизнь, производство, социально политическую сферу входят столь высокие технологии, что производительность труда оказывается принципиально определяться научно-технологическим вкладом, при этом не только солидаризированный рабочий класс теряет своё былое влияние, но и капиталы начинают передвигаться не в следствие конкуренции и соревнования, а за счёт сложнотехнологических манипуляций, махинаций, политических авантюр , таких как долларовая система, оранжевые революции, операции спецслужб, массовая манипуляция общественным сознанием через СМИ и систему образования, профанация демократического устройства, целеноправленный подрыв интеллектуальных способностей населения, терроризм, порнография, гомосексуализм, наркомания, глобальные финансовые войны. Сами технологии принципиально меняют быт общества, так что «отчуждение» становится воистину сокрушительным, масштабно-глобальным и прямым целенаправленным продуктом действий элитных политических кланов.
В остатке схема такова:
1.ЯЗЫК. 2. МИФ. 3. ЭПОС. 4. МЕТАФИЗИКА. 5. НАУКА. 6. ТЕХНОЛОГИИ.
Таким образом, возможность мышления восходит по ступеням от спонтанно-стихийного «применения» такой способности к упорядочиванию, от упорядочивания к глубинной осознанности и практической реализации. Все эти этапы суть «технологические этапы» (но не в «глазьевском» смысле как внедрения всякий раз каких-то принципиальных новин, а в традиционном «способе производственных отношений», когда прогресс «средств производства» приводит к изменению «отношений», который Маркс называет «производственными», хотя имеет в виду «социально-политические»).
**
Тут важны некоторые оговорки по поводу моментов, которые марксисты, экономисты, рыночники и антирыночники последовательно не учитывают.
А. «Уклады» развиваются в разных частях мира с разными скоростями (неравномерность развития).
Б. «Уклады» даже и в одном месте сосуществуют одновременно. Титульный уклад просто прежние уклады модернизирует, а будущие уклады играют некую вспомогательную роль.
В. Экономисты настолько увлекаются своей сакрально-первичной экономикой, что вообще игнорируют идеологию, политику, образование и т.д. Это абсолютная тупость, но убедить экономистов в их мрачном экономическом фундаментализме крайне сложно, даже деликатное положение Ленина об «известной самостоятельности надстройки» их мало трогает.
Пункты А и Б показывают, что реальная конфигурация пестрота формационного одеяла ойкумены оказывается неподдающейся простой схематизации. Но машинно, найдя «индексы» формационных смесей, учтя тенденции, связанные с численностью населения, ландшафтом, транспортной сетью, уже известные экономические потенциалы, можно начертать «ход истории». Но вот пункт В подсказывает, что даже сложно высчитанные тенденции могут и окажутся совсем другими. Так ранее интеллектуально-культурный фактор играл роль «постоянной» ( в религии и язычестве «неэкономическое» выступало как «добро», в марксизме «как борьба угнетенного прогрессивного класса», которая в лице пролетариата нашла «идеального носителя») , которая двигала прогрессом, но который совершался всё же по логике «сильного класса», то есть, «джунгли» в обличии ли родных соплеменников, единоверцев, либералов, партийных вождей всегда восстанавливали иерархию, пирамиду угнетения и социального насилия, бесконечной вражды, гнёта и террора.
Конечно, «богатство культуры», «глубокий развивающийся интеллект», «сверхчеловеческое человеческое» развивались и развивались сильно, но «политический» формат использовал «плоды просвещения» в своих интересах. И такая извечная маргинальность, трагическое поражение «добра-справедливости-мудрости-правды-света» делает «добро» «константой», то есть, лишь «двигателем прогресса», плоды которого всегда приватизировали подонки, бандиты, жулики, авантюристы, серые личности, феодалы, капиталисты, олигархи, то есть, «система» и «формат» ...
Но поскольку цикл завершается, то, как сказал тот ещё болван сэнсэй Фукуяма, настаёт «пипец истории». То бишь, грядёт «новый цикл», где неизбежно (в смысле, очень вероятно) придётся поставить львиную долю фишек на интеллектуально-культурно-творческое развитие личности. Как у Христа: «То, что было маргинальным, уделом шизофренических «ван-гогов», мечтателей-утопистов, «святых» , способных лишь утешать, романтическим лузерством, оно станет во главу угла». Мы здесь не пророчествуем, а высказываем мысль, что «добро» не возникает как результат эволюции и прогресса. Прогресс – это , как мы видим, институционально-технический прогресс, и он амбивалентен. «Коммунизм» (или если угодно, «здоровое общество» как у Фромма) наступит не как результат создания МТБК, а как результат создания пассионарно-духовного движения, которое сможет выйти относительно аппетитов «технологически-институционального государства» за пределы своего статуса «константы» (т.е. «постоянной», которая через борьбу классово стимулирует бесконечное развитие институтов, технологи и пр.). Ныне, поскольку осуществляется глобализация, и поскольку «бытиё» техники и так называемых «институтов» становится всё больше у «коммунизма» появляется возможность прорваться за пределы «экономическо-политэкономического тяготения».
**
Падение Советского строя связано с тем, что «модель» советского устройства не была научно отрефлектирована и соответственно смодернизирована. Советский строй был строем государственной собственности, принципиальной госмонополии, заводом-государством (у Ленина это дело называлось «госкапитализм»). Этот строй по ряду черт был более прогрессивной формой «модерна», чем «капитализм» Запада. Одновременно Советский строй, особенно в первую половину своего бытия, также содержал беспрецедентно мощный объём «коммунизма» (который , скорее всего, не есть «уклад-фаза», а эмбриональный, одновременно перспективно-потенциальный и подводно-скрыто-подавленный «сквозной уклад» общества). Постепенно, особенно в брежневское время, «коммунистический импульс» остыл, так как природа его в целом не была осознана сколько-то отчётливо. Советский госсобственический строй также не был видоизменен, так что необходимость «высоких технологий» советская элита рассматривала не как нечто принципиально и революционно- стратегически новое, а как «ещё и ЭВМ» и, видимо, просто социально-классово боялась «безбумажного управления экономикой», полагая, что атомного оружия, ракет, космоса, КГБ и монополии в СМИ вполне достаточно для «вечной» политической стабильности СССР.
Итак, коммунизм-социализм (он же «здоровое общество», «царствие небесное на земле», «сварадж», «град Китеж», «Хрустальный дворец» Чернышевского и прочие «города солнца») не есть шестая или седьмая фаза. Это сквозной (эмбриональный, подводно-мерцающий, перспективно-потенциальный) уклад человеческого общества. Он может родиться не вследствие материально-экономического прогресса и социально-политических трансформаций, он может возникнуть в результате массового пассионарно-волевого толчка интеллектуально-коммунистически настроенного социально слоя . То есть, социализм и его тени в виде «советских» форм социализма в разных странах от СССР до КНР, КНДР, Вьетнама, Кубы, Венесуэлы (и даже «скандинавского социализма») возникают так или иначе как волевой политический проект-эксперимент, а не как рыночно-пассивная естественно-спонтанная социальность. «Инновация» - это также результат случайного, неожиданного, изобретенного и оригинального деяния. «Коммунизм» может возникнуть, а может и не возникнуть. Убежденность, что «коммунизм неизбежен», стала глубинной причиной крушения СССР и сейчас является причиной затухания коммунистического движения в России и других странах. «Социализм» - сознательно-творческое, научно-продуманное устройство, это устройство должно быть желаемо массово, и внутренним мотором этого устройства может быть социальное научное миропонимание в рамках высокого культурного развития («усвоения всех знаний выработанных человечеством» по Ленину). «Социализм» возможен только тогда, когда разные слои общества того «сильно желают». И это желание не есть исключительно «экономическое желание», это желание братства, сотрудничества, взаимопомощи, коллективизма, отождествление интересов индивида с интересами общества и т.д. Развитый интеллект-мораль - это два слова, но друг без друга, эти понятия становятся гэджетом. Мораль-интеллект не может игнорировать «экономическое» и «социальное». Но «экономическое» и «социальное» могут игнорировать и мораль, и интеллект, и всё на свете, в качестве, например, «вторичного» или «определяемого базисом».
Марксисты (особенно всякого рода меньшевики) пытались рационально-логически (научно) высчитывать социализм, также как капиталист высчитывает свою прибыль. Но так можно высчитать лишь тред-юнионистские достижения, преимущества государственной собственности, планирования, контроля государства над развитием индустрии и всех неизбежных социальных институтов (социалка, соцкультбыт, фонды общественного потребления) . Но социализм – это идеал социальной справедливости, и социализм должен быть осознанно желаем, а не спонтанно взращиваем посредством экономического или научно-технического строительства. Социализм – вообще не может быть продуктом «государственной машины», он может быть продуктом свободных общественных коммуникаций, очень и очень интенсивных, переплетенных, активных, передовых и многообразных (В. И. Ленин, «Государство и революция», трактат, написанный в 1917 году в финском шалаше).
Социализм и коммунизм возможны. Господствующий класс (кланы эксплуататоров, экспроприаторов, плутократов и т.д.) использует в основном естественно-спонтанные, стихийные, в конечном счёте энтропийные процессы, но прогрессивный, восходящий класс освободителей использует творческо-новаторское, разум ( генератор культуры, главного адаптивного механизма человеческого вида ) в максимальном смысле со всеми поисковыми наработками, и перманентным творчеством. Социализм-коммунизм – социальная антиэнтропия.
9-10 октября 2013 г. Екатеринбург