С этим человеком я познакомился на заре туманной юности.
Я был молодым, и мне не терпелось пощупать мир своими руками, но под руки попадались всё одни и те же девицы, которые ждали от меня одного и того же по несколько раз за ночь. И я им это давал. Приятно отдавать себя людям! Пусть даже – одним и тем же.
И вот однажды возвращаюсь я под утро домой. На улицах ни души. А на душе у меня заливаются соловьи, звенят фанфары и гремит барабанная дробь. Соловьи и фанфары славят молодость и потенцию, а барабаны отбивают ритмы неминуемой экзекуции, так как был я к тому моменту уже женат, а подходящего для помилования предлога у меня не было. Конечно, можно было сказать, что я ночевал у друга, но друзей у меня было меньше, чем закадычных лихих подруг, и все они находились под колпаком у моей дорогой жены.
- Чёрт возьми! – заорал я от бессилья и безысходности.
- Что орёшь, придурок? – выглянул из окна разбуженный обыватель.
Я осмотрелся по сторонам: кроме меня на улице никто не орал. Обычно, я не поддаюсь на мелкие провокации, но тут не сдержался.
- Не твоё дело, дурак! – сказал я и хотел продолжить своё восхождение на Голгофу. Между прочим, в этом тоже есть какая-то сладость!
- Выпить хочешь? – дружелюбно спросил человек в окне.
К спиртному я равнодушен, но упустить свой шанс оттянуть расправу я себе позволить не мог. Так я оказался в гостях у Митрофана Фитюлькина. Эта фамилия мировому сообществу ничего не говорит, но смею утверждать, что пострадавшей стороной в данном случае является мировое сообщество.
- Фитюлькин Митрофан! – представился хозяин, когда первая доза уже согревала кровь, – Инженерная генетика, гениальные изобретения в той же сфере, лабораторные опыты за гранью логики. Не в курсе?
- Ещё как! – улыбнулся я и крепко пожал протянутую руку выдающегося генетика, – Македонский Александр! Завоевания, набеги, попытки мирового господства. Может, слышали?
- Козе понятно! – кивнул хозяин своей рыжей до безобразия головой, – Но вам для вашей работы нужна огромная армия! Где вы берёте своих солдат?
- Делаю! – скромно сознался я.
- Ну-ка, ну-ка: это интересно! Расскажите, пожалуйста, если не секрет! Сексосин эрексиум применяете?
- Слава богу, обхожусь наличными средствами!
- И правильно! Сексосин эрексиум нарушает гармонию становления организма на сорок девятой стадии. Происходит размягчение твёрдых тканей, что дурно влияет на характер конструкции.
- Размягчению твёрдых тканей – наш отпор по всем стратегическим направлениям! – изрёк сентенцию я и кивнул на бутылку.
- Ох, простите! – спохватился Фитюлькин и плеснул в пустые стаканы. Получилось самое то! – Скажите, а вы не пробовали моделировать свою армию с активированным резинцием?
- Пробовал – не понравилось! Да и какая может быть после этого армия, если на то пошло?! Всё должно твориться естественно!
- В этом, кажется, что-то есть! Надо будет попробовать без резинция! И как я раньше не догадался!
Митрофан Фитюлькин так расстроился, что пронёс огурец мимо рта и запихал его в ухо. Там что-то хрустнуло. Надеюсь, что не барабанная перепонка! Я уж хотел прийти Митроше на помощь, но он бросил огурец на стол и скорым шагом вышел из комнаты. Огурец был надкусан.
- Ты куда? – переходя на «ты», спросил я вдогонку.
- Попробую без резинция! – крикнул из коридора рыжий учёный.
- Одна попробовала... – пробормотал я, наливая себе полдозы.
- Дяденька, а почему вы папину водку бесплатно пьёте, а папе не наливаете? – услышал я за спиной.
- Кто-то что-то сказал?! – рассержено развернул я свою корму: противно быть уличённым в чём-то неблаговидном!
Передо мной стоял рыжий отпрыск десяти, примерно, годов. Ровная чёлка, короткие штанишки на мятых помочах, алый галстук на шее – верные атрибуты юного пионера. В ту эпоху юных пионеров у нас было больше, чем детского населения. Почему? Оставлю эту головоломку для умных, а глупым объясню, что кроме детей в пионерах ходили партийные боссы, участники разных войн, стахановцы и прочие, прочие, прочие.
- Мальчик, как твоё имя? – уже ласково спросил я.
- Митя-75-ый, – ответил мальчик.
- А фамилия?
- Фитюлькин.
- Хороший мальчик! Возьми огурчик! – погладил я по головке Митю-75.
- Спасибо, дяденька! – поблагодарил меня мальчуган, взял солёный до безобразия корнеплод и с достоинством сытого человека покинул комнату.
И только я собрался опрокинуть в себя традиционных русский напиток, как опять за моей спиной раздались всё те же слова:
- Дяденька, а почему вы папину водку пьёте, а папе не наливаете?
Я обернулся и увидел всё того же Митю-75.
- На эту тему, мальчик, мы с тобой уже говорили! – всё ещё ласково ответил я юному пионеру.
- Вы меня с кем-то путаете! – неожиданно проговорил мальчишка.
- Тебя, Митюша, ни с кем не спутаешь! – засмеялся я: таких рыжих бестий с чёлочкой, с алым галстуком и в штанишках на помочах в природе больше одного существовать не могло!
- Дяденька, а как звать того мальчика, с кем вы уже говорили?
- Его, Митя-75, звать Митя-75! – ответил я.
- Я не Митя-75, а Митя-34! – обиделся пионер.
- Вот тебе, Митя-34, мой личный огурец! Я его на сберкнижке солил. Ешь его на здоровье, и передавай привет Митяю-75! Он тоже хороший мальчик!
- Спасибо, дяденька! – поблагодарил меня рыжий отпрыск.
- Будь готов! – крикнул я вослед Митяю-34.
- Всегда готов! – хором ответили мне закоулки чужой квартиры.
И только я собрался продезинфицировать организм от бактерий, как услышал всё тот же голос и всё те же слова.
- Мальчик, – сдерживая себя, обернулся я, – у меня остался один огурчик. Мне его вручил комсорг за беззаветный труд на субботнике! Ну, сколько можно отнимать у меня закуску?!
- Дяденька, а кто её у вас уже отнимал? – поинтересовался пацан.
- Ты! – не стал запираться я.
- А как меня звали?
- Митя-75 и Митя-34.
- Дяденька, это – братья мои, а меня звать Митя-91.
- Аут! – воскликнул я и отдал девяносто первому огурец, – Кушай его, деточка, пока не подавишься!
- Спасибо, дяденька! – поблагодарил меня пионер.
Минут за двадцать я с тремя десятками Мить переговорил. Не меньше. Тональность переплюнула все пределы, и когда Митрофан Фитюлькин спросил, не скучал ли я тут без него, я сказал ему об отсутствии огурцов таким тоном, что он тут же притащил мне целую кадушку этого овоща.
- Кем тебе приходятся эти Мити? – спросил я его, слегка успокоившись.
- Это – мои детишки.
- А мать у них есть?
- А зачем им мать? Я их сам на сам делаю.
- Везёт тебе! – позавидовал я генетику.
После этого я предупредил своего нового друга о том, что якобы ночевал у него, пожал ему руку и пошёл домой, надеясь, что сумею оправдаться перед женой. Верилось в это с большим трудом. А про скопище рыжих бестий я забыл мгновенно и почти навсегда. Поверить в них в то время не смог бы даже фантаст. И лишь только через много лет до меня дошло, что я был свидетелем клонирования живых существ – в виде пионеров по имени Митя.
Ах, каким же дурнем я тогда был! Правда, Академия Наук на моём фоне смотрелась гораздо хуже! Но это, как говорится – её проблемы...