28-29 сентября 1977 года - переход от Скикды до Беджайи. Стоянка на рейде.
Красивый тут, конечно, вид. Ясно вырисовывающиеся вдали отвесные скалы прочно, тысячелетней массой лежат в воде, все испещрённые следами веков – тёмнозелёными лесами, устилающими пологий склон горы и внезапно останавливающимися на краю высокого желтого обрыва, выделяющегося так контрастно, как пятна крови на белоснежном халате врача, но вот одна черта пересекает всю скалу, и эта черта – уже творение человеческих рук – выточенная в склоне скалы шоссейная дорога, ведущая на построенный на самом конце мыса маяк. Маяк этот кажется таким удивительно хрупким, таким ненастоящим, как и все строения около него, в этом хаосе ущелий, камней, яростных спусков и причудливых изломов. Стоит он на краешке скалы и создаётся впечатление, что это детские игрушки – кубики и столбики разбросаны по скале и первый же порыв ветра сомнёт их, скинет со скалы в плещущееся внизу море.
На самой верхотуре скалы, где гуляют только ветер и вольные птицы, стоят развалины небольшой старинной сторожевой крепости. Кто, в какие времена строил её там, от каких врагов защищала она эту уютную бухту?
Но в мысли о далёких временах, в философские мечтания властно вмешивается двадцатый век. На небольшом пляже, видимо, отвоёванном у моря, стоит под самой громадой скалы нефтехранилище – ряд больших баков, кучи шлангов, труб, из этих труб сосёт в свои танки нефть большой танкер. Скорость обработки большая: двое суток - и тридцатитысячная махина, загруженная «по горло», уходит в открытое море.
А вот и сама Беджайя. Если вести взглядом справа налево, от маяка и крепости и далее к городу, то сам городок начинается на склоне этой же вдающйся в море скалы. Как тоненький ручеёк переходит в большую реку, так и город, начинаясь с небольших строений, выглядывающих из лесных массивов на склоне скалы, выходит на обширное ровное, плавно спускающееся к морю плато, разливается по нему, и вот уже виден весь город – вписывающийся в окружающую природу, не уродуемый ни иглами небоскрёбов, ни коптящими трубами заводов.
Кажется, жизнь там идёт ровно и спокойно, не нарушается никакими потрясениями. Ответить же полностью на этот вопрос, узнать поближе жизнь Беджайи можно будет лишь став к причалу, выйдя в город. А пока судно наше стоит на рейде, в ожидании постановки в порт и выгрузки.
Однако всему в этом мире приходит конец, и нашему ожиданию он тоже пришел. 29 сентября, днём, к нам подошли портовые буксиры, лоцманский катер, и мы стали заходить в порт. Послышались обычные команды: «Боцману и третьему помощнику на бак, в машине малый ход».
Порт открылся резко, как-то сразу. То был почти всё время на расстоянии, вроде мы и не двигались, а тут сразу вырос до больших размеров, показался во всей своей красе. Городок вблизи особенно красив. Он красив своей такой красотой, как уже не новая, но всё равно сохранившая былую красоту вещь. Здесь мало новых домов, но те, которые были построены лет 15-20 назад, сохранили самобытную арабскую архитектуру, чуть потускневшие, но всё равно ясные расцветки стен. Город стоит на склоне горы, и поэтому, естественно, дома поднимаются в гору уступами. Каждый дом ясно выделяется среди окружающих его строений, как бы нависая над стоящим впереди домом.
Венчают город две башни минаретов, острыми стрелами устремлённые вверх, чётко выделяющиеся на фоне чуть туманного голубого неба, как стражи спокойствия и величия.
Потом был у нас выход в город, ходили группой. Вблизи город кажется как-то проще, будничнее. Улицы не такие уж грязные и вонючие, как пишут об арабских городах, и помои не выливают прямо под ноги прохожим. Есть, конечно, и такие улочки, но не они делают лицо города. А все улицы идут в гору или спускаются с горы, ведь сам город стоит на склоне горы и приходится ходить под углом к земле.
Буйная тропическая растительность, особенно за городом, когда мы шли по кольцевой дороге, незнакомые виды деревьев, кустов – всё это создаёт атмосферу необычности, праздника. Иногда на деревьях показывались обезьяны, что-то кричали и исчезали опять в густых кронах деревьев.
Походили мы и по местному арабскому базарчику. Много фруктов, овощей, горы мяса и битой птицы. Впрочем, как такового базара нет. Просто вдоль улицы сидят торговцы и предлагают свой товар покупателям. Никаких стоек и навесов нет – торговля идёт прямо из корзин, мешков, а иногда и с просто расстеленной в пыли тряпки. Интересная особенность отмечена мною в женской одежде. В Алжире женщины ходят, укутанные в накидки, и на лице белые повязки типа больничных масок. И что характерно – если в Скикде все женщины носят черные покрывала, то в Беджайе, наоборот, все ходят в белом. Наверное, это объясняется особенностями тех племён, которые проживают в окрестностях Скикды и Беджайи.
Кончилось наше путешествие в Алжир. Теперь путь лежит в Европу. Судно направляется в Испанию, порт Барселона. Переход от Алжира до Барселоны - 22 часа. С выходом в море открывается вахта в радиорубке. Опять бег по эфиру, сдача и приём радиограмм, вахта на частоте бедствия и вызова - 500 кгц.
Вышли мы в рейс утром и в это время несет вахту начальник радиостанции. Когда судно выходит из порта, то необходимо сдавать в Одессу диспетчерские радиограммы – так называемые ДИСПы. Они бывают нескольких видов: ДИСП/1-ПОРТ, ДИСП/1-МОРЕ, ДИСП/1-ОТХОД, ДИСП/1-ГРУЗЫ и т. д. ДИСП – это информация о судне, о его грузах, стоянках в порту, проводимых операциях – информация, подаваемая в цифровой форме, систематизированные данные для обработки в системе АСУ–Морфлот. Каждый день любое судно, движущееся между портами, с 12.00 до 15.00 МСК обязано явиться на связь к Одесскому радиоцентру/UFB и сдать ДИСП/1-МОРЕ. В нем приводятся данные о местонахождении судна, количестве груза на борту, расходе топлива и пресной воды. При стоянке в порту даётся ДИСП/1-ПОРТ, при выходе из порта - ДИСП/1-ОТХОД. Вот и сейчас надо сдавать сразу три ДИСПа – ПОРТ, ОТХОД и МОРЕ. Ещё необходимо уведомить радиограммой Одесский радиоцентр на имя начальника смены о том, что судно вышло из порта и куда оно теперь направляется.
Несут радиограммы и члены экипажа, радиограммы близким и знакомым. Так что при выходе работы радистам хватает. Сейчас, правда, нам повезло: мы не ждали долго очереди, а смогли сразу сдать часть радиограмм – в большинстве своем служебные. Остальные, частные РДО, остаются мне на ночь. Ночью вахта с 00.00 до 04.00 местного времени, и я, придя на вахту, сразу же включаюсь в работу. Работы много – надо сдать 20 радиограмм, да ещё принять те, которые адресованы нам на судно. Занимает это часа полтора, не меньше. Потом сижу, на «Волне-К» слушаю 500 килогерц. Пока моя вахта шла, судно уже подходило к порту назначения.