Построение в понедельник всегда проходит в приподнятом настроении. Еще свежи воспоминания прошедших выходных, и ими ужасно хочется поделиться с друзьями.
«Коробки» курсантских рот только с фронта кажутся ровными и молчаливыми. Внутри кипят эмоции. На младших курсах, они вплескиваются тихо и боязливо, с оглядкой на старшин и командиров. А на старших более раскованно и непринужденно, с элементом некоторого щегольства и бравады. Темы разговоров, как всегда одни и те же: девчонки, пиво и гулянки. Женатые курсанты иногда обсуждают детей, и прочие радости семейной жизни.
У офицеров похожие разговоры, и темы примерно те же, только искушение и насыщеннее.
Пока командование выслушивает различные доклады, и зачитывает какие-то приказы и распоряжения, разговоры текут сами собой и в прежнем русле. Иногда они затихают, если уши беседующих выдергивают из массы шумов, что то интересующее их, и затем продолжаются дальше.
Наш командир, любитель охоты. О ней он может говорить часами. Он разбирается во всех ее нюансах, и мелочах. Его красивому слогу мог бы позавидовать сам Тургенев.
Стоящие рядом с ним курсанты замолкают, слушая командирский разговор с дирижером стоящего рядом с нами училищного оркестра.
Краски прошедшей охоты ярки и сочны. Мы невольно становимся участниками пережитого. Здорово! Вот бы и нам так, затаившись на зорьке, ожидать подлета утки или гуся! А потом сидя у костра, наслаждаться, неспешным мужским разговором.
Эх, хорошо то как! А то мы все про баб, да про баб, как будто других разговоров нет.
Голос командира льется звонким ручьем. И зависть наша растет.
- Так вот представляешь, вот это все, испортили гады одним махом!
Мы невольно напряглись.
- Выходим мы с Михалычем утром из подъезда, а колпаки-то с колес сперли.
Пауза, и дикий смех 35 роты, заглушивший собой монотонное бурчание утреннего построения.
Командир оказался таким же, как и большинство его курсантов – неутомимым бабником. И утренние разговоры об охоте, оказались не более, чем прикрытием его похождений «на лево».