Как-то страшно становится жить. Печально, когда видишь вокруг людей с хмурыми и озлобленными лицами. Грустно, когда в транспорте парни и мужчины не уступают места даже бабушкам и детям, а порой и вовсе, сшибая женщин, бегут занять место. Обидно, когда сотрудники компаний и представители сферы услуг оказываются в своей области менее квалифицированы, чем ты осведомлен. Больно, когда с животными обращаются, как с вещами, а надоевших – выбрасывают. Возмутительно, когда люди решают, что могут устраивать самосуд над человеком или любым другим живым существом. Неприятно, когда большинство вопросов, в том числе и здоровья, решаются только при наличии больших денег и связей. Страшно, когда дипломы, степени, разряды – все что угодно – приобретается за энные суммы или членские взносы. И ладно, если этот горе-инструктор или педагог учит тебя основам коучинга или азам верховой езды, а если он, вдруг, доктор, что тогда? Ужасно, когда от чьего-то стремления к наживе любым путем страдают дети. А потом их запрещают усыновлять иностранцам. Да, у них бывают случаи издевательства и насилия над приемными детьми, за которые их, кстати, судят. А вокруг срываются на родных детях. И им можно. У них же есть родители, неважно, насколько путевые и адекватные. Покалеченное животное не можешь спасти, потому что оно – чья-то частная собственность, что уж говорить о детях, тут и вовсе никто не вмешивается – семья же, сами разберутся. С кулаками или как – это тоже их дело.
Как-то страшно становится жить. Когда нет производства, а есть только купля-продажа. Когда нет работы, а есть имитация кипучей деятельности. Когда ракеты падают. Когда система образования задавлена настолько, что отличники ЕГЭ на вступительных экзаменах факультета журналистики главного института страны пишут «через-чур». Когда сложно найти хорошего врача не то, что для человека, ветеринара толкового для собаки годами ищешь.
Как-то страшно становится жить. Когда все вокруг нарушают правила. Вернее, считают, что их для них не существует. Когда на дороге ездят по встречной, не помнят, что такое «поворотники», а пешеходы перебегают через садовое кольцо на «авось». На знаменитый, русский «авось». А еще когда в неположенном месте бежит мамаша с коляской, коляска спереди – и она, конечно, в случае чего не виновата. У нас вообще теперь никто ни в чем не виноват. Главная задача – найти крайнего. В стране. На работе. На улице. Дома. Такое вот время повальной безответственности. А какая может быть ответственность у того, кто не принимает решений, а живет, плывя по течению? Чтобы вроде как все. Но при этом сам по себе. Со всеми ведь делиться надо, а не хочется. И ладно с деньгами и ресурсами, мы уже даже улыбками, хорошими новостями не делимся. Пожаловаться – это всегда, а рассказать о хорошем, подарить настроение? Впрочем, могут не понять. Позавидуют, да счастье и поубавится. Как-то страшно стало жить.
И не то чтобы нет исключений, встречаются. Добрые, порядочные, честные, терпеливые люди. Только однажды многие из них ломаются. Нельзя вечно биться головой о стену. Вернее, не каждому дана такая выдержка. И приходит он весь такой инициативный, и пытается он делать свое дело, да не дают, ведь все остальные тогда на его фоне ну уж слишком плохо выделяются. И начинается травля. Кто-то меняет место работы, кто-то терпит, кто-то перестраивается. А кто-то просто уходит в свой маленький мир, закрывается там и живет. В неких узких сообществах, на скромных работах, в маленьких квартирках, подбирая себе соответствующий круг общения. И погибает его потенциал в этом маленьком мире, тогда как мир большой эти способности могли бы изменить. И, может, именно благодаря такому человеку кто-то запомнил бы, как пишется «чересчур», и кому-то он спас бы жизнь. И, может быть даже, ракеты перестали бы падать.
Как-то страшно становится жить. В отношениях купли-продажи. На свиданиях, где в первый вечер приглашают в постель. Среди мужчин, не умеющих хранить слово и верность. Среди женщин, не способных быть женственными и нежными. Среди сплошных «менеджеров» и «бизнес леди», которым нет дела друг до друга. У которых для детей – водители и няньки, а для себя – сводки новостей и связи, связи, связи. А потом они однажды спросят, что стало с молодым поколением? И, главное, опять же, удобно, с себя спрашивать не надо – всегда можно списать на нянек.
Как-то страшно становится жить. Но даже все вышеперечисленное меркнет по сравнению с тем, какие разочарования приносят не абстрактные люди (что подрезают на дороге, плохо учат в целом, калечат в большинстве, берут взятки повсеместно и так далее), а знакомые, почти близкие. Те самые, кого ты относил к категории честных, добрых, порядочных. Они вместе с тобой проходили через неприятные ситуации - выходили, сохранив лицо. И вдруг это лицо оказывается запачканным. Ложью, мелким предательством, тихой заботой «о себе любимом», наплевав на других. И ты смотришь и не понимаешь, вы же были в одном лагере, вы же одинаково думали, вы же имели схожие принципы, вы же доверяли друг другу. Не так, как члены одной семьи, но вполне себе откровенно. Или, может, это делал только ты? Впрочем, какая разница. И похоже все это на переход добра на сторону зла. Вот это действительно страшно. Когда за шкуру продаются принципы, честность, идея и люди, которые доверяли, верили, даже ориентировались и стремились подняться на такой же уровень. Страшнее всего – разочарование в самом себе. Но, видимо, его эти люди глушат также легко, как и свою совесть. Когда в отношении них совершаются «ужасные» поступки, а сами они при таких же действиях просто руководствуются «своей правдой». Такая вот схема двойных стандартов. И, знаете, уже даже не страшно. Просто как-то горько в душе. И с людьми с этими разойдешься, их больше не трогая, а «осадочек» останется. Осадок от того, что все эти высказывания об изменившемся мире они не абстрактны – они вот, вокруг тебя, наступают с неожиданных и непредсказуемых сторон. Наверное, теперь у таких людей в физической жизни что-то стало лучше. Ведь душой обычно торгуют за материальные блага. А ты остаешься с душой, но какой-то пораненной и потертой. С горьким привкусом внутри. И мыслью: «как же страшно становится жить».