По дороге домой Иден то начинала бранить меня за спонтанность и отсутствие здравого смысла, то проникалась сестринской нежностью и с беспокойством поправляла воротник пальто и растирала закоченевшие руки. Я была мокрой с головы до ног, пальто, казалось, не греет вовсе. Я не чувствовала рук и ног и шла скорее благодаря некоему инстинкту, нежели собственному желанию. Вокруг нас сгущалась ночь, шептала осень, а где-то вдалеке был слышен вопль зимы, семимильными шагами приближающейся к нам. Но тревожным был этот вопль, страх нагонял он. Страх и тревогу. Я плелась медленно, каждый шаг давался мне с трудом, голова начинала гореть. Иден взяла меня под руку и скоро мы достигли дома. "Скоро" понятие растяжимое. Я не помню последние десять минут дороги, наверное мне стало хуже и дошла практически в бессознательном состоянии.
Перешагнув порог дома, я в буквальном смысле свалилась. Помню, как мое измученное, похолодевшее тело опустилось на мягкие перины, подобные облаку, что так недосягаемо в вышине и так тривиально в нашем мире. Иллюзия должна ей и оставаться, божественная сущность оказавшись среди людей, перестает быть таковой. Истина среди лжи становится ложью. А ложь среди истины так ложью и останется. Профанация реальности. Всего лишь разные грани октаэдра, показывающие одну вещь с различных углов. Я,кажется, уснула...
Мама хлопотала о моем здоровье не хуже самой работящей пчелы и совестливого доктора, старающегося не ради повышения, но ради здоровья больного. Она могла часами стоять у плиты, лишь бы накормить меня. В один из дней она неожиданно порадовала меня пралине из цветочных лепестков. Засахаренные фиалки и цветы черемухи были чем-то вроде плацебо- веществом без явных лечебных свойств, но при вере самого пациента в его действенность, создающим некий лекарственный эффект. Отец же выразил свою заботу весьма не традиционным для него путем, он принес цветы бальзамина. Ализориновый красный цвет лепестков, наполнил комнату атмосферой небесного заката, спокойствия и умиротворения. Бальзамин-цветок без запаха, как бабочка не умеющая летать. Прекрасно, но бессмысленно, и все же, мне было приятно.
Когда мне становилось хуже, в комнату приходила Иден и читала мне вслух. Общая слабость, разбитость и отсутствие аппетита вызывали некую тревогу, но мама надеялась, это пройдет.
Озноб захватывал меня все чаще и чаще, учащение дыхание и некое голосовое дрожание становилось все серьезнее. Врач констатировал воспаление легких.
-Как ты находишь прав был Ромео? Ведь мог он в конце концов подождать еще пару минут?-спросила я сестру.
-В любви люди нетерпеливы.
-В этом их главная, главная ошибка!
-Тебе легко говорить, а будь ты на его месте?-серьезным тоном спросила Иден.
-Ну нет. Я не была бы на его месте. Влюбиться за пару мгновений, назвать это любовью да еще и умереть за это. Глупость. Фирменная глупость.
-А будь на месте Ромео Джеймс?
Я замялась.
-При чем тут Джеймс? Да я и знаю его несколько лет, а не несколько секунд.
-И шепчешь его имя во сне.
-Не правда! Ничего я не шепчу!
-Шепчешь!-рассмеялась Иден.
-Нет!
-Да, да, да!
- А ты! А ты! А у тебя в тетрадке все поля исписаны именем Чарльза.
Но вместо замешательства, которое я надеялась вызвать этой фразой, я услышала звонкий покатистый смех. Бисквитные плечи сестры запрыгали вверх-вниз и она проговорила сквозь веселый девичий хохот:
-Неужели ты думаешь, я скрывал это от тебя? Глупышка! Да Чарльз самый умный и прекрасный парень из всех, мною виданных, смотри не влюбись в него сама!
-Чего это мне в него влюбляться... Прекрасный... Никакой он не прекрасный,-нахмурилась я, вспоминая его голубые или скорее бледно-васильковые глаза.
-Ну хорошо, хорошо,-улыбнулась Иден,-все равно вам и поговорить то не о чем.
-Не о чем?! Не о чем?!-взбесилась я, хотя и не могла вспомнить, когда вела полноценный диалог с эти странным для меня персонажем.
-Да, не о чем! И не смей говорить, что есть о чем! Я вижу, когда ты врешь: у тебя кончик носа дергается или пальцы рук выглядят так, будто ты играешь, на невидимом фортепиано.
-Это я так жестикулирую,-пробубнила я, натягивая одеяло.
-Вот! Опять! Врешь!
-Не вру!
-Врешь! Кончик носа дергается!-расхохоталась Иден.
Я запустила в нее подушку и та не долетев до цели сбила фарфоровое блюдце с фруктами, стоявшее на столе.
-Что там случилось, девочки?-услышала я голос мамы из зала.
-Все в порядке, мам! Просто Сара немного устала. Ей не помешает дневной сон,-крикнула Иден и выбежала из комнаты.