Это невыносимо, смотреть, как умирает цветок.
Горшочек просторный, на вырост, в горшочке свежая торфяная землица выглядит так, что сам бы ел… А он умирает.
Изо дня в день ты подходишь к нему, прикасаешься к нему, шепчешь ласковые глупости, спрашиваешь, чем помочь. А он умирает.
Поливаешь, а ему только хуже, и ты коришь себя за то, что, видимо, залила… Суешь в землю дурацкие бессмысленные таблетки, а он желтеет лист за листом, умудряясь при этом цвести. Цвести для тебя. Ну,.. так хочется думать. Раз он для тебя не чужой, может, и ты ему — родня, которую боишься обидеть невниманием, даже когда болеешь и тебе не до чего.
Такой нежный, такой беззащитный… такой сильный.
Последнее, что умирает у растения, это его цветок.
Не хочу думать о законах биологии, банальных и убийственно логичных. Нет. Это не желание породить себе подобных. Это желание до самого конца оставаться красивым. Ведь он — цветок!
Лепестки умирающего соцветия сначала становятся ярче, насыщеннее, изо всех сил держа форму, а потом вдруг, за одно ночное безмолвие и темноту превращаются в сухой охристый пергамент, спеша упасть. Некрасивое отторгается. Изношенное умертвляется.
Так и хочется провести аналогии с человечьим миром… Но не буду. И не потому, что слишком очевидно, а потому, что слишком уж похоже на всякие изученные по юности философии, такие наивные на взгляд с постаментов сегодняшних зеркальных отражений, такие не сходящиеся концами, что просто плакать хочется от своей восторженной младенческой глупости и веры в явно (теперь!) нелепое, но вполне себе оптимистичное.
Стоп! Стоп-стоп-стоп. Не буду!
…У нас, у людей вообще нет аналогий в том мире, где мы живем.
Мы — исключительны, несравненны, ага, и неаналогичны, несмотря на анатомию свиней и повадки обезьян. «Ослиное упрямство», «петушиный характер», «львиная гордость», «орлиный взгляд», — тьфу! Да у всех названных созданий хоть логичные оправдания такому поведению есть. А что есть у нас? А у нас — свинская анатомия, обезьяньи повадки, ослиное упрямство и дальше по перечню и — никаких оправданий!
Бррр! Опять заносит. О чем это я? Ах, да, о цветах я.
Ненавижу букеты! Как может быть красивым убитое? Срезанный с материнского тела цветок в вазе с водичкой — это же… это же… да это просто Ленин в Мавзолее! Вот.
А придумавшего бонсай я бы приговорила к смертной казни. И сложила бы на его смерть хокку. Ну, или танку. Ну и что, что китайцы японского не понимают… Я бы по-русски писала. От души!
Из Википедии:
«Большинство применимых в бонсай видов деревьев могут быть деформированы с помощью медной или алюминиевой проволоки. Некоторые деревья не поддаются такому формированию, их вид изменяют главным образом с помощью подрезок. Чтобы создать видимость старого дерева, иногда используют мёртвые деревья, «дзин» и «сяри». Их получают, отрезая ветку от ствола живого дерева и сдирая кору со всего ствола или частично (сяри), создавая видимость естественных шрамов на дереве… Иногда к ветвям подвешивают груз для создания изгибов и узлов и эффекта старости. Хотя перевязка проволокой осуществляется весьма туго, в дерево проволока ни в коем случае врасти не должна… Получение толстого ствола — одна из самых распространённых задач при создании бонсай. Иногда применяется сращивание нескольких растений, при этом могут быть сняты участки коры, а стволики сплетены в жгут или косичку…» О, как!
И еще:
«Человек видит дерево, в его мозгу возникает изображение будущей формы этого дерева, и человек начинает реализовывать свою концепцию. Дерево, однако, делает лишь то, что может сделать, и скорее погибнет, чем сделает что-то такое, чего деревья не делают, или сделает в более короткое время, чем пристало дереву. Поэтому формирование бонсай всегда является компромиссом и сотрудничеством (!) Человек не может сам создать бонсай, как не может этого сделать и само дерево. Все должно происходить на принципах сотрудничества и понимания, а это требует долгого времени… С помощью проволоки, воды и света, прикрывая тканью, сажая траву, забирающую воду, закрывая обшивкой корни, человек объясняет дереву, чего от него хочет. Если указания достаточно ясны, дерево откликнется на них и будет послушно. Почти… Это самая медленная скульптура в мире, и порой возникает сомнение, кто тут является скульптором — человек или дерево…»
Господи, как же трудно говорить о цветах!..