На последние недели перед смертью дед забрал бабу Люду из хосписа домой. Время отмерялось по приездам "Скорой помощи" и шестичасовым отрезкам - от укола до укола. Володя переживал, видя, как мучается бабушка, если врач или сестра опаздывали даже на полчаса. Она не находила себе места, звала в комнату внука и, не глядя на него, блуждала глазами по стенам и потолку. Каждое ожидание укола - это искусанные в кровь губы... Наконец, укол сделан, бабушка спит, сон длился около двух-трёх часов. Потом она становилась вменяемой, как правило, просила пить...
Дед не отходил от своей Людочки. Похудел, волосы на голове истончились, стали совсем белыми, руки тряслись. Невестка изредка звонила из Праги, рассказывала о предстоящих родах, о том, что она ждёт девочку. О свекрови - вскользь, потом, как правило, просила позвать к телефону Володю. Спрашивала бодрым голосом:
- Ну, как учимся, сын мой?
- Хорошо, - однозначно отвечал Владимир, переводил разговор:
- А бабе Люде плохо...
- Знаю, знаю... - Сразу становилось нервной мама. - Кто ещё с вами бывает?
- Никого, - говорил Владимир, не понимая, о чём спрашивает мама, если папы давно нет, а из других родственников приезжает раз - два в неделю только тётя Ира, бабушкина младшая сестра. - Мы с дедушкой вдвоём...
- Господи, за что мне такая мука... Почему я не забрала тебя с собой? Чего ты только не насмотришься...
Дедушка отбирал у Володи телефон, говорил:
- Рожай спокойно...О нас не волнуйся. Мы справимся с болезнью Людмилы Сергевны... До связи! - Потом спрашивал у Вовки:
- Мы с тобой что-то ели?
- Да, глазунью с солёными огурцами... И сырники из кулинарии...
- А суп у нас был?
- В холодильнике... Тётя Ира сварила...
- Давай, пока бабушка спит, поедим горяченького?
- Щас, погрею только, - отвечал Володька и ставил на плиту суп, делал салат со сметаной из помидоров и огурцов, резал толстыми кусками чёрный хлеб. Дед наливал стопку водки, выпивал, кряхтел, брал кусок чёрного хлеба и долго его жевал, не притрагиваясь к горячему супу. Думал, молчал.
- Савва Владимирыч, суп простыл, - говорил голосом бабы Люды Володька. Дед возвращался к жизни, улыбался какой-то детской улыбкой, быстро съедал первое и салат. И опять молчал, но, наливая в бокалы чай, вдруг сказал:
- Я договорился с чернобыльским санаторием, нам выделили медсестру-сиделку... С ней будет полегче за бабушкой смотреть. И придёт она с минуты на минуту... Давай-ка, приберём немного в комнатах?
***
Урну с прахом бабы Люды дед разместил в колумбарии: как всякий военный он столько ездил по стране, что нигде не оставил родового гнезда. Умирала она в беспамятстве, никого не узнавала. Володя стоял рядом с дедом у кровати, в голове почему-то крутилась одна дурацкая рифма: "Люда - блюда..." Ещё запомнился священник из кладбищенской церкви, который накануне простудился, сипел, кашлял и чихал беспрерывно. Мама на похороны не приехала: у неё был нервный срыв, её срочно вывозили на родину, боялись, конечно, за девочку, но всё обошлось.
Владимира допустили к маме и сестрёнке только через две недели после родов. Всё это время он жил с дедушкой, приглядывал за ним, учился в школе и даже не отстал ни по одному предмету. А всё потому, что за час до сна они пробегали с дедом каждый предмет в сжатой форме, как конспект. Письменные задания Володька успевал сделать на "продлёнке". Ужинали в санатории. Классно! Ничего готовить не надо: дед платил какие-то деньги и, на тебе, пожалуйста, всё на столе. Если дед забирал Володьку с продлёнки, то и обедали там же, с отдыхающими.
...С утра дед брился, мылся, утюжил мундир, чистил ботинки и успевал давать ценные советы Владимиру, как лучше выбивать нос и мыть уши. Они проверили масло в "Волге", заправили бак бензином из канистры, присели на дорожку на ступеньках веранды.
- Дедушка! Ты звёздочки потерял на одном погоне! Ха-ха-ха, - смеётся внук, увидев, что дед из генерал-полковника превратился просто в золотопогонника.
- Боже мой, старею... Это я их так почистил..., - ворчал дед.
Их ждали в семье родителей мамы к торжественному обеду. Володя волновался: ну, во-первых, давно не видел маму, хотя особо и не скучал, как сказала тётя Ира, отвык от родительницы. Потом, он увидит свою сестрёнку, которую в честь соседнего государства назвали Злата. В третьих, мама поправилась от нервного срыва... А главное, дед "ждал какой-то подлости". Он не раз пытался поговорить об этом с Владимиром, но каждый раз останавливался, не договорив чего-то самого важного.
Все жали руку деду, выражали искреннее соболезнование по поводу кончины бабы Люды. Потом набрасывались на Владимира, будто он жил с дедом за тридевять земель, на другом конце света. "Делов-то: всего лишь на даче, - думал мальчик, - в сорока километрах от города". Повели в детскую комнату, где прямо на разобранном диване, а не в кроватке, лежало маленькое узкоглазое существо с чёрными волосиками и вздёрнутым носиком. Девочку по грудь закрывало лёгкое розовое одеяльце... И вообще она походила на большую куклу из детского магазина.
Владимир забыл обо всех. Он наклонился к лицу девочки и, увидев, что она не может поймать его взглядом, лёг на покрывало. Теперь они смотрели глаза в глаза друг другу. Мальчик сказал, почти прошептал:
- Здравствуй, сестрёнка... Меня зовут Владимир... Я так рад видеть тебя... Ты такая красивая... Только чёрная, а я - белоголовый... Так меня дедушка зовёт. Вот тебе подарок. - Володька, не поднимая головы, чтобы не упустить взгляда девочки, достал из кармана брюк звоночек из обожжённой белой глины и тут же позвонил. Тонкий мелодичный звук сразу услышала малышка, стала искать колокольчик глазами. Нашла руку брата, увидела колокольчик, вроде бы даже улыбнулась, и снова перевела взгляд на мальчика.
- К столу, дорогие мои, к столу! - Громко, речитативом проговорила бабушка Вера. - Володенька, внучек, сядь рядом с мамой... Да-да, с мамой! Ты так долго её не видел... У нас второго деда нет... А твой пусть отдохнёт от тебя!
- Я вообще-то не устал от внука, - парировал, но как-то мягко и робко, дедушка Савва.
- А я хочу с дедушкой, - сказал мальчик с нотками упрямства в голосе.
- Что это ты, сынок? - Дед выразил недовольство поведением внука. - Просят тебя... Это же мама...
- А почему он сынком зовётся? - Это опять встряла бабушка.
- Я хочу быть с тобой, дедушка! - Вовка понял, чего не мог так долго сказать дед: его, как сына, хотят оставить здесь, навсегда. "Ну, уж, фигушки!" - Подумал мальчик и демонстративно засунул руки в карманы брюк. Он всегда так делал, когда чувствовал несправедливость взрослых по отношению к нему.
- Пожалуйста, Владимир, сядь рядом со мной! - Ледяным голосом сказала мама-психолог.
- Нет... Нет! Я хочу быть с дедушкой! Всегда!! - Мальчик, сам того не ожидая, разревелся. Он смотрел на мать, в - глазах ненависть. - Ты - предательница! Ты, ты забыла папу... Ты бросила меня! Да, я всё знаю! Всё...
И, не медля ни секунды, Вовка побежал из квартиры. Ожидая ещё гостей, двери не закрыли на многочисленные замки. Он легко выбрался с третьего этажа по пожарной лестнице и прямиком направился к чёрной "Волге". До самых стёкол машину покрывал густой серый налёт из дорожной пыли. Мальчик постоял у левых дверей, потом вытер слёзы и стал пальцами рисовать человечков с большими головами, маленькими туловищами и раскинутыми в стороны руками и ногами. За несколько минут их получилось около десятка...
Все человечки плакали...
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/10/15/53.