1. Образы
В минуты творческого вдохновения Генри Миллер в высшей степени красноречив и убедителен. Вероятно, Божественный огонь нисходит даже на писателей-циников!
В эротических романах Миллер прославляет откровенный разврат!
Миллер ловит «любовь» в грязной луже секса.
Миллер банальный секс подслащает риторикой любви: в его романах придорожные лопухи превращаются в розы.
По книгам Миллера растекается кровавый гной жизни. Каково читать их тому, в чьей душе – алая заря?
От романов Миллера веет пронизывающим холодом одиночества и отчаяния.
Миллер – глашатай мрака и смерти.
Сущность идеологии любви Миллера определяют три слова: оргазм, агония, смерть.
Для главного героя автобиографических книг Миллера секс – электрический скат, обжигающий плоть и дух.
Миллер, раздосадованный банкротством в любви, бьёт по физиономии деляческой Америке!
В Миллере живёт дух противоречия: герой его романов идёт за манящей звездой любви по болотной хляби секса.
Скабрезность литературных текстов Миллера не убивает фиалку любви, растущую в душе писателя: и это благодаря тому, что он всё-таки – романтик, мечтающий встретить идеальную женщину.
Книги Миллера интересны тем, что в них совершается великое множество метаморфоз плотской любви. На наших глазах происходит увлекательное сексуальное мифотворчество!
В прозе Миллера распускается не земная, а вселенская роза любви.
Миллер описывает в романах грубый, пошлый, отвратный секс и одновременно возвышенный – фиалково-вселенский, розово-космический. Такова плотская любовь их главного героя.
В книгах Миллера одиночество паясничает, словно вселенская обезьяна.
Миллер – абсолютный пессимист, в романах которого встречаются такие жуткие понятия, как «вселенская гангрена», «вселенская агония»!
2. Имена
В прозе Генри Миллера развёртывается поистине гомеровская космология эротизма: драма любви происходит вокруг образа Елены Прекрасной.
Цветок любви Овидия растёт в саду, Миллера – на мусорной свалке.
Миллер предлагает читателям американскую версию «Науки любви» Овидия.
Сексуальная риторика Миллера иной раз достигает высокого поэтического стиля. Она вполне сопоставима с любовным красноречием апостола Павла.
Миллер создаёт грандиозную «Божественную комедию» секса, в которой тоже есть место для прекрасной Беатриче.
В поэзии Уолта Уитмена мужская гомосексуальная любовь носит вселенский оттенок, напротив, в романах Генри Миллера – гетеросексуальная.
Американская литература делает крутой поворот от уитменовской вселенской скорби к миллеровскому вселенскому отчаянию.
Герой философии Ницше – «сверхчеловек», романов Миллера – «сверхобыватель».
Обличительную драйзеровскую критику Америки Миллер доводит до предощущения скорого конца Света.
В XX веке интеллектуальный роман смещается в определённом направлении: у Оскара Уайльда – это интеллектуально-эстетическое повествование, у Андре Жида – интеллектуально-нравственное, у Генри Миллера – интеллектуально-эротическое. Логика писательских интересов такова: эстетика, этика, эротика.
Разбойничью сущность капитализма обнажают английские и американские писатели: скептик Бернард Шоу, фантаст Герберт Уэллс, реалист Теодор Драйзер, натуралист Генри Миллер.
Не всякий великий художник обладает культурой воображения и культурой фантазии. Прилично ли поступает композитор Карлхайнц Штокхаузен, показывая на оперной сцене рождение мира из чрева Матери-Вселенной? В таком же духе действуют писатель Генри Миллер и кинорежиссёр Паоло Пазолини.