На рассвете потерял ориентировку, и почти четверть часа кружил в плотном одеяле тумана, среди сырой гущи тростниковых зарослей. Утренняя роса лежала повсюду столь обильно и так щедро осыпала меня, что очень скоро болотная сырость пропитала почти всю мою одежду.
Но вот ряды самосевной растительности поредели, раздвинулись в стороны, и прямо по моему ходу, тускло засветилось окошко воды.
-Есть здесь кто нибудь?
Никто не ответил мне,а уж тут и там начали, будто обушком топора ударять по сыром доскам. Запостукивали выстрелы.
Отдаваясь в перелесках, зазвучало, покатилось по широкой равнине гулкое эхо. И сразу подали голоса, заговорили, заперекликались на разливах и отмелях потревоженные гуси, а в пяти шагах от меня, опустилась на мелководье серая цапля. Карета! Так ее называют охотники.
Она тихонечко, будто с брезгливостью, шлёпнула по воде своими лапками, не вызвав на нем никакого волнения. Задумчиво постояла на своих тонких ходулях. Потрясла крыльями. Изогнулась и через минуту, скрипуче гаркнув, взмыла над водой.
А богиня утренней зари - Аврора, между тем, уже пробивалась к нам сквозь густые болотные испарения. Запоздалое утро пришло в камыши в ярком блеске росы. Через час я подобрал с плёса несколько добытых мной чирков и, довольный своей удачей, подошёл к своему соседу по охоте. Он ещё ни разу не успел выстрелить, но на его раскрасневшемся лице блуждала счастливая улыбка.
-Уж я понял, - вдруг возбуждённо заговорил он, зябко пряча левую руку за пазуху своего серого ватника,- понял, что тут чьи то подсадные сидят, а потом вдруг как хлестануло по рёлке! Ну что ни будь, добыли?
-Добыл. Становитесь на моё место. Может и вам повезёт. Если ничего не добудете, заходите ко мне после охоты. Выделю одного чирка.
Но охотник будто и не расслышал меня. Он заворожено слушал, ловил всем своим существом редкие звуки ружейных ударов, гулко доносящихся со всех сторон равнины. Солнце уже ослепительно играло на плесе дрожащей лужицей серебра.
-Дак, кого же они там стреляют? - с детской наивностью вполголоса спросил он то ли меня, то ли самого себя, продолжая пристально глядеть куда - то вперёд, поверх камышовых зарослей.
-Ну, как пострелял вчера ваш муж на открытии?- спросил я на другой день у его жены.
-Коля - то, - заговорила Надежда своим, по обыкновению певучим голосом, - да, так ни разу и не выстрелил. Хорошо хоть сват ему одного чирка подарил.
Я рассказал ей, какое счастливое выражение лица было там, в камышах, у её мужа.
-Да уж вырвался он на охоту в кои - то веки. Вы бы хоть взяли его, как ни - будь с собой на эти ваши болота.
Пришлось поведать ей, какая это капризная подруга - наша охотничья удача. Сколько знакомых городских охотников приезжало ко мне в гости, уверенные, что уж я то, охотник со стажем, наверняка знаю все потаённые ухоронки местной дичи. Но редко кто из них уезжал от меня домой полностью довольный своими трофеями.
Чаще же звучали капризные, с оттенком укоризны, просьбы не скрывать, а показать, так, где же, где она прячется от них эта серая утка? Многие из уезжающих в город, так до сих пор и уверены, что есть, среди наших угодий такие места, где птица летит над рёлками, как по трубе и надо только найти хорошего проводника, который, и приведёт их туда, в это таинственное, известное только самым посвященным охотникам, утиное Эльдорадо.
на авторском снимке: Озеро Большое Камышное в пору золотой осени