Прилетев в командировку в Томск, я очень устал. Хотелось спать из-за разности во времени; но работу никто не отменял, отдохнуть не представилось возможности. И я, и мои коллеги, приехавшие со мной, были вялы и апатичны, таким же казался и специалист из Британии. Но, наконец, день прошёл, и после ужина все мы разбрелись по номерам гостиницы и легли спать. Однако выспаться мне не удалось.
Сначала сквозь сон я слышал, как кто-то спорит или ссорится, потом странный шум и удары в стенку, потом женский плач.
Я окончательно проснулся от звука хлопнувшей где-то рядом двери. Плач слышался явно. Я наскоро оделся и вышел. В коридоре стояла молоденькая девушка, почти подросток. На ней были колготки и какая-то светлая, коротенькая курточка, другой одежды не было. Она то ли громко всхлипывала, то ли с трудом дышала, закрыв лицо руками. Плечи её вздрагивали.
- Что случилось? - спросил я.
Из её сбивчивого ответа я понял, что кто-то не отдаёт ей её одежду.
Я предложил вызвать милицию. Она с ужасом замотала головой. Я постучал в дверь соседнего номера. Никто не открыл.
- Откройте, пожалуйста, - как можно строже сказал я.
Дверь открылась. На пороге появился обнажённый бело-розовый торс мужчины средних лет, обритого наголо. На груди его висела массивная золотая цепь.
- Отдайте девушке одежду, - сказал я.
Он посмотрел на меня, вероятно, оценивающе, и закрыл перед моим носом дверь; но вскоре дверь открылась опять, и рука, покрытая рыжими волосами и украшенная дорогими часами, выбросила из номера какие-то вещи. Дверь тот час же захлопнулась.
Девушка поспешно подняла их и стала одеваться. Я предложил ей зайти в мой номер, но она отказалась. Одевшись, она взглянула на меня растерянно, по-детски, переминаясь с одной ноги на другую. Туфель не было.
Я опять постучал в дверь. Она быстро открылась, теперь я разглядел лицо мужчины. Он был моложе, чем показался мне на первый взгляд. Маленькие серые глаза смотрели зло. Наверное, не ожидал опять меня увидеть.
- Отдайте девушке туфли.
Дверь захлопнулась. Через некоторое время он выглянул снова и сказал:
- Нет тут никаких туфель, она сама их куда-то дела. Можете поискать!
Девушка отпрянула от двери.
Искать туфли в его номере я не стал. Мне ясно было, что он их спрятал, да и входить к нему мне очень не хотелось, встретив его злой до свирепости взгляд.
Дверь опять захлопнулась.
Я предложил девушке подождать в моём номере, собираясь спуститься на первый этаж и поискать охранника. Она с испугом затрясла головой.
- Ну, погодите, я сейчас приду,- сказал я.
Оставив дверь открытой, на случай, если она решиться войти, я поспешил к лифту и, спустившись, торопливо объяснил портье цель моего к нему обращения. Она неохотно сказала мне подождать и стала кому-то звонить, спрашивая о каком-то Павле. Павла, видимо, не было, или он не пожелал прийти.
Я вернулся на свой этаж. Девушки не было ни в коридоре, ни в моей комнате. Опять спустившись, я спросил о ней.
- Уехала, уехала на такси, - сказала мне портье, как-то отмахиваясь от меня.
Я долго не мог заснуть. Всё вспоминалась мне эта несчастная незнакомка, её ужас, отчаянье, слёзы. Как же так,- думал я, - почему она оказалась в номере этого мужчины ночью? Уговорил ли он её зайти в номер вечером на минутку и потом не выпускал и пытался изнасиловать? Была ли она начинающей проституткой и испугавшись, пыталась вырваться? Не знаю. Щемящая жалость охватила меня и почему-то думалось о её родителях: какие они? Волновались ли о ней, так поздно где-то задержавшейся? Или нет? И на следующий день всё стояло у меня в памяти её милое, жалкое, несчастное лицо, её детские слёзы.