В изучении познавательных процессов важно определить роль сенсорных сигналов в формировании психических образований, таких как образ, мысль и т. п. Электрические сигналы, возникающие при воздействии внешних объектов на сенсоры человека, являются материальными объектами, тогда как вышеупомянутые психические образования имеют идеальную природу. Вот красноречивое высказывание Лекторского на сей счёт.
«Прежде всего обратим внимание на то, что результаты («следы») воздействия предмета на органы чувств человека, хотя и являются отражением внешнего объекта, но вовсе не составляют знания, они непосредственно не вклю¬чены в познавательное отношение и, будучи лишь его необходимой предпосылкой, не могут быть охарактеризо-ваны как познавательные образы (они суть образы физи¬ческие)», «... Ошибочно рассматривать психические обра¬зования как совершенно тождественные нервно- физиологическим механизмам. Субъективный образ безусловно специфичен и несводим к нервной модели» .
Как же происходит переход от электрических импульсов к психическим образованиям? Почему из гигантского объёма сенсорных сигналов, достигающих нейронов головного мозга только ничтожно малая часть приводит к формированию образа? По какому принципу происходит фильтрация сенсорных сигналов? Каково значение сигналов, принимаемых системой как нужные, и в чём ценность получаемых из них идеальных психических образований? Об этом в следующей цитате.
«И самом деле, эти «следы» несут в себе явно избыточ¬ную информацию, которая но причине своей избыточности не может служить для субъекта ориентиром в объектив¬ной ситуации. Так, например, если допустить, что зри¬тельная система не преобразует и не организует каким-то образом ретинальные изображении (т. е. «следы» от воз¬действия световых лучей на сетчатку), а лишь переносит их из одного места в другое и записывает на каком-либо накопителе, то через эту систему будет доставляться около 1 млн. отсчетов яркости моментов изображении за время 0,1 сек. Уже за несколько минут число таких отсчетов достигло бы величины порядка нескольких миллиардов и превысило бы число нейронов в коре больших полушарии головного мозга3.
Поэтому сенсорная система, которая не владеет способами преобразовании получаемой информации, преобразования результатов воздействия на неё внешнего объекта, остается слепой, так как не имеет критериев выделения полезных сигналов из шума4. Между тем познавательный образ, несущий знание об объекте, содержит как раз ту, и только ту информацию, которая жизненно необходима субъекту как конкретному индивиду и как представителю общества» .
То есть гигантский объём принимаемой информации сам по себе не только не обеспечивает ориентацию субъекта, а, напротив, создаёт «шум» из-за которого субъект остаётся «слепым». Поэтому необходимы механизмы фильтрации. Но одной фильтрацией не обойтись. Необходимо умение преобразовывать принятые сенсорные сигналы в психические образы, посредством которых субъект узнаёт о свойствах объекта.
«Однако отношение между объектным знанием, специфически характеризующим познание, и, в частности, восприятием, с одной стороны, и сенсорной информацией — с другой, не сводится просто к отсеиванию некоторой части последней с помощью определенной системы филь¬тров. Объектное знание отнюдь не беднее в содержатель¬ном смысле, чем сенсорные впечатления, а в некоторых отношениях существенно богаче их, ибо воспринимаем мы предметы с такими их свойствами, знание которых непо¬средственно не содержится в сенсорике»5.
Благодаря умению расчленять сенсорный поток на фрагменты и узнавать в нём внешние объекты, субъект получает сведения об окружающем мире.
«Важнейшая особенность восприятия, как подчеркнул К. Маркс, заключается в том, что оно свидетельствует не о раздражении нервного аппарата в результате воз-действия предмета на органы чувств, а о самом реально существующем объекте, находящемся вне воспринима¬ющего субъекта. Например, «световое воздействие вещи на зрительный нерв воспринимается не как субъектив¬ное раздражение самого зрительного нерва, а как объек¬тивная форма вещи, находящейся вне глаз»» 6.
«Воспринимать кресло, — говорил П. Жанэ, — это зна¬чит видеть предмет, в который можно сесть, а восприни¬мать дом, еще более сильно говорил фон Вейцзекер,— это значит видеть не образ, который попал в глаз, а, на¬против, узнать объект, в который можно войти?» 7.
«Че¬ловек кладет книгу не на «темно-коричневое пятно», он кладет ее на стол... Темно-коричневое пятно пропадает, когда мы отворачиваемся, но мы уверены (речь идет о та¬кой уверенности, которая как бы «встроена» в сам про¬цесс восприятия. — В. Л.), что стол и книга находятся по-прежнему там же, где были» 8.
«В. С. Тюхтин обращает внимание на то, что образ, с одной стороны, связан с материальным субстратом, а с другой — в образе дано содержание объекта, а не нервного субстрата.
«Парадоксальность единства этих двух сторон неразрешима только на основе принципов фи¬зической причинности, но объяснима, если признака пред¬метности и предварения принять за особое функциональ-ное свойство живых высокоорганизованных систем. Это значит, что содержание сигнала отделяется от своей формы (материального субстрата) не анатомическим, но физиологическим, не физическим и химическим путем, а функционально...» .
Важнейшая особенность психики человека – это способность перейти от потока сенсорной информации к образу. Процесс идёт примерно так. Получая новую порцию сенсорной информации, СПД стремится идентифицировать её как образ, найти в памяти нечто аналогичное и описать поток как идущий от объекта, в чём-то похожего на известный ему объект. Всякое познавание есть описание нового объекта через известный, включение нового в имеющуюся систему, и, возможно существенное изменение последней. Полученный образ сохраняется в форме потенциообраза и используется для формирования новых образов.
Познавание не может начаться с чистого листа. Оно всегда есть описание сенсорной информации как объекта, поиск аналога, встраивание нового объекта в имеющуюся систему связей. Поэтому вполне обоснована идея о врождённых идеях. По словам Лекторского Н. Хомский говорит о том же.
«Для объяснения этих особенностей языка Н. Хомский постулирует существование некоторых фундаментальных психологических структур — врожденных идей субъекта, сознательно воскрешая некоторые моменты теоретико-познавательной концепции Декарта» .
Брушлинский также поднимает эту проблему.
«На любом своем онтогенетическом этапе (кроме первого) всякое психическое формируется и развивается только из психического же — под влиянием внешних воздействий, опосредствованных внутренними условиями. Вот почему труднее всего объяснить самый первый из этих этапов, т. е. самое возникновение психического в конце пренатального и(или) в начале постнатального развития младенца. Дело в том, что лишь в данном случае возникающему психическо¬му явно еще не предшествует уже существующее (в полном смысле слова), по менее развитое психическое, целиком передаваемое через гены» .
Человек рождается, не имея сведений об окружающем мире, но готовым к их приобретению. Усвоение сведений происходит путём наматывания новых сведений на старые. В начале, когда никаких сведений ещё нет, познавание опирается на ощущения дискомфорта и комфорта, выражающегося в отсутствии дискомфорта. Допустим, возник дискомфорт, вызванный голодом.
Ребёнок плачет, мать его кормит, он ощущает вкус молока, после чего наступает комфортное состояние сытости. После того как эта ситуация повторяется многократно, ребёнок научается распознавать контуры матери, к нему приходит «понимание» того, что этот «объект» связан с подачей молока и избавлением от голода. Сформировавшиеся образы запоминаются в форме потенциообразов. И когда поступают другие сенсорные сигналы, их сопоставляют с актуализированными образами сохранённых потенциообразов. Например, потенциообраз матери используется для идентификации других людей, но при этом отмечается, что другие молока почему-то не дают. Ребёнок учится различать большие и маленькие, подвижные и неподвижные объекты.
Ребёнок учится узнавать сенсорный поток как целостный образ. Происходит научение объектному восприятию, формированию, «рисованию» образов. Об этом говорит Лекторский в следующих словах.
«Таким образом, познание с самого начала, в самых своих элементарных проявлениях объектно ориентиро¬вано, предметно определено» .
Становится очевидным, что для того чтобы сенсорные сигналы служили человеку в его познавательной деятельности, он должен уметь воспринимать их объектно в форме образов. Об этом ещё одна цитата.
«Между тем в обычных условиях цветовые пятна, как таковые, вне их объектного осмысления и отнесения, не могут осознаваться. Внезапно прозревший в результате удачной операции слепой (подобные случаи известны современной науке) первое время как раз ничего не видит, ибо видеть он может только осмысленным, объектным образом, и этому ему приходится учиться» .
С самого рождения происходит наполнение библиотеки эмоционально окрашенных потенциообразов, и каждая новая порция сенсорного потока сопоставляется с теми потенциообразами, которые служат в качестве своего рода эталонов.
«Восприятие объекта осуществляется в результате слож¬ного процесса сопоставления сенсорной информации с теми объектными эталонами, которые записаны в па¬мяти» .
Можно сказать, что происходит приятие образа как представителя сенсорных сигналов об объекте. Так постепенно создаётся библиотека потенциообразов. И вырабатывается навык воспринимания сенсорных сигналов в виде образов, сличения новых образов с уже имеющимися потенциообразами. В дальнейшем новый образ используется для обогащения библиотеки потенциообразов. Так шаг за шагом идёт развёртывание познанного. В дальнейшем человек научается обозначать объекты словами, формировать понятия, что позволяет экономить объём используемой оперативной памяти.
Из всего сказанного напрашиваются следующие выводы. Образ отнюдь не есть отражение, вызываемое сенсорным возбуждением. Вернее будет назвать его отображением. Отражение говорит об отскоке, а отображение – о вмятине. Но и слово «отображание» не в полной мере характеризует описанное явление формирования образа. Главное в том, что существует активный рисовальщик, который постоянно рисует картины, иногда используя сенсорную информацию, иногда извлекая из памяти её следы. Порой сильное сенсорное воздействие (в форме ощущения холода, голода, яркого света, сильного шума, резкого запаха и т. п.) может стать определяющим на определенный промежуток времени, но главным образом ход психических процессов определяет активность субъекта.
Наверно не совсем верно полностью исключать слово отражение из лексикона гуманитарных наук. Нужно четко ограничить сферу его применения. Когда говорят, что «на его лице отразился испуг», или «автор удачно отразил в своём произведении образ скряги» видимо слово отражение здесь к месту, поскольку речь здесь идёт о внешнем проявлении внутрипсихических процессов. Слово отображание годится для описания процесса формирования образа. И важно делать основной акцент на активной роли рисовальщика, который по мере необходимости макает свою кисть в палитру сенсорного потока.
«Вот типичный способ введения «чувственных данных» в качестве объектов теоретико-познавательного исследова¬ния: «Когда я смотрю на помидор, я могу во многом усо-мниться. Я могу сомневаться в том, действительно ли я вижу помидор, а не искусно раскрашенное изделие из воска. Я могу сомневаться в том, существует ли в данном слу¬чае вообще какая-либо материальная вещь. Возможно, то, что я принимаю за помидор, является в действительности лишь его отражением в зеркале; возможно, я даже яв¬ляюсь жертвой какой-то галлюцинации. В одном, однако, и не могу сомневаться: в том, что существует красное пятно круглой и отчасти выпуклой формы, выступающее на фоне других цветовых пятен и имеющее некоторую ви¬димую глубину, и что все это цветовое поле непосредственно презентировано моему сознанию» 63. Вот эти цветовые пятна, звуковые тона и т. д. и считаются «чувственно данными». Важно при этом подчерк¬нуть, что они не отождествляются с ощущениями» .
Выражение заслуживает более пристального внимания. Здесь содержится признание существования «Я» с принадлежащим ему сознанием, которому непосредственно презентировано цветовое поле.
В сознавании можно выделить когнитивную, аффективную и регулятивную составляющие. Когнитивная составляющая сознавания протекает в форме образопорождения и мыслепорождения. Образопорождение включает в себя воспринимание, представливание и воображание. Мыслепорождение приводит к возникновению мыслей, которые представляют собой конструкции типа «F есть P», где F и P – образы. То есть, мысль включает в себя образы. Но было бы не совсем верно на этом основании делать вывод о том, что образопорождение проще чем мыслепорождение. Дело в том, что образы, возникающие в процессе образопорождения не совсем то же самое, что и образы, входящие в состав мысли. Вторые существенно беднее в своем сенсорном наполнении. Когда мы представляем образ какого-нибудь человека или видим его воочию, его образ занимает большую часть «оперативной памяти», а всякие мысли оказываются вытеснены на периферию. Когда же мы формулируем мысль, связанную с этим человеком, то сенсорное наполнение образа значительно меньше, а в центре внимания оказывается всё, что связано с сутью проблемы.
Когда мы слышим имя Тараса Бульбы, мы живо представляем его колоритный образ. Но, когда формулируется мысль, в которой Тарас Бульба выступает в роли фигуранта или предиката, то в этом случае актуализируется только существенная для данного контекста часть образа, а детали и элементы колорита остаются невоспроизведёнными.
Образопорождающий и мыслительный процессы никогда не протекают в чистом виде. Они протекают одновременно и взаимопереплетённо. Удельный вес каждого из этих процессов в общем процессе сознавания постоянно меняются. Центр тяжести смещается от образопорождения к мыслепорождению и наоборот. Человек может разглядывать местность, слушать музыку, вспоминать картины из прошлого, мечтать о будущем и всё это – образопорождение, а параллельно где-нибудь на периферии могут проскакивать какие-то мысли. (Впрочем, мысли не всегда являются продуктом целенаправленного, логически последовательно выверенного мыслительного процесса. Мысли могут возникать и в результате непроизвольного ассоциирования и соотнесения фигуранта с предикатом без должного обоснования). В то же время человек, поглощённый целенаправленным и внутренне строго контролируемым мыслительным процессом, на периферии может прокручивать музыку, следить за происходящим боковым зрением и т. д.