Вот чего бы это читать совсем никому не известного автора. А перст!...
Просматривала список книг, выдвинутых на какую-то премию, и с чего-то вдруг ткнула в это название.
Вчиталась - батюшки, так там же знакомые все лица. Главное, Есина, обозвав его Ушкиным, вставил писатель вот прямо таким, каким он мне по своему "Имитатору" и "Дневнику" увиделся.
Я понимаю - для некоторых моих ЖЖ-шных френдов Есин С.Н. - почти крёстный папа, я его и читать-то стала по настоятельной рекомендации Максима Л.: "Почитайте, Нина, он очень хороший писатель".
К друзьям я прислушиваюсь, вот и прочла почти всё Есиновское, доступное в сети. (В областной библиотеке этот "хороший писатель" отсутствует вовсе).
Пишет он очень не плохо, но как же личность самого автора сквозь его тексты высвечивается, и как же она мне не симпатична, как я ни пыталась оставаться беспристрастной.
Но "Не судите, не судимы будете". И опять же Максим уверяет: "Он не плохой человек, да и писатель хороший".
И вдруг вот беру этот роман и вижу - не я одна, заочница, воспринимаю Есина в "негативном ключе", а есть и те, кто его лично знает и именно таким, каким я его вижу, представляет в этом романе.
И сдаётся мне, что название "Предатель" дано роману из-за Ушкина, хотя он и не является основным героем. Но в судьбе героя именно поступок Ушкина сыграл основную злую роль: в интересах упрочения своих позиций в литературном институте он передаёт рукопись переданного ему на рецензию автором романа в органы, затеявшим преследование писателя, случайно оказавшегося в церкви во время хулиганской выходки своего молодого знакомого и поспособствовавшего прикрытию хулигана.
Роман написан очень не ровно. То вполне отредактированные главы, а то – беспомощные донельзя. Вот пример:
"Два старичка лет семидесяти уютно устроились на кожаном диване. Женщина лет пятидесяти пяти в больших квадратных очках в кожаном кресле у окна просматривала рефераты. Еще двое ученых лет пятидесяти прихлебывали чай за столом в углу. Высокий белобрысый парень лет тридцати в очках и с остреньким носиком, похожий на птицу-секретарь, стоял посреди комнаты, опустив руки в карманы брюк".
В этом месте текста редактор точно не появлялся.
Новый апокриф – как у Булгакова – Иисус назван сходным именем, заковыристым - Йехошуа, и преподносится как обычный, очень одарённый человек, ушедший в двадцать лет к книжникам, упорно изучающий Завет, знающий его наизусть и открывший новое течение в текстах.
В романе зрима параллель между временами двухтысячной давности – (препятствия, чинимые влиятельными людьми новому ради сохранения собственной власти или из-за зависти) и современностью – и там, и там мышиная возня ради – не упустить власть, не дать свободу мысли людей.
И даже учитель Пророка (праведный, вообще-то) выпускает того из общины с мечтою использовать новое учение, выпестованное в его общине, для собственной карьеры и перемещения в Ершалаим.
Осинский отрицает чудо в явлении и деятельности Христа (Йехошуа). И даже его воскресенье объясняется неким снадобьем, данном в знаменитом эпизоде (уксус с желчью), усыпившем Христа на кресте, сделавшем его бесчувственным (типа – анестезийный напиток, может быть – наркотический).
Почему и Фома вложил персты в раны «воскресшего» Учителя.
Осинский допускает Божественное откровение у пророка Йехошуа, но не больше. Речи нет о Сыне Божьем.
И всё, что в Евангелии преподносится как чудо – всё это интерпретируется вполне рациональным образом: Йехошуа владел искусством врачевания, а все эти превращения воды в вино или умножения пяти хлебов - это всё легенды и слухи.
Очень на мой взгляд неоправданно много арамейских слов, в электронном виде книги не переведённых.
Утяжеляют текст описание жизнеустройства древнего быта в Александрии и Галилее, порою просто проскакиваешь многочисленные перечисления особенностей портовых и торговых городов, дома ремесленника или тетрарха...
Но кроме "романа в романе", Осинский ещё и нашу современность описывает, порою даже не заботясь зашифровать реальных политиков. И про сращивание власти и Церкви, и о современной роли спецслужб в подавлении инакомыслия...
И два предательства - в прежние времена Иехуда из соображений целесообразности и своекорыстия, в нынешние - Ушкин из тех же самых соображений. Только древний доносчик повесился, нынешний: "На прогулке, между занятиями и в гостинице Александра Сергеевича мучила вина за бессмысленную смерть бывшего ученика. Ему хотелось отгородиться от этой мысли другой, привычной мыслью, что выписанная на бумаге, теперь эта история – вымысел".
В общем, что в остатке (осадке) от чтения романа?
История писателя и его романа со всеми современными реалиями читается с интересом. Споры интеллектуалов о вере, иконописи (в основном, для подхода к тексту второго романа "Пророк"), мысли молодых экстремалов о навязывании религиозного мировоззрения народу... Опять же интрига, связанная с писателем "Пророка", оказавшегося случайно втянутого в мэйн-стрим внутренней политики и оказавшегося закономерной жертвой, невинной при чём, как и герой его романа, - всё это затягивает.