– Да не было там никакого фонарного столба!
– Как не было? Я видел его собственными глазами!
– Которым из собственных? – Ольгерд ткнул пальцем в сторону блестящих очков Питера. Будучи от рождения слепым, Питер прозрел лишь благодаря медицинским технологиям, которые позволили снять очки большинству очкариков в XXI веке, а ему, наоборот, дали возможность очки надеть. Еще за сотню лет до его рождения на это не пришлось бы и надеяться, но с искусственно выращенной сетчаткой и синтетическим хрусталиком можно было чувствовать себя полноценным зрячим. Хоть и в очках, которые, впрочем, к тому моменту стали считаться исключительно ярким модным аксессуаром.
– Всеми! – возмущенно дернул головой Питер. Шевелюра черных завитков метнулась из стороны в сторону. – Я сам его там видел. Столб, как в XIX веке в любом городишке на Земле, и электрический фонарь на нем!
Ольгерд, развалившись в кресле, скептически улыбался. Ясно было, что это какой-то розыгрыш или плод бурной фантазии молодого и впечатлительного патрульного-аналитика. Фонарный столб посреди пустынного марсианского пейзажа никак не мог быть реальностью. Не говоря уж о том, что в XIX веке и на Земле-то электрический фонарь можно было встретить далеко не повсеместно… впрочем, умничать он не стал.
– Пит, давай включим мозг, – решил надавить он логикой и здравым смыслом. – Если ты его видел, он должен быть на записи.
– Должен, – Питер закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. – Но его нет!
– Значит, его там и не было! – Ольгерд театрально хлопнул в ладоши. – Дело закрыто!
Питер молчал. Доказательств у него не было. Но фонарь он видел! Патрулируя на гипермарсолете поверхность, он вперился в невиданную картину: в последней трети маршрута, когда камера облетает 131-й сектор под углом 490, прямо на красном сыпучем склоне под ярко-оранжевым небом стоял изящный, как антикварная статуэтка, фонарь.
Почему фонаря не было на записи, вот в чем вопрос. Ведь Питер видел его в видеопотоке, а значит, он должен был сохраниться и в патрульном отчете.
После бесплодной беседы с Ольгердом Питер пошел в свой кабинет. На станции не было особенных удобств – никаких тебе каминных залов, теннисных кортов и комнат отдыха с флоатингом. Но персональный кабинет каждому члену команды был обеспечен, и все научное оборудование поставлялось по последнему слову науки и по первому щелчку специалиста. Вот и система виртуального мониторинга, позволявшая управлять гипермарсолетом прямо из кабинета, наблюдая при этом весь спектр состояний поверхности, воздуха, небесного пространства, забирать геологические и биологические пробы и даже сканировать купол на глубину безопасного проникновения при любом замеченном отклонении от нормы, – эта новейшая система работала в первую очередь на комфорт исследователей и патрулирующих служб. Еще пять лет назад требовалось потратить больше полутора часов на экипировку перед вылетом на ежевечерний патруль, теперь же достаточно было сесть в кресло, влезть ногами в марсианские сапоги (персонал шутливо именовал их «испанскими» из-за эффекта плотного сжатия вокруг ступней для полного взаимодействия), надеть сенсорные перчатки и мягкий, напичканный датчиками шлем.
На следующий день Ольгерд в патрульном кресле замер перед видеотранслятором гипермарсолета. На экране посреди марсианской пустыни торчал фонарный столб, обрамленный небольшими размытыми фрагментами городского пейзажа, – видна была даже часть дорожной кладки, уходящей вдаль мимо пешеходного тротуара, и угадывался фон из двух- или трехэтажного особняка. Ольгерду казалось, он сможет даже узнать, где это, если картинка еще хоть немного расширится. Фонарный столб, изящный, как жираф, был столь же неуместен в инопланетном пейзаже. Что гораздо хуже – около фонаря стоял Питер в неуклюжем устаревшем защитном скафандре. Питер стоял спиной к камере гипермарсолета и смотрел на фонарь, стоял и смотрел, а потом протянул руку, и… она прошла сквозь фонарь, как сквозь допотопную голограмму. Тогда Ольгерд вскочил, выпутался из гипермарсолетного эргономичного обмундирования и понесся, как мог быстро, за скафандром.
– Ты видел, ты правда это видел? – бормотал Питер полтора часа спустя, когда Ольгерд тащил его на себе в старый, чудом заведшийся марсоход.
– Трудно было не увидеть, – буркнул Ольгерд. – Ты стоял во весь рост посреди экрана и только что шлем не снял, чтоб расцеловать этот фонарный столб.
– Он прямо такой, как дома, – извиняющимся голосом прошептал Питер. – И улица… Ты видел улицу?
Ольгерд молча рулил через пустыню.
На записи, конечно, фонарного столба снова не было. Зато был Питер – стоя в скафандре посреди 131-го сектора, он сперва пытался дотянуться до чего-то невидимого, а потом обнимал нечто ускользающее.
Через неделю его сняли с патрулирования и перевели в статистическое управление. Стандартный маршрут патрулирующего гипермарсолета пришлось отрегулировать – подправить на долю градуса, и теперь он обходил цифровую иллюзию города стороной – через 133-й сектор, покрытый кракелюром иссушенной оранжево-коричневой грязи. На этом проблема «разгулявшейся ностальгирующей фантазии» была вроде бы решена.
Питеру даже оставили доступ в основной блок – в его обязанности входил регулярный забор статистической информации у патрульных. Совершенно легально раз в месяц он приходил к Ольгерду в кабинет, и тот, нарушая регламент, показывал ему панораму Долины Фонарного Столба, вокруг которого все больше и больше разрасталась городская улица: стали видны уже вывески, комнатные цветы в окнах, и появились тени прохожих.
Однажды Питер исчез.
Ольгерд знал, как это случилось.
Наверное, это было лучшее, что можно придумать для человека, так сильно скучавшего по Земле, как Питер.
В день его исчезновения Ольгерд стер координаты 131-го сектора из памяти гипермарсолета и никогда больше не заглядывал в призрачный город.
Постепенно эту историю забыли.
***
– Не было там никакого фонарного столба! – угрюмо твердил майор патрульной службы марсианского наблюдения Джонсон своему молодому напарнику. – Не было, и быть не могло. Усмирите свою фантазию, Айзек, иначе…