Последнее письмо
Для Онассиса начало 70-х годов тоже было далеко не радужным. Мало того, оно было просто трагическим. Беды сыпались одна за другой.
В 1971 году любимая дочь Кристина сбежала из дому с 48-летним разведенным Джозефом Болкером, имеющим 4-х взрослых детей. Ох, и лютовал же Аристотель тогда. Клялся, что не даст дочери ни копейки. Что лишит ее наследства. Что... в общем, поорал, поорал, да толку-то? Ну, развелась девушка с этим торговцем недвижимостью, так на смену пришел другой кандидат в мужья. И дальше они чередовались с завидным постоянством.
Но самой большой трагедией стала смерть сына Александра 22 января 1973г. Спортивный самолет, в котором находился юноша, взорвался в воздухе.
Семейный остров Скорпиос, где Аристотель хотел поселиться вначале с Марией, но потом перерешил в пользу Джеки, стал последним местом упокоения молодого человека.
Неотправленное письмо:
«Бедный мой. Эльза сказала, ты поседел за одну ночь. Теперь ты, быть может, понял, как жестоко обошелся со мной, заставив сделать аборт. Впрочем, я сама виновата. Я могла сопротивляться. Всем, кроме тебя. Прости, я не умею тебя утешить. Ты говорил, что не веришь в Бога. Я теперь тоже не слишком верю. В юности я считала, что мой бог - музыка. Потом думала, вера в том, чтобы не изменять себе. Музыки не хватило, чтобы просто быть счастливой. И с тобой я себе изменила. Мне нечего тебе сказать. Мне не о чем петь. Потому я молчу. Ари, мальчик. Мне столько лет было некому жаловаться - я разучилась утешать. Я могу утешить тебя, отправив эти письма. Тебе приятно было бы знать, сколько лет я каждый день помнила... Но я их не отправлю. Я их сожгу. Мария Каллас не посылает любовных признаний мужчине, который ее предал. Что ж, Ари. Терпи. Терпи, как я. Я уже почти полгода молчу, не давая даже уроков пения. Терпи, любовь моя. У одиночества тоже бывает предел. Имя ему - смерть.
...Боже, как мне хочется уткнуться тебе в плечо. Ари, ты был единственным человеком, рядом с которым я чувствовала себя слабой. И единственным, кто помыкал мною из чистой прихоти, а не по расчету…»
Радости бизнеса не могли заполнить пустоту, которую Онассис ощущал после смерти сына. Он стал часто повторять, что деньги не приносят ему больше счастья.
Какое уж тут счастье! Жаклин оказалась холодной, черствой и бездушной женой, не желающей вникать в трудности Аристотеля и сочувствовать его бедам. Она лишь бесконечно требовала огромные суммы денег на наряды, драгоценности и увеселения. А потом и требовать перестала, просто присылала счета на офис Онассиса.
Джеки резвилась в Нью-Йорке, когда ее муж слег с сильными болями в желудке. Его положили в американский госпиталь под Парижем. Сделали операцию. Жаклин, конечно, тотчас прилетела, но нисколько не "мешала" родственникам Онассиса ухаживать за ним. Как только он почувствовал себя капельку лучше, она улетела на уик-энд в Нью-Йорк. В понедельник позвонила и, узнав, что ему не хуже, осталась там на всю неделю. Но вернуться пришлось раньше.
В субботу 15 марта 1975 г. Онассис умер.
Позже выяснилось, что незадолго до смерти он собирался развестись с Жаклин, подготавливал для этого необходимые документы, нанял даже детективов, которые следили за ней, чтобы уличить ее в неверности. Аристотель Онассис собирался жениться на Марии, но… не успел.
Похоронили его в склепе рядом с сыном все на том же острове Скорпиос, который стал превращаться в семейную усыпальницу Онассисов.
Смерть Онассиса подействовала на Марию опустошающе. Пока был жив, он продолжал оставаться для нее тем стержнем, на котором держались последние девять лет ее жизни. Когда же его не стало, оборвались все нити. Больше в этой жизни великую певицу ничто не держит, и последние 2 года она проводит в медленной добровольной эвтаназии. Она практически изолирована от всех, общаясь по необходимости со слугами. С ней трудно было увидеться даже самым преданным ей людям. Перед тем, как навестить Марию, они по телефону обязательно говорили о содержании беседы, и чаще всего получали отказ. Если уж Каллас принимала, то вначале гостя встречали слуги, одетые в ливреи. Сама Примадонна очень красиво выходила к гостю и предлагала напитки. Своеобразным ритуалом было прослушивание ее записей. Так она возвращалась к своему прошлому.
А еще она держала двух слепых пуделей, просто чтобы не сойти с ума от одиночества. Заменить нерожденных детей они ей, конечно, не могли. Но все же хоть какая-то иллюзия заботы о малышах.
Так и проходили дни, тягучие и пустые: прогулки с пудельками, телевизор, прослушивание своих записей, общение со слугами.
И воспоминания, воспоминания... до истерики.
И этот порядок нарушался чрезвычайно редко.
Неотправленное письмо:
«Никто, кроме тебя, не мог понять, как невозможно одиноко на вершине. Быть может, меня понимал только отец, но его уже, увы, нет в живых. Мы никогда не были с ним вместе - мать не задумываясь бросила его и уехала с нами из Америки обратно в Грецию. Теперь я живу одна в этой парижской квартире, и сестра пишет мне банальности типа: "Мама стареет". Разумеется, она стареет. Я тоже старею. Мы живем в разных домах и шлем друг другу ничего не значащие письма. Лучше б они издевались надо мной, как ты. Ты, по крайней мере, не был равнодушен. Ари, я с 12 лет работала как лошадь, чтобы прокормить их и удовлетворить непомерное честолюбие мамы. Я делала все, как они хотели. Ни мать, ни сестра теперь не помнят, как я кормила их во время войны, давая концерты в военных комендатурах, расходуя свой голос на непонятно что, лишь бы добыть для них кусок хлеба. Меня в 15 лет знала вся Греция, мне уже в 17 сказали, что я звезда, и дальше я только работала, работала, работала - я отдавала этому все, я никого не любила, я служила музыке, жертвуя всем... Я все время думаю: почему мне все давалось с таким трудом? Моя красота. Мой голос. Мое короткое счастье... Если б ты знал, как трудно мне было вернуться петь после тебя... Добрые критики пытаются меня поддержать, злые кричат, что я потеряла голос в твоей постели. Плевать. Плевать, Ари, я была так счастлива с тобой... Ари, Каллас может мерить себя только меркой Каллас. И я прекрасно понимаю, что по этой мерке сегодняшняя я - никто…»
Да, так тянулись дни знаменитой затворницы последние два года. Без близких. Без любви. Без Онассиса. Каждое утро под окна ее парижской квартиры приходили десятки ее поклонников, чтобы увидеть, как примадонна отдернет занавеску.
После смерти Онассиса Менегини предложил ей восстановить их семью. Мария ответила отказом.
"Ничего больше не имеет значения, потому что ничего никогда не будет так, как было… без него".
В начале 1977 г. Каллас разыскала последнего секретаря Онассиса - Кики Мутсатсоса - и попросила организовать для нее поездку на могилу Аристо.
Мария прибыла на остров Скорпиос в черных очках и с букетом белых роз. Когда они с Мутсатсосом подошли к склепу, она обернулась и резко бросила:
- Уйдите. Я хочу попрощаться с ним один на один.
Через полчаса вышла из склепа и молча пошла к машине. Она молчала и по дороге в аэропорт, и в самолете. И лишь один раз сняла очки и взглянула на Кики заплаканными глазами.
- Вы знаете, у нас с Ари ничего не было в целом мире, кроме друг друга. Я всю жизнь пишу ему письма. Мы всего три года были вместе, но этого хватило на всю жизнь.
И после долгой паузы добавила:
- Ничего. Осталось недолго. Скоро мы встретимся.
Через несколько месяцев ее не стало.
Она умерла 16 сентября 1977 года. При загадочных обстоятельствах. Официальной причиной смерти был назван инфаркт.
Завещание Каллас так и не написала, и все ее деньги получили нелюбимые ею мать и бывший муж. Обоим было уже за 80.
Отпевание проходило в Греческой православной церкви на Рю Жорж Бизе. Тело Марии кремировали. Правда, ходили слухи, что не сразу, что вначале была она похоронена на кладбище Пер-Лашез. Но через 3 месяца какие-то личности могилу разорили, а останки похитили. И лишь через несколько часов после того, как это было обнаружено, гроб нашли в дальнем углу кладбища. И только после этого состоялась кремация.
А в 1979 году прах Марии Каллас развеяли над Эгейским морем. Говорят, такова была ее воля.
На похоронах многотысячная толпа устроила ей последнюю овацию…
И в последний путь ее провожал огромный букет роскошных цветов от Онассиса. Он и Мария были уже по ту сторону бытия. А цветы - живые, настоящие - по эту. Так была исполнена его последняя воля.
Федерико Феллини снял об этом свой знаменитый фильм "И корабль плывет". А на кладбище Пер-Лашез в Париже осталась пустая ниша с буквами МС - место, которое Мария купила для себя задолго до смерти. Но оно ей так и не пригодилось. И это была еще одна загадка Марии Каллас.
Через 15 лет после ее смерти поклонники примадонны установили в Париже мемориальную доску, где бы они могли поклоняться памяти великой Каллас.
"Наверное, ее можно было бы спасти, если бы нашелся друг, который бросил бы все и приехал в Париж, где Мария жила последние годы, и был бы с ней рядом, заботясь о ней," - говорил Франко Дзеффирелли.
Он, конечно, добрый человек, был хорошим другом и искренне любил Марию, но от его условного наклонения толку никакого. Это всего лишь слова.