Последняя глава
Говорят, что, узнав о женитьбе Онассиса, Мария Каллас прокляла его и всю его семью.
И с тех пор, мол, над этим кланом тяготеет "проклятие дома Онассиса".
Смертельно раненная изменой, одинокая женщина, которая еще не умерла, но уже и живой себя не чувствовала, да и к тому же по темпераменту - "чистое электричество" ( как называл ее Бернстайн), могла сказать Аристо : "Будь ты проклят!" Вполне могла. Но я не очень верю в действенность таких проклятий, хоть и считается, что слова материальны.
Допустим, прокляла. И все же продолжала любить.
Однако теперь она должна была научиться жить без него.
Мария поселилась в Париже, в квартире, подаренной ей Онассисом. В этом праздничном городе она чувствовала себя не такой одинокой.
Жила, улыбаясь сквозь слезы в объективы многочисленных камер папарацци, желающих уловить хотя бы тень страшного страдания.
А в 1965 году, после неудачного выступления в роли Тоски в Ковент-Гардене, она вынуждена была оставить сцену. Но для того, чтобы доказать Онассису, что Каллас - еще Каллас, согласилась сниматься в главной роли в фильме "Медея" Паоло Пазолини. Эта роль как будто специально была написана для нее. Медея пожертвовала всем, включая отца, брата и детей, ради любви, но была предана любимым так же, как сама Каллас была предана Онассисом.
Перед премьерой фильма она записала:
"Я видела Медею так, как я ее чувствовала: горячую, внешне спокойную, но очень сильную. Счастливое время с Ясоном прошло, теперь она раздираема страданиями и яростью".
Этой ролью Мария еще раз напомнила о себе как о великой драматической актрисе.
К сожалению, фильм получился совсем не кассовым.
В 1970 году Каллас привезла фильм в Москву, чтобы показать Министру культуры СССР Е.А. Фурцевой - авось купит.
И вот в просторном кабинете Екатерины Алексеевны уже приготовлен экран. Усаживаются рядком на диване - Фурцева, переводчица Юлия Добровольская и Каллас. Е.А. шепотом на ухо спрашивает переводчицу:
- А кто такая Медея?
Шепотом же на ухо Юлия вкратце объясняет, попутно рассказывая и о фильме.
Фурцевой хватило минут на 10.
- А не попить ли нам чаю с баранками? - предложила гостеприимная хозяйка кабинета, лишая первую певицу мира надежды на сделку.
Через год Мария опять в Нью-Йорке. На этот раз а качестве преподавателя. Президент Джульярдской школы музыки приглашает ее поработать с молодыми вокалистами-профессионалами. Каллас приглашение приняла и в октябре 1971 г. начала вести мастер-класс под названием "Как правильно петь в опере Пуччини "Тоска".
24 счастливчика и по сей день называют себя ее учениками. Хотя легендарная Мария Каллас умела учиться, но она не умела учить в общепринятом смысле. Она никогда не говорила - делайте так-то и так-то, делайте как я. Сделать так, как она, было невозможно. Но она сумела передать ученикам свое понимание музыки. А ее поразительные актерские комментарии к оперным ариям были прекрасной школой для молодых певцов.
"В чем разница между хорошим и великим учителем? Хороший учитель развивает способности ученика до предела, великий учитель сразу видит этот предел" (М.К.)
После этих двух попыток Мария в очередной раз убедилась: кроме пения, любое другое искусство оставляет ее равнодушной.
Ах, если бы к ней вернулся ее Голос! Странный, невероятный и завораживающий голос, который знатоки называли "неправильным", но в этой неправильности и скрывалось все его своеобычие, перевернувшее мир оперы. Искренность, эмоциональность, страстность, тончайшая нюансировка, умение пользоваться контрастами, бесподобное интонационное разнообразие – вот в чем была магия ее голоса.
Неотправленное письмо:
«Теперь я спрашиваю себя: как я могла дорожить тобой больше, чем им?! Тобой, даже не желавшим ходить на мои спектакли, смеявшимся над моей страстью переслушивать собственные записи! Тобой, совершенно не интересовавшимся моей жизнью, поленившимся даже прослушать запись моего дебюта из Arena di Verona, когда двадцать пять тысяч зрителей три с половиной часа, ополоумев от восторга, дышали мне в такт... Я спрашиваю себя, как я могла подчиняться тебе, как случилось, что я позволила распоряжаться мной, послушно снимала перед спектаклем линзы - линзы, без которых я ничего не видела! - лишь бы тебе угодить? Помнишь рассвет на яхте - сиреневое утро, когда ты поил меня из ладоней горьким греческим вином? Ты сказал тогда, что не знаешь мгновенья лучше. Боже, как ты убог. Я знала любовь больше той, что ты мне открыл. На свете был мой голос - голос, который все называли божественным и который ты слушал, пожевывая от скуки жвачку...»
Так проходит несколько лет. Мария все еще знаменита. Она все еще выступает, хотя и очень редко. Скорее по привычке.
Среди ее последних выступлений на сцене было участие в открытии оперного театра в Турине (1973 г.), где она пела партию Елены в опере "Сицилийская вечерня" Верди. Конечно, голос уже не тот, но он не потерял еще своей магнетической силы.
Неотправленное письмо:
«Газеты пишут, что мой нынешний голос - даже не отсвет былого сияния. Увы, это правда. Я читаю безжалостные рецензии, а потом телеграммы, которые я получила в 1958 году, когда после первого акта "Нормы" у меня что-то случилось с голосом и я отказалась петь. К великому возмущению администрации, потому что, по злой воле судьбы, именно на этот спектакль изволил прийти наслышанный обо мне итальянский президент. Как меня бичевали за то, что я - в присутствии такой персоны! - прервала выступление... Никто не думал о том, что, если бы я продолжила, мой голос был бы потерян... Хотя нет. Так думала администрация. Публика была более милосердна. Мне потом в гостиницу доставляли письма. "Вы богиня. Богини не должны бояться упасть..." Ари, как я не поняла тогда, что это знак! Предупреждение о том, что мой дар так хрупок. Что он не сможет вынести испытаний. Мой голос хотел предупредить меня о том, что вскоре я встречусь с тобой и ты его изничтожишь... Будь проклят тот день, когда ты пригласил нас с Менегини на свою яхту!»
Была еще одна попытка возобновить карьеру.
В том же 1973 году замечательный тенор и некогда партнер по сцене Джузеппе Ди Стефано предложил Каллас совершить вместе с ним длительное концертное турне по нескольким странам. Последней страной, где Мария вышла на сцену, была Япония. Там она, как оказалось, попрощалась навсегда со сценой, а публика - со своей Примадонной.
Но ни овации, ни общение с другом-коллегой не вернули ее к жизни.
После последнего концерта в Саппоро ( 11 ноября 1974 г.) она перестала выступать, начала вести уединенный образ жизни, несколько лет нигде не появлялась, никого не принимала и напрочь исчезла со страниц светской хроники.