26 октября 1959 г. меня вызвали в военкомат, проверили ещё раз все документы и отпустили до особого распоряжения. На следующий день я получил повестку. 29 октября с вещами меня посадили в плацкартный вагон и увезли в Ростов Ярославской области за 210 км от Москвы. В город приехали поздно ночью.
В Ростове много церквей, есть озеро Неро размером 9х12 км. Это озеро сильно влияет на местный климат, он хотя и мягче, чем в Москве, но туманов здесь больше. Почти непрерывно с озера дует ветер. Есть два острова, на которых проходят наши учения. Среди солдат эти острова известны, как остров Тайвань и остров Страданий.
Везде грязь, поэтому много денег уходит на гуталин, ведь чистить сапоги приходится несколько раз в день. В месяц платят 30 рублей, а некурящим доплачивают ещё 7 рублей.
Из писем, направленных матери:
«12 ноября у нас был медосмотр. За время службы я поправился на 1,5 кг.
Получение посылок, бандеролей и денежных переводов производится следующим образом: пишется доверенность на имя командира отделения и заверяется у начальника штаба. Это потому, что паспортов ни у кого нет. Дальше всё, как обычно.
Месяц до 17 ноября я находился в карантине, а потом мне предложили остаться в 102 школе подготовки сержантов инженерных войск (ШПСИВ). Я согласился, меня зачислили в техническую роту и я стал курсантом. Собрали в роте по 10 рублей и старшина купил в Ярославле радиолу «Волга». Потом я узнал, что он каждый год покупал радиолу, а после очередного выпуска, уносил её домой. Собрав с новых курсантов деньги, приносил радиолу обратно. Собрав ещё по 10 рублей, купили для роты фотоаппарат «Смена-3». Фотографы у нас есть. Решили, что один снимок будет стоить 30-40 коп., а для тех, кто не дал 10 рублей – 1 рубль. Увеличитель в школе есть. Сначала был курс молодого бойца (уставы и т. п.).
Занятия в школе начнутся 1 января 1960 года и продлятся 10 месяцев.
Еды первое время не хватает. 14 декабря ходили стрелять. Я выбил 21 из 30 возможных, т. е. выполнил упражнение на «четыре». Самый лучший результат был 26, т. е. на 5 очков больше, чем у меня. Жалею о том, что совершенно не связан с радиотехникой и боюсь за три года совершенно её забыть. Раздеваюсь я за 80 секунд с полной заправкой обмундирования, а полагается – за 120 секунд.
У нас в городке открылся буфет и теперь можно поесть чего-нибудь, если не наелся в столовой. Я покупаю булочки, сметану и печенье. А у нас в роте открылся буфет без продавца – кладёшь деньги и берёшь, что угодно. Всё построено на совести. Из съестного есть только конфеты.
Утром обтираюсь холодной водой. Много снега, непрерывно дует ветер.
27 декабря принял присягу и стал настоящим солдатом. Мне предложили ехать учиться в офицерскую школу в Ленинград. Я отказался, т. к. это – инженерные войска. Если бы связь – не отказался бы.
31.12.1959 г. До обеда было всё, как обычно, а затем начались аттракционы. Была разыграна новогодняя лотерея. Билеты были по рублю. Я купил один билет и выиграл две конфетки. Некоторые совсем ничего не выиграли. На ёлке висели игрушки и электрические лампочки. Вечером в клубе показали фильм «Баллада о солдате». До вечера кругом были лужи, но пришёл Дед-Мороз и температура опустилась до -10. Горячей воды у нас в казарме нет. Вечером фотограф снимал всех желающих. Я отстоял к нему большую очередь и поэтому вид у меня получился усталый и грустный. За 5 фотографий я заплатил 10 рублей.
Первые два дня 1960-го года отдыхали, а потом начались обычные занятия. Я готовился к окружному смотру художественной самодеятельности, много репетировал.
В начале января вернулся с соревнований Слава Трушин. Он в Москве заходил ко мне домой и привёз посылку и деньги. Разбудил меня в 4 часа утра. Я сообщил ему все ротные новости. Долго мучились с банкой сардин, пытаясь её открыть подручными средствами. Изрядно измяв, открыли и съели.
В нашем гарнизоне состоялся смотр художественной самодеятельности. Концерт, который я вёл, прошёл с большим успехом и Жюри присвоило ему 1-е место. Я организовывал драматическую часть концерта. Командир роты майор Ахметзянов очень нас хвалил, а меня избрали руководителем ротной художественной самодеятельности. К 23 февраля я должен подготовить концерт. Я на концерте читал монолог Хлестакова и играл планету Венеру в небольшой фантастической сценке, украшенной хорошими декорациями. Наши художники постарались.
Испытываю трудности с репертуаром. В нём должно быть что-нибудь военное, а иначе снимают балы.
Получил письмо из Кукмора. Мой начальник отряда стал начальником комплексной геолого-разведочной партии (КГРП), а начальник КГРП – управляющим горьковской экспедиции. Начальник отряда на Новый год женился на 18-летней сотруднице, которая долго жила на его деньги, исправно выманивая у него доверенность на зарплату.
Начал обтирание снегом. Перед этим не меньше месяца обтирался холодной водой. 30 января смотрел плохенький фильм «В степной тиши».
31 января комиссии из Москвы показывали нашу художественную самодеятельность. Мы со Славой Трушиным инсценировали рассказ Чехова «Хирургия». Я играл дьячка, а Слава – фельдшера. Грим у меня по всем правилам: парик, нос с бородавкой и соответствующая одежда. Номер отобрали в сборную группу, значит поедем с ним в Москву. На сцене нас сфотографировали, а фотографии вывесили в клубе. За последние 5 дней мы выступили с концертами 4 раза. Лучше всего нас принимала подшефная школа-семилетка.
Недавно сдавал лыжную подготовку (бег на 10 км.). На отлично надо 1 час 5 минут, а я пробежал за 55, 5 минут.
В середине февраля установилась хорошая погода, утих ветер, выпало много снега. Температура стоит -3-5 градусов.
18 февраля я принял участие в т. н. «Звёздной эстафете» в г. Переяславль, который находится в 68 км. от Ростова. Выехали из Ростова на лыжах в 12 часов. Провожали нас торжественно, с оркестром. Была выстроена вся школа. Мы приняли эстафету от Ярославцев и не спеша поехали через озеро Неро. Километров через 14 остановились в небольшой деревне, где был запланирован обед. Его должны были привезти в термосах из Ростова. Зашли в местный клуб, обсохли немного и через полчаса, так и не дождавшись машины с обедом, поехали дальше. Всего нас было 20 человек вместе с начальником группы, поваром, врачом и шофером. Из нашей школы -,только 4 человека, в том числе и Слава Трушин. На лыжах ехало 17 человек. Минут через 15 нас догнала машина с обедом. Обедали прямо на дороге. Продуктов дали больше чем полагается.
В 17 ч. прибыли в рабочий посёлок Петровск. Остановились во Дворце культуры, дали концерт. Ночевали в этом же здании, но этажом выше, где размещается Дворец пионеров. Было очень жарко. Центральное отопление.
Спали на полу. Встали в 7.30. На завтрак – гречневая каша и чай с белым хлебом и маслом. Поели и дальше поехали. Днём давали ещё один концерт в деревне. После концерта нам дали по пол-плитки шоколада для подкрепления сил, т. к. ноги были сырые. Ехали-то в лыжных ботинках. В тот же день добрались до села Погост. Здесь дали колхозникам свой последний концерт, переночевали в конторе правления колхоза. Утром получили ещё по пол-плитки шоколада и в 13 ч. дня прибыли в Переяславль-Залесский. Здесь нас построили, местный полковник поздравил всех с благополучным прибытием и каждому пожал руку. После этого мы передали эстафету переяславской команде, которая через пять дней должна доставить её в Москву.
В Переяславле нам устроили праздничный обед, который состоял из винигрета, жирных щей с мясом и рисовой каши. Затем мы переоделись в военную форму, погрузили всё в машину, сели туда сами и через 1,5 часа были в Ростове. Не успели как следует отдохнуть, как нам сообщили, что сегодня в средней школе вечер, поэтому надо дать концерт. Хоть и болели ноги, пришлось концерт давать. Вернулись в 12 часу ночи и уснули, как убитые.
На следующий день нас разбудили в 7 часов утра, велели надеть мундиры, быстро позавтракать и ехать на машине опять в Петровск давать ещё один концерт. Что ж… Поехали и дали.
22-23 февраля мотались с концертами по окрестным колхозам. В школе меня называют «Бог самодеятельности».
В начале марта ко мне приезжала мать. Останавливалась она в гостинице, а меня отпускали в увольнение на субботу (после обеда) и воскресенье.
В одном из писем я писал матери:
«Меня привлекает радиотехника. Если удастся, я попаду после Армии на курсы радистов и буду работать где-нибудь в геологической экспедиции. А может быть пойду на радиотехнический завод. Там я смогу учиться».
В Армии уже в 1960 г. я готовился к поступлению в радиотехнический институт. Читал учебник алгебры, занимался тригонометрией и арифметикой. В письме писал:
«По арифметике уже всё усвоил и решаю длиннейшие многоэтажные примеры с обыкновенными и десятичными дробями вперемежку». (5.03.1960).
Нашу библиотеку сильно расширили, сделали огромный читальный зал и всё это в 10-ти метрах от нашей роты и на том же этаже. Телевизор тоже перенесли к нашей роте поближе, а он работает каждый вечер.
В начале марта установилась весенняя погода. Солнце сильно пригревало, снег таял и был всюду чёрным.
В первой половине марта были 3-дневные учения. Подняли нас по тревоге. Наш взвод отличился и мне объявили благодарность.
25 марта впервые водил самостоятельно быстроходный артиллерийский тягач.
29 апреля – торжественное собрание, посвящённое 1 Мая. Мне объявили благодарность. А через два дня получил 7-ю благодарность за отличные показатели по огневой подготовке.
К майским праздникам получил от матери посылку. Её привёз из Москвы Слава Трушин. В посылке была материя для подворотничков, чему я очень обрадовался, десяток варёных яиц, банка сардин, хлеб, халва, колбаса и мои любимые конфеты «Лето». 8 яиц и банку сардин я съел за один присест.
Первомайские праздники прошли скучно. Я всё больше отсыпался и, видимо, переспал.
С озера всё время дует ветер, а ночью отчётливо слышен шум прибоя даже сквозь закрытые окна. Такое ощущение, что живём на морском берегу.
Солнце на праздники так ни разу и не выглянуло, может поэтому праздники и показались скучными. Показали два фильма «Когда рядом друзья» и «Солдат Иван Бровкин». На завтрак эти два дня давали пончики, а во время обеда в столовой играл духовой оркестр.
В газете «Красный воин» - заметка нашего лейтенанта о строевой подготовке:
«Недавно в нашем подразделении был проведён строевой смотр. Лучшую выучку показали: старшина Голубев, сержант Воскобойников, курсанты Мещеряков, Митрошин и Петров. Старшина объявил им благодарность. Лейтенант Панков.
Голубев – командир нашего отделения (10 чел.).
С 15 апреля у нас началась инспекторская проверка – проверяют наши знания, порядок в казарме и вообще боеготовность. 20 апреля я сдал последний экзамен («Карбюраторные двигатели»). Всего за экзамены я получил шесть пятёрок и одну четвёрку (по физкультуре).
26 апреля ездили на стрельбище. Мне доверили произвести проверку мишеней. Они должны падать от попадания пули. Я поразил все три мишени, выстрелив в каждую по одному разу. Когда пошли искать пробоины, они оказались почти по центру. Потом стрелял в дальнюю мишень и она тоже упала от первого выстрела. Стрелял я в очках. Получил седьмую пятёрку. Учил наизусть «Евгения Онегина».
8 мая выехали за 25 км в летний лагерь (Борисоглебские слободы в Яросл. обл). Спим на соломенных матрацах на нарах высотой 1 метр по 10 чел. в каждой палатке, пропитанной олифой. Укрываемся байковым одеялом, а сверху – шинелью. На ночь палатка тщательно закрывается, никаких щелей нет, так что холод в неё не проникает, а тепло не выходит. К утру становится жарко и приходится открывать, вернее, откидывать, дверь, если, конечно, дождь не идёт. Утром умываемся на речке, до которой от лагеря 500-600 м. Кругом – сосновый лес. Погода стоит тихая, солнечная. Электричества нет. Столовая ещё не достроена, поэтому едим из котелков. Ведём работы по благоустройству лагеря.
Мои часы вышли из строя. Отскочило стекло, а таких стёкол в Ростове нет. Кроме того, отвалилась часовая стрелка. Но часы идут, хотя и останавливаются раза три в сутки. Видно засорились. При сильной встряске начинают идти снова. Не отстают и не спешат. Тётя Таня прислала мне в конверте стекло для часов. Я просил её выслать стекло диаметром 25 мм, но она в сопроводительном письме пишет: «Купила тебе стекло для часов, но часовщик и сам не знает, какого диаметра это стекло». Присланное стекло миллиметра на 4 больше моих часов.
При медосмотре оказалось, что за время службы я поправился на 5,5 кг. Теперь мой вес – 71,6 кг.
16 мая начался летний период обучения, т. к. все работы по оборудованию лагеря в основном закончены. До обеда учимся, после обеда работаем.
17 мая 1960 года меня приняли в комсомол, 18-го утвердили это решение на бюро роты, а 24 мая я получил комсомольский билет и значок. Секретарь комсомольской организации части меня хорошо знает по художественной самодеятельности. Выдавая комсомольский билет он мне сказал:
- Товарищ Вы активный, с учёбой и дисциплиной всё обстоит благополучно. Поздравляю Вас с вручением комсомольского билета и желаю так же успешно учиться и участвовать в жизни роты.
20 мая нам сделали уколы под левую лопатку и ввели сыворотку от 8-ми болезней. Уколы делали утром, а я ещё с вечера говорил ребятам из своей палатки, что обязательно потеряю сознание или во время укола, когда начнут вливать под кожу жидкость, или после укола, но мне никто не верил, думали, что я просто боюсь укола, но я ведь знаю свой организм. Мне второй раз делали под лопатку укол. Первый раз это было в техникуме. Тогда я потерял сознание. А уколы в другие места (руки, ноги) переношу легко.
Укол я выдержал спокойно, но когда вышел в коридор, где ждали своей очереди ребята и где стояли те, кому уже сделали укол. В глазах у меня потемнело. Говорю ребятам:
- Сейчас потеряю сознание…
А сам улыбаюсь. Мне никто не поверил. Очнулся на кушетке, а в носу – комок ваты, пропитанный нашатырным спиртом. Оказывается, мне поверили только тогда, когда я упал на пол. Только тогда перенесли на кушетку. Минут через пять меня отпустили. Спина болела, хотя общее самочувствие было нормальным. Один курсант до такой степени боится уколов, что потерял сознание ещё до укола. Ему укол делать не стали, поставили в списке крестик и всё.
После завтрака распределяли на работу. Мне досталась заготовка дёрна. Нажал на лопату правой ногой – больно, левой – опять больно. Оставил лопату и ушёл в палатку. Хотел лечь – больно спину. Так и сидел часа полтора. Потом удалось лечь.
Сходил на обед, потом лёг и не вставал до завтрака. Позавтракал и опять лёг. Проспал до обеда. Постепенно место укола прошло, только твёрдая шишка на этом месте осталась. Потом рассосалась и она.
25 мая, когда ужинали в столовой, начался проливной дождь. Пришлось бежать метров 200 до палатки. Сильный был дождь. Спать легли в 9 часов вечера. На следующий день пришлось напяливать сырую гимнастёрку, но погода выдалась на редкость хорошая, солнечная. После завтрака пошёл работать в автопарк, но мою работу уже кто-то сделал. Снял гимнастёрку, сел на травку и писал письма.
Мой день рождения в 1960 году приходился на пятницу, а увольнения даются или в субботу после обеда или в воскресенье до обеда. Договорился с командиром роты, что в субботу меня пустят в Борисоглеб.
27 мая я был дневальным по роте, но самой роты сегодня нет – кто в командировке, кто в карауле. Осталось человек 6, да и тех что-то не видно.
Старшина целый день сидит на речке с удочкой.
Наряд на кухне с нашего взвода и я пошёл работать в посудомойку. Это самый лёгкий участок, т. к., кроме мытья, ничего делать не надо. В обед я уничтожил три миски картофельного пюре. А на завтрак досыта наелся гречневой каши с рыбными консервами и выпил три кружки чая. Одно только плохо – из-за дежурства поспал всего два часа, но, если учесть, что вчера вечером я урвал для этого дела 4 часика, то и ничего. В семь часов вечера я сменился. Есть не хотел (наелся), поэтому сразу лёг спать.
В 12-ом часу ночи раздался крик:
- Подъём! Тревога!
Этого никто не ожидал, поэтому все с недоумением поглядывали друг на друга и ничего не понимали. Дежурный по лагерю приказал разобрать лопаты и топоры, чтобы рубить сучья. Мы догадались, что где-то горит лес. Так и оказалось. Весь лагерь был поднят по тревоге. Я никогда не видел лесных пожаров. Все мы побежали в лес, а впереди бежал лесник. Пожар был небольшой, но шёл в сторону нашего лагеря. В 700 м. от пожара находился склад взрывчатки. Если бы туда проник огонь, от лагеря (1,5 км от склада) вряд ли бы что осталось. Пожар занимал по диаметру метров 30. Горела сухая трава и мелкий кустарник. Очаг этот оцепили со всех сторон и давай долбить лопатами. Через 20 секунд только дым остался, да искорки, всё загасили. А кругом стало темно-темно. Один сержант закурил, а какой-то курсант подумал в темноте, что это от пожара осталось и кинул на сигарету целую лопату земли. А сигарета во рту была…
После тушения пожара командир роты объявил всем благодарность с занесением в личную карточку. Все были довольны, только наш писарь ушёл спать не в духе. Он пробормотал:
- Опять на целый день работы…
На следующий день до обеда работал в автопарке, а потом вдруг узнал, что в Борисоглеб приехала иностранная делегация. Это значит – в увольнение никого не пустят. Так и прошёл мой день рождения.
В конце мая меня вместе с одним моим приятелем поставили на охрану офицерской казармы. Мы должны сторожить по очереди эту казарму, наводить в ней порядок, а по утрам приносить воду для умывания. До колодца – 200 м. Спим мы вместе с офицерами и целый день ничего не делаем. С утра все офицеры уходят на занятия и казарма пустеет. Погода стоит чудесная. Спим мы на таких же кроватях, как в Ростове, только одноэтажных. Газет и журналов у офицеров хоть отбавляй. Работаю, как в гостинице. У меня все ключи от комнат. Я всегда дежурю утром с 3-х часов ночи. Поэтому ложусь спать в 7-8 вечера. Днём мы дежурим по 4 часа, так что свои 4 часа я полностью свободен. Да и во время дежурства я не очень занят – читаю, пишу письма. На зарядку не бегаю, в караул и на кухню не хожу. Читаю много газет, которые приносят с собой офицеры – преподаватели МИСИ. Относятся они ко мне хорошо. У меня всегда есть чистая холодная вода, а в такую жару это имеет большое значение. Здесь я спасаюсь от комаров, которых великое множество.
В Борисоглебе, который в 2-х км от лагеря, я бываю 2-3 раза в неделю. Там можно купить всё, что угодно.
Иногда по вечерам показывают кинофильмы. Кинотеатр у нас открытый и, если начинается дождь, уходить никому не разрешается. Вода течёт по моим очкам, ничего не видно и я засыпаю. Сны перемешиваются с фильмом и получается нечто фантастическое.
Книг в то время я почти не читал, но газеты читал регулярно. Свежую газету «Красный воин» я носил в правом сапоге. В те дни, начитавшись газет, я писал матери: «Когда я вернусь из Армии, налогов уже почти не будет, будет 6-часовой рабочий день, а я буду получать рублей 80-90».
В начале июня мать прислала стекло для часов и проблема эта перестала существовать.
Встаю в 7.30 утра, завтракаю, подметаю и ношу воду, потом до обеда ничего не делаю. Загораю, читаю книги, пишу письма. Целый день хожу в майке. После обеда ложусь и сплю до 18.30. Опять убираюсь. В 9 вечера иду на ужин, потом читаю и слушаю радио. В 1-ом часу ночи прекращает работать лагерная электростанция. До двух гуляю около казармы, охраняя покой офицеров. Всю ночь у меня горит костёр, а в 2-3 метрах от него стоит стена чёрной ночи. В два бужу своего сменщика и ложусь спать до 7.30 утра. Потом всё повторяется сначала.
В начале июня водил по танкодрому быстроходный артиллерийский тягач. Весит он 25 тонн. Проехал километра 4. Понравилось, только один раз попало от инструктора, когда на спуске я притормозил и одновременно хотел переключить скорость. Инструктор сказал, что могли сгореть фрикционы. Потом и я понял, но на скорости подумать не успел: тут и рычаги и приборы – глаза и мысли разбегаются.
Воду мы носим из колодца ведром и воды надо вёдер 30 в день, не столько для питья, сколько для умывания.
Как-то пропало единственное ведро, отрезали вместе с куском верёвки. Два дня искали, а воду таскали ведром, взятым у студентов. Старшине говорить не стали, чтобы шума не было, собрали по 6 р. и в Борисоглебе купили новое ведро.
По субботам нам присылают 10 солдат, которые моют полы в казарме. В такие дни мне поспать не удаётся.
Ходили слухи, что нашу школу расформируют в сентябре месяце и даже не будем сдавать экзамены, а направят всех в Ковров. Слухи эти так и не подтвердились.
11 июня большую группу курсантов нашего взвода послали учиться на автокрановщиков. Больше они к нам не вернутся. В наряд ходить стало некому, нас сняли с охраны офицерской казармы и заменили студентами.
В тот же день меня поставили дежурным по контрольно-техническому пункту (КТП). Ночь сплю полностью, а днём оформляю путевые листы, впускаю и выпуская технику. Вечером сдаю автопарк под охрану часовому.
13 июня, когда я выпускал машины из парка, пришёл посыльный и вызвал меня к сержанту. Я отдал повязку и пошёл в казарму. Там сказали, что мне дают для стажировки 10 студентов. Сейчас они где-то на занятиях.
В лагере открылся буфет и я приохотился к сгущёному молоку. Каждый день съедаю по банке. Часто покупаю яйца, колбасу и печенье. Чувствую, что поправился.
По списку у меня в отделении 12 человек, но один ещё до меня сломал ногу и лежит в госпитале. Ребята послушные, свободного времени у меня много. Жаль, что нет библиотеки, совсем читать нечего. Вместе со взводом хожу на занятия, а если они неинтересны, где-нибудь сплю.
Недавно были практические занятия по автокрану. Вёл какой-то полковник. Я внимательно слушал и наблюдал. Потом попробовал. Вышло хорошо. Полковник решил, что я могу быть инструктором и доверил мне обучать группу студентов. Я делал это с удовольствием. В конце занятий полковник объявил благодарность мне и ещё нескольким студентам, сказал, что я ему очень помог.
Недавно мои студенты стреляли из автоматов. У них остались патроны и я первый раз в жизни попробовал стрелять из автомата. Получилось не очень хорошо (20 из 30). Правда, я лежал на таком месте, где мишень загораживалась травой.
В конце июня поспела земляника и я наслаждаюсь ей, пока студенты занимаются.
27 июня получил новые сапоги (44 размер). Это вторая пара сапогов. Первую я носил без трёх дней восемь месяцев. Там было уже много дырок.
У моих студентов только и разговоров, что о доме. Как встанут утром, опять считать дни начинают. И так каждый день.
29 июня на занятиях по мостам получил благодарность от полковника за то, что проявлял чрезмерное любопытство, увлекая за собой студентов.
2 июля первый раз водил быстроходную траншейную машину (БТМ). Длина её -10,4 метра, ширина – 4,3 метра. В кабине 4 места. Быстро копает траншеи глубиной 1,5 метра. Чтобы выйти из облака пыли, приходится водить её на повышенных скоростях. Легко валит деревья диаметром до 50 см, при этом никакого толчка не чувствуется.
Студенты 3 июля сдали экзамены и уехали в ночь на 5 июля.
В середине июля отрабатывали кросс на 3 км. Однажды спросили, кто не умеет плавать или плавает плохо. Я сказал, что плаваю плохо. Повели нас на речку. Оказалось, для сдачи норм ГТО моего умения достаточно. Надо за любое время проплыть 100 метров. За это дают 25 очков. Хоть сутки плыви…
В лесу очень много малины.
Немного подлечил зубы. Запломбировал два зуба, осталось ещё два, а один удалить придётся.
Получил две благодарности за караульную службу. В начале августа изучал двигатель автогрейдера и выезжал на нём для работы – дорогу разравнивал. В августе ходил в наряд почти через день. Часто идут дожди, почти каждый день. И уж если дождь начался, то идёт дня 2-3. Кругом всё сыро, одежда сырая, сушиться негде. В палатке тоже сыро. Грязи мало, так как место возвышенное и песчаное.
4 сентября у меня была мать. Увезла с собой грибы, которые я собрал. Поехала отдыхать к Чёрному морю.
10 сентября смотрел фильм «Вдали от Родины» по книге «И один в поле воин». Чтобы теплее было сидеть в кино, намотал под шинель одеяло. Сам придумал.
С сосен сыпятся иголки, поэтому дневальным сейчас много работы.
С 27 сентября я начал командовать в карантине молодым пополнением, которое прибыло из Ярославля, Ростова и деревень Ярославской области. Дали мне 10 человек. С этими ребятами работать легче. Студенты ленивы и слишком грамотны для того, чтобы выполнять команды и вообще подчиняться. А эти во всём слушаются. Я нахожусь с ними круглые сутки, даже спим в одной палатке. Там у меня есть отдельная командирская койка.
Взял в биб-ке книгу венгерского писателя «Обретение Родины». Толстая и интересная. О 2-ой мировой войне.
В начале октября сдавал экзамены, получил две пятёрки и одну четвёрку (на кросс на 3 км). Получил значок ГТО и права на БТМ и АТТ.
Командовать я закончил, проводил своих питомцев в разные стороны для прохождения дальнейшей службы.
4 октября был дежурным по парку. Сижу в шинели до обеда, потом сплю до ужина. Все мысли направлены на то, чтобы где-то найти тёплое место, согреться, обсушиться. К счастью, с каждым днём таких мест становится всё больше и больше. Солнца почти нет, впрочем и дожди прекратились.
После окончания школы меня распределили в Лиски Воронежской области, куда я, заехав ненадолго в Москву, приехал 20 октября. Лиски в два раза больше Ростова Ярославского. Улицы асфальтированы и кругом много зелени. Приехали в половине 1-го ночи. Спросили у местных жителей и нам указали дорогу. В часть пришли в час ночи и нас уложили спать.
Городок благоустроенный, просторный. Кино три раза в неделю: пятница, суббота и воскресенье. Но в субботу повторяется то, что шло в пятницу. Это делается для тех, кто накануне был в наряде.
Записался в биб-ку и взял книгу «Репортаж из будущего»
24 октября мне присвоили звание «младший сержант», не только мне, но также Володе и Валентину, с которыми мы прибыли в часть. Мы с Валентином попали в одну роту, а Володя – этажом ниже. Всем дали технические отделения. У меня в отделении всего три человека, да и то из них два сержанта. Все трое на будущий год демобилизуются. Скоро придёт пополнение и тогда будет 10 человек.
Дежурю на Контрольно-пропускном пункте (КПП). Печка топится углём. Кормят здесь лучше, чем в Ростове и готовят вкуснее. Есть в городке буфет, ассортимент в нём больше, чем в Ростове. Каждый день бывает свежее молоко и масло. Есть и магазин, в котором есть всё – от иголок до чемоданов.
С середины ноября до Нового года меня перевели командовать отделением в карантине.
Записался в группу докладчиков. Нас всего 6 человек, из них два офицера. Провожу беседы на заказанные темы. 28 ноября, например, я рассказывал о кибернетике и автоматике.
К Новому году готовили большой концерт. Я опять выступал с «Хирургией».
Мечтал поступить в радиотехнический институт на заочное отделение. На заочное – чтобы не сдавать английский язык. Читаю «Основы электроники».
В конце ноября установилась хорошая погода. Выпал глубокий снег. Днём он подтаивает, а ночью опять замерзает.
Изменился порядок демобилизации при поступлении в институт. Теперь если не сдал вступительные экзамены, то едешь обратно в часть дослуживать до октября-ноября месяца.
14 декабря на комсомольском собрании роты меня выдвинули в бюро, а затем на заседании нового бюро избрали секретарём комсомольской организации роты. Появилось у меня два заместителя. К этому времени я имел грамоту и 10 благодарностей.
Читаю высшую математику и решаю задачи.
16 декабря принимал дела у прежнего секретаря. Оказалось, что его предшественник демобилизовался и ничего не передал. Мне достался целый ящик бумаг и даже брошюра «Закон о государственных пенсиях». Видимо, для предыдущих секретарей этот закон был руководством к действию. Среди бумаг нашёл конспект по тригонометрии какой-то ученицы 9-го класса. Как он попал в комсомольские бумаги – неясно, но конспект аккуратный.
В конце года получил от матери несколько учебников (русский язык, физика и т. п.), купил сборник задач по математике, в котором собрано 926 задач по арифметике, алгебре, геометрии и тригонометрии с подробными решениями. Начал много заниматься.
Погода почти летняя, распустилась верба, трава уже совсем зелёная, дождей и ветра нет. Иногда светит солнышко.
30 декабря – генеральная репетиция завтрашнего новогоднего концерта в присутствии командования части. Незадолго перед этим меня избрали в комсомольское бюро батальона.
Новый год встречал у себя в роте. До 12-ти часов были танцы, а после 12-ти начали кричать «Ура!» и «Да здравствует демобилизация!». Последний лозунг кричали «старички», которые едут домой в наступающем году. Кидали вверх нашего старшину, который любит повторять, что в войну «японцам в морду из ракетницы стрелял». Когда его кидали, он говорил, что контужен уже два раза и не хочет быть контуженным в третий.
Организованного отбоя не было. Ложились, кто когда хотел. Утихомирились только к 4-м часам, а в 9 – подъём.
1 января развлекал в образе Деда Мороза детей офицеров и старшин. Костюм был такой, что после каждого шага с меня кусками отваливалась вата. Я старался меньше шевелиться, но всё равно через некоторое время весь зал был усеян кусками ваты, а я стал больше похож на Бабу-ягу, чем на деда Мороза. Одни лохмотья остались.
Вечером показывали фильм «Бабетта идёт на войну».
На втором году время идёт так быстро, что быстрее, наверное, и нельзя. На третьем году, говорят, служить труднее, время тянется дольше, т. к. ждёшь конца службы.
Погода в середине января была сносной. Иногда выпадал снег, но он тут же таял. Грязи здесь совершенно нет, т. к. город Лиски стоит на песке. Из окна казармы виден противоположный берег Дона, а самого Дона я ещё не видел. На той стороне сплошные меловые горы. Дон в этом месте так и не был форсирован немцами. В Лисках они побывать не смогли, но регулярно долбили снарядами наши оборонительные сооружения. А рвались они в Лиски сильно, ведь это – крупный железнодорожный узел.
Я отвечал за ротную самодеятельность и испытывал большие трудности с репертуаром. Сколько я ни листал репертуарные сборники – всё не то. То эсэсовские костюмы нужны, то декорации сложные. Приходилось много сокращать, переделывать, добавлять, короче говоря, почти всё писать самому.
Из журналов я выписывал для себя «Новое время».
В январе я купил «Тригонометрию» и «Задачи по элементарной математике». В последнем собраны задачи повышенной трудности с решениями. Эти задачи были на вступительных экзаменах на физмат последние 12 лет. Книга предназначена для подготовки в институт.
По воскресеньям я часто бываю в городе. В Лисках есть два кинотеатра и два клуба, есть очень хороший книжный магазин.
21 января меня вызывали к зубному врачу, один зуб запломбировали, а нижний левый выдернули. Зуб этот был большим, с глубокими корнями. Его выдёргивание стоило больших усилий врачу, а мне – большого терпения. Сначала мне сделали два укола в десну около зуба и ввели туда 3+3 куб. см. новокаина. Пока там всё это замораживалось, мне делали капитальный ремонт с правой стороны. Запломбировали два зуба. Потом, пока я дрожал мелкой дрожью, она перебирала свои инструменты, долго гремела ими, что-то кипятила. Я тогда подумал, что преступников надо сажать не на электрический стул, а в зубоврачебное кресло и медленно перебирать перед ними все эти блестящие инструменты. Я думаю, уровень преступности резко снизится.
Она надрезала мне десну. Это не больно. Уцепила щипцами зуб и начала тянуть. Тянет и приговаривает:
- Всё…Всё…Всё…
Но я чувствую, что он даже не качается. А она потянет-потянет и ослабит. Потом начала качать его из стороны в сторону и, наконец, вытащила. Мне кажется такие корни должны были торчать из подбородка. Дыра получилась преогромная. Мне напихали туда ваты и салфеток и велели придти завтра. Поболело, поболело, а через два часа всё прошло. Выплюнул инородные предметы и пошёл в столовую.
На следующий день после перенесённых ужасов меня опять вызвали. Сам я идти боялся. Мне запломбировали два зуба и сказали, что теперь все зубы у меня в порядке.
26 января я получил из дома «Самоучитель игры на гитаре». К сожалению, он оказался труднее тригонометрии. Чтобы понять некоторые места, надо закончить, как мне показалось, музыкальную школу. Слишком много нот и слишком мало пояснений. К тому же у нашей гитары кто-то оторвал струну, а в город идти не хочется. Холодно. Так что бренчу я на 6-ти струнах и представляю, как звучала бы 7-я струна.
Успешно идёт изучение тригонометрии, которая мне нравится больше, чем физика и алгебра.
Погода в конце января установилась хорошая. Хотя и холодно, но целый день светит солнышко. Температура – около 18-ти градусов мороза.
5 февраля мы выехали на учения около Пронска в 200 км. от Москвы. Жили в палатках по 12 человек. Были у нас печки, которые топили углём. Под себя клали ветки или прошлогодние листья, а на них стелили плащ-палатки. Укрывались байковыми одеялами и шинелями. Работали в валенках, тёплых штанах и телогрейке. Погода нам не благоприятствовала: пурга, глубокий снег, сильный мороз. Но всё закончилось благополучно и 20 февраля мы вернулись в Лиски.
На праздник наши шефы дали концерт. На обед давали компот и вообще кормили вкуснее, чем обычно.
27-28 февраля я был в качестве полноправного делегата на УШ комсомольской конференции Воронежского гарнизона, которая проходила в Воронежском доме офицеров. Кормили нас бесплатно. На завтрак давали бифштекс с картофельным пюре и компот со сдобной булочкой. Белые скатерти. За столами по 4 человека. После завтрака заседали, но каждые 1,5 часа прерывались на 15 минут. В перерыве работал буфет, играла музыка, проводились игры и аттракционы. На обед – рыба в томатном соусе, борщ со сметаной, мясо тушёное с жареным картофелем и компот с рулетом. На ужин – чай с двойной порцией сахара и булочкой и рагу с гречневой кашей. После ужина – концерт одной из воинских частей, потом концерт воронежского музыкального театра и фильм «Операция Кобра». Спали в какой-то воинской части в Воронеже. Утром нас повели на воронежский экскаваторный завод. Там ходили по цехам и знакомились с производством. Большинство экскаваторов отправляется за границу. Видел разливку стали. На заводе мы были до обеда, а потом знакомились с Воронежем – ездили на трамвае и пешком ходили. У меня было 5,5 часов свободного времени. Некоторые участки огорожены, а забором – развалины домов, разрушенных во время войны.
В середине марта мать мне сообщила адрес воронежских знакомых (ул. Энгельса, 15а, кв. 13) и я поехал их навестить. Со мной было два солдата и я, как сержант, был старшим. Приехали в 7 часов утра и целый час искали это место. Сначала Ольга Георгиевна меня не узнала, потом я назвал фамилию, имя и отчество матери и она меня вспомнила. Даже поцеловала меня. Я её почему-то сразу узнал, хотя не видел, как она говорит, 12 лет. Она нам приготовила завтрак и даже угостила портвейном. Из-за нас она даже опоздала в библиотеку, где до сих пор работает. Очень разговорчивая. К тёте Вере (с мужем она разошлась) и дяде Саше она обещала поехать вместе в другой раз.
Вечером снова к ней заходили, попили чаю с вареньем из чёрной смородины. У неё на кухне есть газ, а в Воронеже это редкость. Комнатка небольшая, но зато близко от центра.
22 марта у нас был День Части, т. е. день рождения нашей части. Сказали, что вечером будет концерт. И вот сижу я в зале и жду начала концерта. Все уже собрались. До начала осталось не более 5-ти минут. Вдруг подходит ко мне замполит, отозвал в сторону:
- Пошли за мной…
Привёл в артистическую:
- Выступать надо…
Сразу же дописали в программу. В основном выступали гражданские. Многие не явились и программу сильно разбавили самодеятельностью. Я читал «Письмо к женщине» Есенина.
По вечерам занимаюсь алгеброй – возвожу в квадрат многочлены и учусь избавляться от скобок.
Какие-то проблески стали появляться в музыкальной грамоте, т. к. «Самоучитель игры на гитаре» я пытаюсь понять и часто листаю.
Однажды в пасхальное воскресенье нас подняли по тревоге во время завтрака. Где-то за Доном был пожар. Сели на свои амфибии, погрузили туда лопат, топоров, багров и т. п. Переплыли Дон, но на крутой берег выбраться не смогли. Пришлось вылезти из амфибии и карабкаться вверх. Выбрались, а там болото. Бежали по нему около 3-х километров. А весь инструмент на себе тащили. Пока добежали, пожар закончился. Только дым и остался. Сгорело четыре двора. Человеческих жертв нет, но сгорела одна тёлка. Залили головешки, присыпали землёй всё, что дымилось. Местные жители сами справились с пожаром, хотя и был сильный ветер. Вернулись домой. Комбат объявил всем благодарность. Не успели умыться как следует, опять подняли по тревоге. Горела деревня на этом берегу Дона. Схватили инструмент и по машинам. Ещё издали увидели зарево. Деревня горела сразу в 3-х местах. Крыши соломенные, а ветер сильный и всё время направление меняет. Искры летят далеко и крыши моментально вспыхивают. Жители повытаскивали мебель из домов и каждый сидит на своей крыше в ожидании пожара в собственном доме. А те, у кого дом уже загорелся, бегают вокруг горящего дома и кричат:
- Что же теперь будет?
Когда мы приехали, то сначала подумали, что деревне пришёл конец. Разбежались по всей деревне и тушить начали. Ломали плетни, таскали воду, засыпали горящие брёвна землёй. Горели копны сена. И их тушили. Некоторые дома пришлось совсем растащить по брёвнышку. Сильно помогли и две пожарных машины, которые приехали немного позже. Через 2,5 часа всё было кончено. Сгорело 7 домов. У двух из них сгорела только крыша – остальное потушили. Человеческих жертв здесь тоже не было. Только много собак сгорело – забыли отвязать.
О полёте Гагарина в космос я узнал в партбюро, когда заполнял комсомольские анкеты. Пришёл радист и говорит:
- Пока ты тут пишешь, уже майор Гагарин в космосе летает…
Я сначала даже не поверил, потому что это было слишком неожиданно. Конечно, я знал, что когда-нибудь человека в космос запустят, но не думал, что это будет так скоро. Побежал смотреть телевизор. Его уже включили и ждали сообщения о посадке на Землю. Все кругом засуетились, забегали, бросили все работы. Состоялся митинг. Было решено послать Юрию Гагарину приветственную телеграмму. К тому времени он уже приземлился. До вечера ничего не делали. Только и разговоров, что о космосе, Гагарине, спутнике… Оказалось, что ему всего 27 лет, а уже майор.
В то время я писал матери, что «цель моей жизни – экспериментальная работа в области радиотехники».
В начале мая наша часть выехала на учения в Тамбовскую область. 4 мая в 5.15 приехали в Мичуринск. На этой станции я опустил матери почтовую открытку с портретом Гагарина, а 6 мая, проезжая через Тамбов, отправил ещё одну открытку. В ней я писал:
«Проезжаю через Тамбов, где делаю очередную пересадку. Погода здесь дождливая, но настроение по-прежнему бодрое. Сейчас 12 часов дня».
10 мая мы были на месте. Я писал оттуда:
«Живём в лесу. Дубы и ёлки. Кругом зелень. Место дачное. Целый день работаем. Погода солнечная, а приехали, шёл дождь».
В другом письме (13 мая) я сообщал, что читать нечего, но скучать некогда, т. к. принимаем грузы с «Большой Земли» (так называем место постоянной дислокации. Оттуда же привозят почту. Я получил письмо от Татки Радченко. Она поздравила меня с 1 Мая. Появились комары и мешают жить и работать.
Кино показывают почти каждый день. Смотрел «Секретарь райкома», «Сорванец», «Большая жизнь». Кинозал, естественно, под открытым небом. Защищаясь от комаров, укутываюсь в плащ-палатку, оставляя маленькую дырочку для глаз.
К моему дню рождения (27 мая) вернулись обратно в Лиски.
29 мая ночью уехал в Воронеж на совещание комсомольского актива. Заходил к нашим старым знакомым. Пришёл к ним в 7.15 утра. Дома были все: Ольга Георгиевна, дядя Саша с женой Машей и их маленький Андрюша Гоц, который предпочитает называть себя только «Нюся». Встретили хорошо, только Андрюша минут 40 никак не мог ко мне привыкнуть и очень боялся, а когда мы с ним остались в комнате одни, он даже заплакал. Потом он освоился и стал показывать мне игрушки, которые требовали капитального ремонта. Начали с ним изучать утку. Оказалось, что у него с уткой много общего: глазки есть, носик, ротик и даже ножки. Так он и не смог объяснить мне своё отличие от утки. Правда потом мы выяснили, что у Андрюши нет хвостика, а у утки есть. Больше никакой разницы мы не обнаружили. У него много заводных игрушек, баранов, зайцев и прочей фауны. К 1-му Мая отец купил ему велосипед, но он ещё не достаёт до педалей и катается, отталкиваясь ногами от пола.
В Доме офицеров нас долго убеждали, что надо беспощадно бороться с пьяницами и нарушителями дисциплины. Мы этого не знали…
В 13.30 всё это кончилось и нас пустили гулять по Воронежу. Очень жарко.
30 мая я вернулся в Лиски, а в июне уехал продолжать службу в строительные части под Тейковом Ивановской области. Там меня избрали освобождённым секретарём комсомольской организации части.
Жили мы в палатках в лесу и вели грандиозное строительство. Комары мучили ужасно. От них спасает только дымный костёр. Позже я устроился жить в небольшой персональной комнатке при клубе. Там, в отличие от палаток, всегда был электрический свет. Рядом – библиотека, которая для меня всегда открыта.
Оттуда я писал матери, что хочу вступить в партию, но не могу найти двух коммунистов, которые знают меня не менее года. Я просил созвониться с тётей Людой и дядей Мишей, не зная, что надо знать по совместной работе.
Начальником клуба был Евгений Шабельник. Он до Армии закончил худ. училище им. 1905 года, неплохо рисует и часто занят оформительскими работами. Иногда делает копии известных картин (с открыток). Увеличивает их, пишет маслом, вставляет в раму и продаёт в соседней деревне рублей за 10-15. Жили мы с ним дружно.
Мне в штабе выдали постоянный пропуск в Тейково, до которого несколько километров. Я мог ходить туда в любое время.
В начале августа купил учебник английского языка для 8-го класса и даже выучил несколько слов. Всё это произошло потому, что мне стало известно о необходимости сдавать английский язык на вступительных экзаменах в институт.
27 августа я совершенно случайно заезжал в Москву. Предупредили меня за три часа до отъезда. Воскресенье побыл дома, а в понедельник (в 5 ч утра) уехал обратно. Только вернулся, а меня обратно посылают. Приехал в 9 вечера домой, а в 6 утра снова уехал. С матерью я виделся за два месяца до этого, а в тот раз она была в командировке. Заезжал в Измайлово, видел бабушку, тётю Люду, Игоря и Светлану. В тот раз видел тётю Надю и тётю Олю.
13 августа, в День Строителя, мне присвоили звание «сержант».
Вместо приказа о демобилизации вышло постановление о временной задержке отслуживших свой срок. Это из-за Карибского кризиса…
В клубе нас четыре человека: Саша Протасов (почтальон и библиотекарь), киномеханик Юра Царёв, художник (он же и начальник клуба) Женя Шабельник и я.
В конце сентября после дождей наши дороги в Тейково совсем развезло. В таких случаях помогали и мы, хотя нас никто не заставлял. Валили небольшие деревья и клали их на дорогу.
7 октября в Тейково открылся большой «Военторг». Я купил себе новую фуражку, т. к. старая исчезла непонятным образом месяца за 1,5 до этого.
Дни перед 14-м съездом ВЛКСМ были объявлены ударными. Работали под лозунгом : «Не уходи с работы, пока не выполнишь дневного задания!». В октябре мать сообщила, что приобрела пианино.
15 октября было собрание части. Я зачитал проект обращения юношей и девушек к 22-му съезду партии. Приняли без добавлений и исправлений и разумеется, единогласно. Потом тут же на собрании части приняли в комсомол 10 человек. Командир сказал:
- Как на фронте!
Один парень написал заявление о приёме в комсомол прямо на собрании. Я прочитал заявление и объяснил, что рекомендаций нет, т. к. заявление написано прямо на собрании:
- Кто даст рекомендацию?
Желающих было много, но дал её командир части.
Заместителем секретаря комсомольской организации в этой части был Анатолий Петрович Бегичев. Как и я, он служил 3-й год. Работал начальником контрольно-пропускного пункта и заочно учился в 9-ом классе. Любит общественную работу. Не курит. Не пьёт с детства ни вина, ни пива. Любит молоко. Москвич. Мечтает попасть на факультет журналистики МГУ. В Армии стал коммунистом и шофером 1 класса (пришёл в Армию со 2-ым классом). Покупает большое количество брошюр (о музыке, нравственности, коммунизме, артистах). Никогда их не читает, откладывая на будущее. В эту часть он пришёл рядовым. Здесь стал младшим сержантом.
17 октября открылся 22-ой съезд партии. В этот день в час дня у нас был митинг. Выступающих готовил я. А за день до этого в части состоялось открытое партсобрание с приглашением личного состава части. Вторым вопросом был рапорт комсомола партийному собранию о встрече 22-го съезда КПСС. Рапорт писал я. Зачитывал тоже я.
В связи с покупкой пианино, мать в письмах давала мне уроки музыкальной грамоты, а я задавал ей всякие вопросы на эту тему.
В начале ноября она прислала мне «Элементарную теорию музыки».
19 ноября было отчётно-выборное комсомольское собрание нашей части. Я выступил с отчётным докладом. 40 минут критиковал сам себя, вскрыл все свои ошибки и недостатки, отбив тем самым желание меня критиковать. В прениях выступило 13 человек. Представитель из политотдела сказал, что впервые находится на таком собрании. Очень ему понравилась подготовка и оформление.
Меня единогласно ввели в бюро, а 20 ноября избрали секретарём на второй срок. Заместителем вновь оставлен Толя Бегичев. От старого бюро остался также Женя Шабельник. Так что московский костяк остался прежним.
В последних числах ноября ударили сильные морозы, которые доходили до 32-х градусов. Все механизмы стояли на прогреве, т. е. работали круглые сутки на малых оборотах. Много деревьев и много снега.
24 декабря я был в Иванове на комсомольской конференции. Я был избран сразу в две комиссии – в мандатную и в комиссию по выработке проекта решения. Кроме того, я 13 минут занимал трибуну. На московскую окружную конференцию (норма представительства – 7 чел. от 50-ти) от нашей части были избраны двое: я и Володя Овчинников (тоже москвич, живёт на Фрунзенской набережной). Кроме того, нам доверили избрать на конференцию Р. Я. Малиновского. Конференция в Москве состоится 1 и 2 февраля.
На Новый год обещал матери приехать домой, но не смог выбраться. Замполит уехал, секретарь парторганизации – в отпуске, а командир сказал:
- Конечно, тебе хочется поехать домой, мне тоже, но обстановка не позволяет. Новый Год будем воевать вместе, а потом вместе поедем в отпуск.
После Нового Года у командира части и замполита были какие-то неприятности, связанные с празднованием Нового Года. Замполита перевели в другую часть, а нам 13-го января прислали другого, капитана К.
В начале января вокруг нас свирепствовала эпидемия гриппа. В городе до 15 января дети в школу не ходили, т. к. был объявлен карантин. В город из-за этого никого не пускали, въезд в лагерь запретили. В связи с предстоящей поездкой в Москву на окружную комсомольскую конференцию, я писал матери:
«… заранее хочу заказать несколько блюд: блины, клёцки в молоке, незасахаренный мёд, большое количество молока, сметана, какао, шампанское. Водку не пью, полностью перешёл на пиво, шампанское и 16-18 градусов».
19-го января я провёл в части комсомольское собрание на тему «О культуре быта». Поручил нарисовать плакаты, подготовил проект решения, за неделю вывесил объявление.
27 января я писал матери о своих успехах:
«Музыкальные познания у меня дошли до такой степени, что я могу что-нибудь разобрать по нотам. Хотя и долго, но без посторонней помощи. Познания в алгебре: могу извлечь корень квадратный и кубический, упростить выражение с корнями, могу вывести из-под знака радикала, освободиться от знаменателя в подкоренном выражении и ещё по мелочам. Кроме того, возвожу многочлен в квадрат».
В начале февраля был в Москве на комсомольской конференции:
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз молодёжи
ХП комсомольская конференция Московского военного округа
М А Н Д А Т №600
Тов. Петров В.А.
избран делегатом ХП комсомольской конференции Московского военного округа от комсомольской организации войсковой части 64607.
Председатель мандатной комиссии (подпись)
1 февраля 1962 г.
Заезжал домой после 5-месячного перерыва.
Юра Бриуц, писарь штаба, с которым мы вместе служили, предложил мне ехать вместе с ним в Сыктывкар в Коми государственный пед. институт сдавать экзамены. Там у него был в ссылке отец за сотрудничество с немцами. Он работал инженером на шахте и срок его подходил к концу. Я эту поездку рассматривал как развлекательное путешествие и вовсе не собирался туда поступать. Почему не поехать, если есть такая возможность? Не сдам и вернусь. Всё-таки время быстрее пройдёт.
28 мая в начале 10-го вечера мы с Юрой были на Ярославском вокзале. У нас были билеты в 1-й вагон (общий) на поезд «Москва-Сыктывкар», но в последний момент нам удалось их обменять на плацкартные места во втором вагоне. В дороге ничего интересного. Прибыли в Сыктывкар около 9 часов утра 30 мая. Вещи сдали в камеру хранения. Пошли по адресам, которые были у Юры. Увы, его знакомых не было. Они уехали на практику и вернутся не раньше 20 июня. Пошли по гостиницам. Мест не было ни в «Центральной», ни в «Доме колхозника», ни в гостинице облсовнархоза. Военкомат тоже ничем не помог. Только часам к 3-м мы попали в гостиницу «Водник». Она стоит прямо у пристани на воде и прикована цепями к берегу, чтоб не уплыла. Нам дали 2-местный номер (70 коп. в сутки с каждого). После этого пошли в парк. Там Юра встретил своих бывших одноклассниц, которые учились теперь в пединституте. Они сказали, что попасть в институт очень легко. Каждый год – недобор. С 1 июня институт представляет общежитие для тех, кто допущен к экзаменам. Я решил подать документы на истфак, чтобы не слишком грузить свои мозги. Готовиться я не собирался, главное пройти процедуру вступительных экзаменов и вернуться в часть.
В городе много зелени, поэтому пыль начисто отсутствует. Большой парк, пристань на реке Вычегда, два кинотеатра: «Родина» и «Октябрь». Город стоит на горе, с которой открывается прекрасный вид на реку. Трамваев нет, только автобусы и такси. Есть, конечно, аэропорт и железнодорожный вокзал. Снабжение хорошее. Людей мало и они приветливы. Язык коми очень сложен – 12 падежей, но по родам существительные не склоняются. Время здесь на час впереди московского.
Подошло время экзаменов. Сочинение я писал (списывал) 2 июня в 15 ч. на тему «В.И. Ленин в творчестве Горького и Маяковского». Списал добросовестно и получил удовлетворительную оценку.
4 июня сдавал пять учебников сразу: литературу за 8-10 классы, фонетику, марфологию и синтаксис. В ожидании своей очереди листал учебник литературы, который лежал на подоконнике, читал о Чернышевском. Беру билет, а там вопрос: «Роман Чернышевского «Что делать». Образ новых людей. Значение романа». Ответил. Второй вопрос: «Слог, ударение, правописание безударных гласных». Ответил. Третий вопрос: придумать предложение по схеме… Нарисованы квадратики, а в них «гл.», «опр.», «доп.». Я долго ломал голову, решив, что «гл.» означает «глагол». Так и вышел отвечать, не разобравшись. А экзамен принимала зав. кафедрой русского языка и литературы. Она сказала, что «гл.» означает «главное предложение», но всё, что я говорил – правильно. Я уверен, что нёс всякую чепуху, но она поставила «отлично». Я даже сначала не поверил, ведь почти не готовился, перед экзаменом всю ночь проспал. Попалось то единственное, что я знал.
Юра сочинение сдал на «хорошо» (тоже списал). Когда сдавал письменную математику, решил не все задачи, но ему сказали, что даже с двойкой его допустят к математике устной. У них на матфак подано всего 12 заявлений и начальство было поставлено перед выбором – или всех без исключения принять в институт или закрыть этот факультет на год.
На истфаке был перебор – 160 человек на 90 мест. Сочинение сдали почти все (в основном на тройки). Русский и литературу тоже. Было 6 отличных оценок, в том числе у меня. Почти все абитуриенты поступают вне конкурса. В основном это – учителя, военные (человек 14) и прочие люди, пользующиеся льготами. На истфаке только я – сержант срочной службы. Все остальные военные – офицеры.
Здесь две столовых и кафе. Питание в сутки обходится рубля в 1,5.
7 июня сдавал историю. Всё было записано на шпаргалках, которые я сложил в пилотку. Принимал единственный в институте профессор-историк. Шпаргалки на него действуют, как красная тряпка на быка.
Когда я стоял у двери и ждал очереди, мне досталось дверью по лбу, после чего я вошёл. Взял билет. Профессор смотрит на меня в упор, выжидающе протягивает ко мне руку и вдруг говорит:
- Давайте!
Я дал ему билет.
- Нет, не это…
Он внимательно на меня смотрит.
- А, пожалуйста!
Думая, что он догадался, где у меня шпаргалки, я протягиваю ему пилотку, но он засмеялся:
- Так Вы, пожалуй, разуетесь и сапоги мне на стол поставите. Экзаменационный лист давайте…
Я дал ему экзаменационный лист и только после этого посмотрел на содержание взятого билета. Мне всегда везло на экзаменах (за редким исключением). Так и в этот раз. В билете были вопросы:
1). Передвижники и могучая кучка.
2). Борьба СССР за мир во всём мире после 2—ой мировой войны.
Всё это я знал и без шпаргалок, хоть они и были под рукой. Не зря я около года шлифовал свой язык на комсомольской работе. Особенно я развернулся на 2-ой теме. Сначала он слушал внимательно, потом стал уставать и попросил меня поскорее свою речь закруглить. Потом он поинтересовался, почему это капиталистам война нужна, а Советскому Союзу - нет. Я набрал в лёгкие побольше воздуха и произнёс пламенную речь на эту тему. Когда проклятия в адрес капиталистов несколько иссякли, я начал попутно громить духовенство, обратив внимание профессора на роль духовенства во время татаро-монгольского нашествия. Тут он на меня взглянул с большим любопытством, потому что таких болтунов он никогда ещё не видел:
- Достаточно! Ставлю отлично!
Так я набрал 13 баллов из 15-ти возможных. По существующим правилам я, как военнослужащий, проходил вне конкурса.
Юра получил по математике письменной «четвёрку», а по устной – «удовлетворительно». Физику он сдал кое-как, но, как военнослужащий, шёл без конкурса. Впрочем, у них на физмате приняли даже тех, кто вступительные экзамены завалил. Их можно будет пересдать потом. Республике Коми нужны педагоги с высшим образованием. 9 июня мы с Юрой перебрались в общежитие института, а с 11 июня до 12 июля были на установочной сессии. В комнате общежития нас 10 человек. Стирку белья организовал институт.
Я никогда не любил истории, но во время этой сессии профессор привил мне вкус к этой науке, а когда я написал небольшое исследование о киевском восстании 1113 года, он посоветовал мне серьёзно заняться исторической наукой, т. к. обнаружил у меня качества, которые необходимы для этого.
Прочитал книги: «Ромео, Джульетта и тьма» и «Повесть о суровом друге». В будние дни с 14 до 21 часа слушаю лекции о происхождении человека, первобытно-общинном строе, древнем мире. Изучаем историю СССР и историю КПСС, психологию и археологию. Первые дни говорили о самых древних временах, рассказывали про оледенение и возникновение современных материков. Отчасти мне это было знакомо по курсу исторической геологии, которую я изучал в техникуме.
В институте хорошая библиотека и с 12-ти часов до начала занятий я ходил туда заниматься. Законспектировал «Роль труда»… и «Манифест Ком. партии».
Смотрел фильмы «День, когда исполняется 30 лет», «Чистое небо», «Командировка», «Безмолвные следы».
В середине июля мы с Юрой вернулись в часть дослуживать свой срок.
13 августа отмечали День Строителя. Возили наших передовиков в Дом культуры г. Тейкова на торжественный вечер. После доклада был концерт в двух отделениях. Начался в 18 ч., а закончился только в 10 часов вечера.
После демобилизации мне надо устроиться на работу, где как можно меньше командировок. Нужно покопаться в биб-ке Ленина и написать две контрольные работы по истории и одну по английскому языку.
25 августа Юра Бриуц демобилизовался. Город, откуда его призвали, попал в список отдалённых районов, в которые демобилизуют в первую очередь.
Прикосновение к исторической науке совершенно изменило мои жизненные планы. В сентябре я писал матери:
«Что касается перехода в технический ВУЗ, то я об этом совершенно не думаю. Я потому и выбрал историю, чтобы уйти подальше от математики. Меня не интересует педагогическая деятельность, но история меня заинтересовала. Радио меня интересует тоже, но ведь для того, чтобы им заниматься, необязательно кончать технический ВУЗ. Просто я так и останусь радиолюбителем. А высшее образование получу гуманитарное. Работать я бы желал устроиться в какую-нибудь большую мастерскую или лабораторию, связанную с радиотехникой. Любая работа в этой области мне будет по душе. На крупном предприятии меня обязательно втянут в общественную деятельность, а это нежелательно, т. к. будет мешать занятиям в институте». А в конце сентября я писал: «Выпиши мне, пожалуйста, на весь год «Радио» и «Вопросы истории».
Когда в начале сентября вышел приказ о демобилизации, я вырезал его из газеты и положил в левый карман гимнастёрки (к сердцу).
3 октября писал матери: «Укороти, пожалуйста, брюки до 20 см., а то сейчас в таких широких штанах как-то неудобно ходить, так же неудобно, как лет 5-6 назад в узких». И в том же письме: «В партию вступать пока не собираюсь. Не хочу вступать только потому, что это модно или потому, что это даёт какие-то льготы, что несомненно. Я не готов для партийной работы, так как многого ещё не понимаю. У меня сейчас гораздо больше желания идти в авангарде советской науки, чем в авангарде строителей коммунизма».
Условия для занятий у меня идеальные. В начале октября мать прислала мне несколько учебников и тёплые вещи – телогрейку без рукавов и спортивный костюм.
12 октября крупными хлопьями шёл первый снег, но следов после себя не оставил. Погода скверная и холодная. Впрочем, я живу в отапливаемом помещении и выхожу из него только в столовую (30 метров).
В конце октября вышел приказ Малиновского о временной задержке демобилизации. Это связано с кубинским кризисом. 29 октября исполнилось три года моей службы и я стал носить почётное звание «Ветеран». Солдаты третьего года службы называются здесь «стариками».
Заниматься с каждым днём становится труднее. В голову лезут мысли о доме, о планах на будущее. Смотрю в книгу, как баран на новые ворота. Сколько здесь ещё сидеть и когда всему этому наступит конец? В прошлом году было легче, даже в начале этой осени было хорошо. Теперь наступила зима, грязь наконец-то замёрзла, но на душе всё-таки хмуро.
Наконец, Малиновский издал приказ о демобилизации и в начале декабря моя служба закончилась. В последнем письме из Армии я писал:
«Ориентировочно я должен уехать отсюда 1-го или 3-го декабря. Домой предполагаю прибыть после 8 часов вечера, т. к. нас отправляют дневным поездом. Уже многие едут. Все эшелоны переполнены.
Выделяют поезда сверх графика. Так что задержка только из-за того, что сейчас невозможно отсюда выехать. Крайний срок демобилизации – 6 декабря. Почти 37 месяцев службы осталось позади».