Выше нас этажом в двухкомнатной квартире жили муж с женой и дочкой. Они поселились здесь через несколько лет после окончания войны. Отца семейства звали Н.И., он был всегда спокойным и приветливым человеком.
Прошли годы, дочка выросла, и однажды привела домой мужа. Через положенное время у неё родилась девочка. Прошло семь лет, и она пошла в школу.
Как-то вечером я решил прогуляться, вышел на улицу и остановился, решая, в какую сторону пойти. Чуть ли не вслед за мной из парадной вышел Н.И.— он держался на ногах как-то неуверенно и будто ничего не видя перед собой. Я подумал, что он пьян — а пьяным я прежде никогда его не видел. Посмотрев на него внимательнее, понял, что ошибся, и спросил: «Что-то случилось, Н.И.»? - Он с недоумением и очевидным усилием направил на меня свой отрешённый взгляд и переспросил: «Что?» - Я повторил вопрос. На это раз он понял вопрос, но только медленно покачал из стороны в сторону головой и неуверенно шагнул вперёд. Я взял его под руку: «Я как раз вышел прогуляться — давайте провожу вас. Вы куда?» - Он промолчал, а потом тихо сказал: «В общагу!» - «Кого-то надо навестить?» - «Нет. Я там живу». - Я удивился и не знал, что сказать. Через несколько минут он, видимо, собравшись с мыслями или с духом, сказал:
«Квартира у нас небольшая, а когда внучка пошла в школу, то с трудом нашли место для её письменного стола. Ну и стали думать, что делать. И вот жена говорит мне: «Слушай, ты же ветеран войны и труда, на заводе висишь на Доске Почёта. Давай разведёмся для виду, поживёшь в общежитии, тебя поставят на заводскую очередь, а через год-полтора выделят однокомнатную квартиру. А как получишь её, я к тебе перееду, а эта квартира останется детям». - Я ей говорю: «Я же — коммунист, а ты меня на аферу какую-то толкаешь!» - Ну жена раскричалась, что «тебе твоя партия дала, а тут ребёнок своего угла не имеет» и т. д. в таком же духе. И начала меня чуть ли не каждый день допекать. Дочь, правда, ничего не говорила, но смотрела на меня с какой-то укоризной. В конце концов я не выдержал и согласился развестись. Вот уже три месяца, как я прописан и живу в заводском общежитии на пр. Огородникова (ныне - Рижский пр.), но каждый день после работы приходил домой покушать, а по субботам, после бани приносил жене своё грязное бельё и забирал чистое.
Сегодня пришёл позже обычного — партийное собрание было. Пришёл домой, начал в прихожей разуваться и вдруг слышу из кухни голос жены: «До чего мне надоел этот старый хрыч. Вот где-то болтается, а сейчас придёт — жрать ему подавай да ещё и носки свои грязные стирать оставит». — И слышу голос дочери: «Да чего ты, мам, говоришь? Где он может болтаться и кому он нужен? Сверхурочно работает или на собрании»- а жена ей в ответ: «Вот и я говорю, что он никому не нужен!» — Я потихоньку вышел из квартиры и теперь не знаю, что делать».
После этих слов он впервые внимательно посмотрел на меня. Но я, озадаченный его рассказом, никаких слов утешения найти не мог. Весь остальной путь до пр. Огородникова мы молчали, а когда прощались, я сказал: «Мне кажется, Н.И., что вам надо наедине поговорить с женой: может быть, вы её слова не так поняли». — Он махнул рукой: «Да чего уж тут говорить? Всё ясно и так!»
А через несколько дней его нашли утром в сквере недалеко от общежития Кировского завода повесившимся на дереве.