Вступительное слово
Мысли, приведенные ниже, услышаны мной, А. Ботяновским, от совершенно разных людей, в прошлом верующих, но в данный момент расцерковленных; мысли эти собраны и приведены в некоторую систему. Не со всеми заявлениями я согласен, но по причине того, что в данных рассуждениях часто проскальзывает жизненная правда и реальный, хоть и горький опыт, я решил поместить их в этой статье. По понятным причинам имена тех людей, от кого были услышаны данные рассуждения, мной не будут указаны. Необходимо заметить: данная статья не претендует на истину. Опыт некоторых отдельных людей еще не есть опыт всего человечества. Я отлично это понимаю, потому оставляю право за читателем не соглашаться и возражать тем людям, чьи мысли я собрал и представил в этой статье.
Cтатья
Человека, кто бы что ни говорил, общество постоянно пытается затоптать в грязь. Человека на каждом шагу критикуют, оскорбляют, унижают…Устав от всего этого, человек решает идти в церковь, намереваясь хотя бы там встретить тепло, покой и поддержку. Но и в церкви зачастую он этого не встречает! Но и там его продолжают критиковать, унижать и затаптывать. Страшно, когда даже в церкви человек не встречает тепла и поддержки!
Для отчаявшегося человека Бог – это последняя надежда, храм для него – святая святых. Когда человек в тупике, он цепляется за религию, как за соломинку. Увы, зачастую надежда разбивается о суровую реальность. Человек приходит в церковь, думая, что Бог его любит и ценит, а от верующих человек узнает, что он далек от Бога, что он еретик.
В обществе человек наблюдает диктатуру людей сильных и здоровых, но и в церкви он встречает то же самое: диктатуру здоровых и сильных людей. Человек, придя в церковь, узнает, что все его интересы (книги, музыка, спорт и так далее), которыми он живет и дышит, это всё пустое, суета и тщеславие. А вот то, чем живут верующие люди (молитва, посты) – это главное. Придя в церковь, человек узнает, что весь Бог сводится к догмам, правилам и обрядам, а спасение заключается в исполнение этих догм, правил и обрядов. Он видит, как верующие стараются исполнить эти правила, но в то же время он не может не заметить, как в рамках закона верующие находят себе лазейку для греха.
Неофита одергивают и критикуют верующие со стажем. Неофит пытается сопротивляться, а ему говорят: «Смирись! В тебе говорит гордыня!» Человек, если он не трус, отвечает: «Во мне говорит гордыня, а в вас грубость. Вы меня упрекаете в самолюбии и в обидчивости, но с тем же успехом я могу упрекнуть вас в хамстве. Занятно получается: оскорблять можно, а оскорбляться нельзя? Или вы не так поняли учение Бога, или вы его нагло под себя подстроили. Если вы христиане, то вы должны быть строгими к себе и снисходительными к ближнему. Почему же вы поступаете наоборот? Вы ругаете меня, но по какому праву вы меня ругаете? Чем вы лучше меня? Тем, что у вас больший церковный стаж? Но это еще ни о чем не говорит. Это не есть повод для того, чтобы хамить человеку. Напротив, это повод быть снисходительным. Лукавые вы люди. Вы трусость называете смирением. Хамство – прямотой. Пофигизм – бесстрастием. Придирчивость – заботой о спасении. Досадительство – воспитательным моментом. Косность – твердостью. Ограниченность – духовностью…Вы говорите мне о моих грехах, но разве это прилично? Станьте вначале нормальными воспитанными людьми, а потом уже называйте себя христианами!»
Человек устал от критики, от советской бестактности и грубости. Человек приходит в церковь и видит там таких же советских людей, встречает там такую же критику, грубость и бестактность, что и в обществе. Но человек устал от критики. Он хочет другого: чтобы его похвалили, ободрили, поддержали.
Человек устал от бесконечных рамок и ограничений, и потому заявляет: «Мне хватает рамок и ограничений в жизни. Зачем мне создавать себе дополнительные рамки? В жизни и так все сложно. Зачем придумывать дополнительные трудности? Я не хочу многочасовых молитв и бесконечных постов. Я хочу нормального общения с нормальными людьми. Я хочу отдыха, а не напряжения. Я желаю, чтобы люди меня поддерживали, а не выбивали из-под моих ног землю! Я хочу тепла и понимания. Я хочу любви».
Человека в обществе долбают по мозгам. Он приходит в церковь и нередко там продолжается та же история. С человеком тонким и нервным случается нервный срыв. Но ответственности за его нервный срыв в церкви никто нести не собирается. Человеку этому говорят, что виноват он сам. Что не был бы он горд и самолюбив, не случилось бы срыва… А может быть здесь дело не в самолюбии и гордыни, а в том, что душа этого человека слишком чувствительна к фальши и не терпит грубости и хамства?
Человек, который поверил, что только церковь может спасти душу, но который видит нечистоплотность в церковной среде, страдает неимоверно, ибо хочет уйти из церкви, но не может этого сделать: ему сказали, что вне церкви нет спасения, и он свято этому верит. Он – заложник своей веры в церковь. Такой человек сам лишает себя альтернативы, сам себя загоняет в угол, сам себя вгоняет в страх.
А в это самое время духовные начальники упиваются своей властью. Им на руку страх в человеке и его слепая вера. Когда человек напуган, когда он слепо чему-то верит, им легче управлять.
Человек впечатлительный, наслушавшись проповедей и начитавшись мракобесов, находится в страхе перед адскими мучениями. Чтобы не попасть в ад, он постится и молится до изнеможения. Но между тем из-за своего психического состояния (из-за страха) он уже при жизни находится в аду. Человек томится и страдает, и самое страшно то, что его страдания и муки никто не хочет засчитывать. В церкви ему говорят, что цену имеют только страдания Христа, а страдания человека не имеют никакой значимости, потому что страданья человека – расплата за его грехи. Лишь умный и трезвый человек видит, что не всё так просто в этом мире, что страдает человек не только за свои грехи, но и совсем по иным, порой независимым от него причинам.
Человек должен верить. Человек без веры – ничто. Но человек должен верить в Бога не из чувства страха, а из чувства любви. Увы, человека слабого и тонкого люди сильные и грубые держат в страхе божьем, поэтому верить в Бога из чувства любви он не имеет возможности. Из-за постоянного пресса и контроля со стороны людей сильных и здоровых человек слабый впадает в уныние. Но ответственность за уныние несет он сам. Никто не хочет нести ответственности за его грех. Между тем тот, кто вводит в грех (в грех уныния, например), грешит не менее того, кто этот грех совершает.
Человек умный видит, что хождение в храм далеко не всегда способствует духовному росту. Человек внимательный не может не заметить в некоторых верующих лукавства и лжи. Человек брезгливый не может не возмутиться, заметив грубость и бестактность. Человек трезвый не может не отметить, что некоторые люди, став верующими, грубеют. Иногда даже тупеют.
Человек современный, придя в церковь, часто не в состоянии принять ее правила и каноны. Ему не понятно, зачем нужны иконы, почему службы такие длинные, он не хочет исповедоваться. Он не понимает, почему в церкви существует такой односторонний взгляд на взаимоотношения человека с Богом: считается, что человек перед Богом всегда виноват, а Бог всегда прав и перед человеком виноватым быть не может. Он не понимает, почему в церкви вообще такой односторонний взгляд на человека: только как на грешника, только как на виноватого. Он не понимает, почему человек в церкви должен постоянно говорить о своих несовершенствах, замалчивая при этом свои достоинства. Он не понимает, зачем человека сводить к одному – к его греховности. Не понимает, почему человек должен видеть в себе только плохое, ведь человек состоит не только из грехов, в нем есть что-то и хорошее.
Человек-психолог знает, что на свете очень много всякого самодовольного хамья, которым нужно говорить о их грехах и недостатках, но есть немало людей с заниженной самооценкой, самоедов, которых нужно как можно больше подбадривать и хвалить, а не говорить им о их греховности.
Человек гордый, придя в церковь и встретив критику в свой адрес, конечно, будет отвечать, спорить и ругаться. Ему будут говорить о том, что он должен молча прислушиваться к замечаниям и советам, должен быть смиренным, на что гордец ответит примерно следующим образом: «Быть смиренным я не могу. А делать смиренный вид – не хочется. Я не хочу лицемерить. И я не хочу быть мальчиком для битья. Меня достаточно топтали в обществе. Не знаю за что и почему, но топтали. Но если в обществе я мог ответить обидчику, то здесь, в церкви, мне давят на совесть, требуют смирения, требуют, чтобы я молчал. Но я не хочу потакать хамству. Я не желаю, чтобы хамы пользовались моим смирением и моей добротой. Лучше я уйду из церкви назад в общество, в мир. Там я хотя бы имею право отвечать своим обидчикам. Там я хотя бы имею право сопротивляться». Примерно так отвечает человек гордый.
Конечно, гордость – это грех. Особенно в том случае, когда человек требует к себе уважительного отношения, а сам ведет себя по-хамски. Но если человек уважает других и требует, чтобы его уважали в ответ – что здесь ненормального?
Человек несет в себе образ божий, и это правильно, если он отстаивает в себе этот образ, не дает его затоптать. Отстаивать человеческое достоинство – дело благое.
Если человек, придя в церковь, не находит там Христа и уходит из церкви, кто виноват в этом? Он или церковь? Слишком ли этот человек порочен или в институте церкви действительно есть какие-то несовершенства, которые отпугивают людей?
Думающий человек, попытайся найти ответ!
февраль 2012