26 августа. Первый день вышел на работу в школу. Прихожу, расписываюсь о прибытии в специальной тетради (и время ставлю). Ухожу в Кабинет истории. До учебного года надо было познакомиться с личными делами своих учеников (мне дали классное руководство в 4 Г) и подготовить кабинет к учебному году, т. е. перебрать все географические карты в шкафу, разобраться в многочисленных бумагах, карточках, пособиях, диафильмах и т. п. Попутно идут разные совещания и педсоветы. Часа в два я ухожу домой.
Через несколько дней распределили нагрузку. У нас в школе было, кроме меня, ещё два историка (женщины), да ещё одна, работая методистом в РУНО, взяла на себя историю в 4-х классах. Я заменил историчку комсомольского возраста, которая в начале сентября ушла в декретный отпуск. От неё-то мне и достался кабинет. В результате распределения уроков мне достались:
-история СССР в 4-х седьмых классах (8 часов в неделю);
-природоведение в 5-ти четвёртых классах (5 часов в неделю);
-новая история в 3-х девятых классах (12 часов в неделю).
В октябре директриса отдала мне свои уроки по экономической географии зарубежных стран в 3-х девятых классах (6 часов в неделю). Всего получился 31 час в неделю (ставка – 18 часов в неделю – стоит 100 р. в месяц). Это при отсутствии педагогического стажа. Первое повышение ставки происходит только через пять лет. А поскольку на одну ставку не проживёшь, пришлось согласиться на работу в две смены. Приходил в школу в 8.30 (по понедельникам – в 7.45 оперативка), заканчивал в 18 ч. После 18-ти надо заняться родителями своих непослушных учеников, а потом подготовить конспект к завтрашним урокам.
В четверг – методический день. Уроков у меня не было, но суеты хватало (семинары в райкоме, совещания историков в РУНО и т. п.). Кроме того, всячески поощрялось посещение уроков других историков. Чуть что – упрёки:
- У Вас есть для этого методический день!
Суббота – обычный учебный день. Воскресенье тоже не всегда свободно – то походы, то культурные мероприятия со своим классом.
Я уже писал, что мне дали сначала 4 Г, но когда я оформил все личные дела (35 чел.), мне вдруг заменили класс и дали 4 А (опять оформление бумаг). В конце октября и этот класс отобрали и дали взбунтовавшийся 7 А (им не разрешили организовать дискотеку, а классный руководитель ушёл в другую школу). Классное руководство – тяжёлая ноша, но это 30 р. ежемесячно, так что не очень-то откажешься. В месяц мне начисляли рублей 220. Но иногда приходилось платить из своего кармана. За что?
Во-первых, частично за обеды своего класса. Я сразу же спросил Галину Ивановну (завуча):
-Все должны обедать?
-Да, освобождает от обедов только врач.
Ну я и указывал в заявке на обед всех без исключения. А в конце месяца оказалось, что обедали далеко не все. А плачу то я раз в месяц из собранных денег в соответствии с заявкой. В столовую школьники врываются со страшным шумом и огромной скоростью. Пустые и почти полные тарелки так и отлетают на конвейер с грязной посудой. Так же молниеносно все исчезают. Понять что-либо в этой свалке невозможно, хоть и дежурят в столовой учителя по очереди в перерывах между своими уроками. Опоздавшие на обед школьники остаются голодными и начинаются жалобы родителей:
-Мы даём деньги, а ребёнок ходит весь день голодный!
Каждый учитель отпускает двух дежурных минут за 10 до конца урока. Классный руководитель ещё до урока даёт в столовую заявку по такой форме:
4 А
20 к. х 35 чел. (7-00 р.)
Подпись (Фамилия)
Эта заявка и является документом для расчётов в конце месяца. Дежурные выставляют на столы столько порций, сколько указано в заявке. Кто их съест – уследить невозможно.
Во-вторых, сборы на разные общества (ДСО, Красный крест и т. п.). Объявляешь – кто-то принесёт, кто-то забудет, кто-то вообще не несёт. Подходит срок сдачи денег, на оперативке объявляют:
-До сих пор не сдали…
Ну и сдаёшь… А потом собрать не можешь.
В-третьих, учебники. Они, как известно, бесплатные, т. е. библиотека выдаёт их классным руководителям, с которых потом и спрашивает. Так для неё проще. К счастью, уволился я до конца учебного года, так что по этой статье остался при своих деньгах.
В четвёртых, изготовление ключей от раздевалки и кабинетов. С ключами всегда проблема. Учителя раздеваются в отдельной комнате. Ключ у каждого свой. Учителей в школе около 80-ти. Мой класс раздевается в своей раздевалке. Ключ я должен иметь. Иногда завуч говорит:
-Проведите урок в 41-ом кабинете.
-А ключ?
Кажется, есть у Людмилы Владимировны…
Побегаешь, понервничаешь (урок ведь начался, класс по школе болтается) и заведёшь ключ ещё от одного кабинета.
В пятых, налог на такси, в котором кассирша привозит зарплату. Она же собирает пожертвования на разных учителей (родился ребёнок, умерла мама и т. п.).
Так что в школе только успевай придерживать карман.
Теперь о дисциплине. В каждом классе, а их у меня было 12, есть несколько человек, которые совершенно тормозов не имеют. Если таких детей в классе нет, их туда переводят из других классов на перевоспитание. Многие ученики их боятся. Класс их не столько перевоспитывает, сколько страдает от них. Они ведут себя так, будто сидят на лавочке во дворе: непрерывно острят, отвлекают других, пересаживаются с места на место, разговаривают во весь голос со своими соседями. Выгонять их из класса запрещают, так как на время уроков я полностью за них отвечаю. Каждый из этих ученичков, если его выгнать, будет открывать двери других классов, может открыть или разбить окно в коридоре и даже выпасть из этого окна, подсовывать под двери горящие бумажки, приводить в действие огнетушители, проверять карманы чужих пальто. Словом, будет мешать уже не мне, а всей школе. Поэтому и приказано их держать в классе любой ценой. Как говорит администрация – заинтересовать, увлечь. Но нельзя же весь урок рассказывать весёлые и занимательные истории, надо и серьёзные вещи объяснять, требующие шевеления мозгов. Постепенно всё больше учеников начинают разговаривать друг с другом, сначала тихо, а потом всё громче и громче. На вопрос к любому:
-Ты почему разговариваешь?
отвечают:
-Дак я один что-ли?
Получается замкнутый круг – каждый говорит потому, что говорят все. Записывать в дневники запрещено, можно писать только на отдельных листочках и вкладывать их в дневник. Но заниматься этим во время урока практически некогда. Некоторым особенно непослушным я даже записывал:
- «На уроке ведёт себя так, как будто воспитывался среди диких
обезьян, а не в человеческом обществе».
Даже на такие записи никто не реагирует. Существуют спецшколы для особо трудных подростков. Школьный пионервожатый Владик хотел туда устроиться и читал требования к работникам этой школы. Один из пунктов:
-должен иметь быструю реакцию и обладать хорошо
поставленным ударом.
Это в случае внезапного нападения. Там педагог на уроке дисциплину не устанавливает, только нажимает кнопку и дежурный милиционер забирает нарушителя. Но по дороге из школы могут встретить…
Одна учительница поделилась своим опытом:
- Чтобы дети слушались, их надо ненавидеть!
Единственные классы, в которых я расслаблялся и отдыхал – девятые. Их легко заинтересовать, а отъявленных злодеев в 9-й класс не переводят. Да и учеников в 9-х классах не по 40 человек, а по 25-28. А в четвёртых и седьмых трудно. Конечно, если быть строгим с самого начала, без конца теребить родителей, дисциплину наладить можно, но не с такой нагрузкой, как была у меня.
Без конца менялось расписание. Задаёшь на дом, а когда у тебя следующий урок – не знаешь. Ученики умело этим пользовались:
-А я не знал, что сегодня история!
То есть не учил. Трудно выставить в течение четверти каждому по три оценки. В классе 40 учеников, значит надо 120 чел. вызвать к доске. Хорошо, если занятия 4 раза в неделю, а если раз в неделю, как в четвёртых? Вот и задаёшь всякие письменные работы, которые потом самому же и проверять приходится. Обычно я делал 6-7 вариантов контрольных работ по 5 вопросов в каждом. Вопросы, примерно такие:
-в каком году…
-при каком князе…
-причины…
-повод…
-чем закончилась война…
И всё равно отметок не хватало. Чтобы ученики учили уроки, директриса советовала на каждом уроке ставить две-три двойки.
Недели за три до окончания четверти всем учителям приказывают:
-Сдать предварительные итоги успеваемости предметникам и
классным руководителям!
И начинается суета. Несмотря на письменные работы, отметок не хватает. Приходится ставить липовые отметки. Стоит в журнале 3 и 4, добавляю ещё одну четвёрку, к 2 и 3 добавляю 3, к двум 5 добавляю ещё одну. Если ученик спрашивал:
-А откуда?
Я нахально отвечал:
-Что я про все твои отметки помнить должен? Если ты их не
помнишь, я тем более!...
На уроках можно было ставить сколько угодно двоек, но за четверть приходилось выводить не ниже тройки и не потому, что этого требовала администрация. Ничего она не требовала, даже ругала за завышение оценок, но… вывести «два» невыгодно самому учителю. Ведь тогда придётся сдавать график дополнительных занятий с отстающими, характеристику на каждого с указанием причин неуспеваемости и ещё ряд бумаг, которые можно не составлять, если вывести тройку.
Кроме того, каждый классный руководитель зависит от других учителей. Например, приходит ко мне какой-нибудь классный руководитель и сообщает, что у такого-то ученика или ученицы только по истории получается тройка, а по остальным предметам только четыре и пять. Я задаю этому ученику какой-нибудь пустяковый вопрос и ставлю хорошую отметку. В то же время из моего класса кто-то заканчивает с одной тройкой по какому-то другому предмету. Я прошу соответствующего учителя и тот помогает моему ученику. Так возникают круглые отличники и хорошисты, так рождаются медалисты. Круглые двоечники возникают тоже по договорённости между учителями.
Кроме уроков, в школе проводится огромное количество мероприятий: соревнования, викторины, турпоходы (я их избежал), сдача макулатуры, конкурсы политической песни, родительские собрания, дни открытых дверей (т. е. собрания нет, но сидишь в школе до 22-х часов, а родители приходят по одному-два), медосмотры, классные часы, трудовые десанты, пионерские сборы, работа в дендрарии (посадка деревьев), уборка помещений, политзанятия, политинформации, партийные и профсоюзные собрания, занятия по правилам дорожного движения (это обязанность классного руководителя). С каждого классного руководителя требуют план воспитательной работы на весь учебный год, включая осенние, зимние и весенние каникулы. План этот занимает целую тетрадь. Я его видел и ужаснулся обилию мероприятий. Раз 15 на оперативках (каждый понедельник) я слышал фразу, которую произносила безразличным голосом зам. директора по воспитательной работе Аза Георгиевна Северина:
-До сих пор не сдан план воспитательной работы по 7 А…
Так я этот план и не составил.
От учителя всё время что-то требуют. Даже во время урока приносят конторскую книгу, чтобы я расписался – до такого-то часа (!) сдать то-то.
Однажды на урок пришла какая-то общественница и настоятельно требовала, чтобы я до конца урока (!) сдал … акт обследования жилищных условий какой-то моей ученицы. Его надо было сдать … в прошлом году. Естественно, я этот акт не сдал и больше о нём никто не вспомнил.
Кроме уроков по расписанию мне приходилось давать уроки на дому одной девочке из 9-го класса. Ей пришили отрезанную поездом руку и запретили выходить из дома, пока рука не срастётся. Платили мне за эти домашние уроки 5. 56 р. в месяц, то есть как за обычный урок. Конечно, эти занятия я упрощал до предела.
Несмотря на большую занятость учителей, ежемесячно проводились политзанятия. Ходило на них не более 10 проц. учителей, да и то не каждый раз. Все добросовестно зачитывали своё выступление по бумажке.
Кроме того, есть чьё-то глупое указание сверху, чтобы каждый учитель (в том числе и историки) обязательно закончил Университет марксизма-ленинизма. В первый год я туда не попал, а на следующий меня сунули бы туда в обязательном порядке. На первый раз мне дали партийное поручение – создать в школе Политический клуб. Что это такое – никто не знал. К выполнению этого поручения я так и не приступил.
Было ещё одно обстоятельство, которое психологически усложняло работу учителей-мужчин: отсутствие мужского туалета для учителей. В туалете для учеников во время перемены – настоящее столпотворение. Кабинок там нет, а сидеть на виду у своих воспитанников в таком неприглядном виде не хочется. Тем более, что директриса иногда врывалась в мужские туалеты в поисках курящих учеников. Если обнаруживала табачный дым, орала и хватала всех, кто подворачивался под руку. Приходилось для столь деликатных занятий уделять «окна», то есть когда нет уроков. Но в первой смене у меня «окон» вообще не было, а во второй смене туалетами начинали заниматься уборщицы. К счастью, за всё время работы в школе желудок мой работал нормально. За несколько дней до ухода из школы я случайно узнал, что служебный мужской туалет в школе предусмотрен, но он занят под кладовку, так как учителей-мужчин очень мало: я, географ, словесник, два физкультурника и военрук. Большая загрузка была только у меня и географа Юрия Кирилловича. Он лет на 10 моложе меня. Тоже впервые пришёл в школу. Закончил геофак МГУ, работал в геологических экспедициях, жил в Одессе, потом перебрался в Москву, женился, завёл ребёнка и пришёл работать в школу рядом со своим домом. Парень неплохой, но чрезвычайно говорливый. Любит читать школьникам нотации, а они этого не выносят. Он почему-то решил, что из него выйдет Сухомлинский и развил бурную деятельность. Но скоро сцепился с завучем Галиной Ивановной. Но собирается биться до последнего.
Военрук Ал-др Евг. (майор) тоже пришёл вместе с нами и тоже впервые. Он тут же установил тесный контакт с администрацией и возглавил профсоюзную организацию школы. По всем вопросам выступал на стороне администрации. Учителя его сразу невзлюбили.
Словесник Станислав Ник. вёл уроки только во 2-ю смену, учителем тоже никогда не работал. Нагрузку он имел небольшую, но зато хорошо играл на аккардеоне и поэтому администрация часто обращалась к нему с просьбами. Уроки были для него чем-то второстепенным. Главное – музыкальное обеспечение школьных мероприятий.
Один из физкультурников (Генн. Алексеевич) почём зря лупил своих воспитанников, а девочек выбрасывал из зала за шкирку. Всем были известны его методы, но на жалобы учеников и родителей представители администрации каждый раз восклицали:
-Неужели бьёт? Не может быть!
И проводили с ним очередную беседу.
Каждый учебный день начинался с зарядки. Все классы выстраивались в коридоре и по радиоузлу передавались под музыку упражнения. Практически из зарядки ничего не выходило, так как желание у школьников отсутствовало. Некоторые вяло размахивали руками, а призывы к построению раздавались чуть ли не до конца зарядки. Всё это время по школе бегали физруки и администрация школы. Кричали и записывали… По понедельникам оперативка у директора заканчивалась каждый раз в начале первого урока. Так что в этот день даже видимость не соблюдалась, но по радиоузлу зарядка всё равно транслировалась.
Время перед началом уроков и все перемены представляют собой ужасающее зрелище: визги, гиканье, беготня, возня. Каждый день выделяется из учителей дежурный по этажу. Ходишь с повязкой по коридору среди этого хаоса, сгоняешь с подоконников сидящих, останавливаешь бегущих, разнимаешь тех, кто возится, устраивая «кучу малу» или орёт нечеловеческим голосом. Об тебя спотыкаются, нечаянно толкают слева и справа. Гвалт невообразимый… Иногда кто-то открывает окно в коридоре, чтобы ухватить ком снега и в кого-нибудь кинуть. Бежишь, кричишь… Навести порядок всё равно, что вычерпать воду из пруда строго в определённом месте. Там, где ты секунду назад навёл порядок, стоит только отвернуться, опять всё повторяется. Наконец, звонок! Ученики нехотя расходятся по классам. Вообще, во время перемены в классах быть никого не должно, так как помещение проветривается. Запрёшь кабинет, а придёшь с перемены, в нём полно народу, а кто открыл – неизвестно. Ключ к замку подбирают почти в тот же день. Ученики бегают по партам, орут, швыряют друг в друга предметы. Иногда, наоборот, кабинет заперт, но и открыть его невозможно – кто-то сунул в замочную скважину гвоздь или спичку. Надо открывать, а урок уже начался. Ученики весело толкаются в коридоре, дают шутливые советы. У меня так ни разу не было, а у Юрия Кирилл. было несколько раз. Приходилось ему вставлять замок из своего кармана.
Или приходишь с перемены, а одно из оконных стёкол выбито. Найти виновного невозможно. Более того, отдельные шалуны вооружились осколками стекла в форме кинжала и гоняются друг за другом. Кричишь, конечно… Пока с одним воюешь, за спиной уже развёртывается новое сражение. Отнимешь все эти «кинжалы» и пытаешься начать урок, но все возбуждены и волны озорства прокатываются по всему классу. Вот кто-то берёт чужой портфель и передаёт его назад. Сзади охотно принимают и передают дальше. Восстанавливаю справедливость. Шум сзади! Пробираюсь туда, как через линию фронта. Трое ребят, не замечая меня, ожесточённо спорят. Дёргаю за рукав. Замолкают. Вижу, кое-кто уже сел без разрешения. Поднимаю. Слышу:
-Сколько можно стоять, ноги устали!
-Будете стоять, пока не наступит тишина!
Постепенно успокаиваются. Очень быстро в 9-х классах. Однажды сказал:
-Чтобы было слышно, как муха пролетит…
Наступает полная тишина… Вдруг дверь открывается и входит опоздавшая … Мухина. Это был самый весёлый случай в моей практике.
Но вот разрешаю всем сесть и начинаю урок:
-В прошлый раз мы…
Судорожное перелистывание учебников.
-Учебники закрыть!
Команда нехотя выполняется, но нет-нет где-нибудь прошелестят страницы. Вызываю на первые столы (я их держу свободными) человек 5-6, даю письменные вопросы. Пока они готовятся, кого-нибудь вызываю для устного ответа. Минут 20 идёт опрос, потом – объяснение нового. После сумасшедшей перемены – опять урок и так каждый день. Одно время приходилось ездить в школу и по четвергам из-за одного урока в 4-ом классе. Дорогу туда и обратно занимала 2 часа. Когда в мае я устраивался в школу, метро «Красногвардейская» ещё не было, а автобус №719 шёл от моего дома до «Орехово». Там я ехал одну остановку на метро (до «Ленино») и минут 15 на 701-ом автобусе. Дорога занимала минут 35. В сентябре пустили «Красногвардейскую» и 719-й автобус стал возить меня не напрямую, а окольным путём на новую станцию. Время до школы увеличилось минут на 20.
В школе у меня были хорошие отношения с Юрием Кирилловичем Кузьминым (географ), Татьяной Викторовной (словесник), Натальей Владимировной (математик, спец. по трудновоспитуемым) и Станисл. Ник. (словесник). Самой зловещей фигурой в школе я считаю (и многие тоже) завуча старших классов Галину Ивановну Полиенко (математик). Она была груба и с учителями и с учениками. Говорила школьникам:
-Я попрошу родителей, чтобы они как следует поработали над твоим тазобедренным составом…
Однажды пояснила:
-Не зря же я четыре года медицине училась.
Много лет она жила в Баку. Муж – офицер. Две дочери учатся в нашей школе, одна – в 1-ом или 2-ом классе. 2-я дочь (Оля) учится в 9-ом у меня.
Дочь по характеру пошла не в мать – вежливая и застенчивая.
Галина Ивановна легко отказывается от своих слов, голословно обвиняя окружающих в чём угодно. Причём опиралась на факты, ей самой придуманные. Например, в среду после уроков оставляю ей ключ от кабинета и ухожу домой. Четверг – выходной. В пятницу утром она заявляет:
-Вы забрали с собой ключ от кабинета и сорвали тем самым уроки!
Никаких возражений не принимается. Или:
-Вы до сих пор не сдали отчёт. Последний срок был вчера.
-Первый раз об этом отчёте слышу.
-Нет, не первый, я Вам каждый день напоминала.
И не докажешь, что я действительно первый раз слышу. Однажды говорит Юрию Кирилловичу:
-Напишите объяснение, почему Вы сегодня прогуляли два урока.
-?
-По расписанию у Вас с утра уроки.
Он начинает доказывать, что расписание изменили вечером, после его ухода. Бесполезно. Тогда он сказал:
-Если бы Вы не были женщиной, я поговорил бы с Вами иначе…
Вызвали его на заседание месткома и показали статью в Уголовном кодексе об оскорблении личности.
Всё это, конечно, выводит из равновесия, тем более, что секретарём парторганизации была всё та же Галина Ивановна.
В декабре я простудился и взял бюллетень. Мои уроки вёл кто попало. Однажды Галина Ивановна встретила в коридоре Юрия Кирилловича:
-У Вас есть сейчас урок?
-Нет.
-Возьмите 9 А и проведите урок географии. Пусть пишут
письменную работу.
И сунула ему в руки мятую бумажку, на которой было написано что-то про СЭВ и КМА. С начала урока прошло минут 15, когда Юр. Кирилл. дал классу эту тему. Писали несколько человек, а остальные занимались своими делами: читали, готовились к другим урокам. Эти несколько письменных работ (по 10-15 строк) Юрий Кирилл. отдал мне после выздоровления. Я их прочитал и вернул авторам. Никаких оценок не ставил.
Прошла неделя. Однажды Гал. Ив. спрашивает меня:
-Вы проверили письменные работы по географии ?
Я даже не сразу понял – о чём идёт речь. Объяснил всё, как было.
-А разве Юрий Кирилл. Вам не сказал, что эта письменная работа
проводилась по указанию РУНО?
-Нет.
Она потребовала с меня письменное объяснение. Я написал, что меня не предупредили, что эта письменная работа для РУНО. Галина Ивановна прочитала:
-Нет, Вы напишите, что Юрий Кирилл. Вас не предупредил.
Я посоветовался с Юрием Кирилл. и написал. Он ей говорит, что она его не предупредила, а она:
-Предупредила! Вы забыли…
Попробуй опровергни.
Все кабинеты в школе убираются силами учеников. Обычно это делает тот класс, чей руководитель занимает кабинет. Поэтому Кабинет истории убирали ученики 7 А. Староста Половнев составлял график, который вывешивался в классе. За соблюдением графика должен следить учитель. Чаще всего было так, что дежурные после уроков не могли убраться, так как кабинет занимала 2-я смена или 9-е классы, у которых уроков было больше. Так что уборка класса практически ложилась на мои плечи. В перемену я запирался (что запрещено!) и быстро собирал весь мусор. А мусора после каждого урока оставалось достаточно: мелко разорванные бумажки, обломки карандашей, фантики от конфет, шелуха от семечек, пластилин, жвачка, комки земли, жёваные шарики из бумаги. Ученики должны приносить в школу сменную обувь, но уследить за этим трудно и часть учеников, довольно значительная, несёт грязь с улицы.
Иногда объявляется генеральная уборка: моются полы и стены, вытираются подоконники, столы и стулья. В такие дни каждый класс убирает также закреплённую за ним территорию во дворе и часть коридора около кабинета своего руководителя. Всё это со скрипом и явным нежеланием. Отлынивают под предлогом занятий в кружках и спортивных секциях, ссылаются на домашние дела и т. п. Иногда работы ведутся в находящемся неподалёку дендрарии. За это там бесплатно дают школе саженцы для благоустройства школьного двора.
Когда 7 А передали мне, там царил хаос непослушания, открытое недовольство администрацией школы. Пытались давить на меня:
-А Вы скажите Тамаре Васильевне (т. е. директору), чтобы она
разрешила…
И следовал какой-нибудь ультиматум. Когда я им говорил, что они неправильно себя ведут, мне отвечали:
-Всё равно мы теперь плохие!
Моя беда заключалась в том, что я плохо вижу и никак не мог запомнить в лицо своих воспитанников, не говоря уж обо всех учениках, которые у меня учились (около 500).
Кроме меня, историю вели две учительницы с огромным стажем: Лилия Фёд. (6-е и 8-е классы) и Элеонора Павловна (5-е классы).
Обеды дешёвые, но невкусные. Обедать успевал не всегда.
Интересующихся историей я встречал всего несколько человек. Один из них (Клиницкий из 9 кл.) весьма серьёзно увлекался Германией 1933-1945 гг. Ему я даже давал читать свои журналы «Вопросы истории». В школе преобладает серая однообразная масса. Ни одного каверзного вопроса за все четыре месяца моей работы в школе я так и не услышал. Так что хорошее знание истории учителем не так уж важно.
Другое дело – методика урока, содержание каждого урока, дополнительный материал к уроку. Поэтому в начале учебного года я поехал в городской методический центр у метро «Аэропорт». Ну, думаю, уж там-то всё есть. Но там только дали списать темы уроков (по старому и новому учебникам) и сказали, что никаких поурочных разработок у них нет, но зато устные консультации – сколько угодно. С тем я и уехал. Поехал в Историческую библиотеку. Кто-то сказал, что в учительском зале есть все поурочные разработки и прямо на виду лежит дополнительный материал к темам, которые предстоит изучать в ближайшее время во всех школах. Ничего подобного. Учительский зал уже несколько лет закрыт. В библиотеке идёт грандиозный ремонт. Из подсобного фонда книги не выдаются. Все газеты переведены в Химки. Никакой текущей информации для учителей-историков нет. Так что готовился я в основном по своим книгам и журналам, привлекая «Советскую историческую энциклопедию» и «Вопросы истории», благо, что журналы эти у меня есть с 1963 года.
Идя на урок, я знал по текущей теме массу интересных фактов. Иногда использовал свежие материалы из газет и «Нового времени». Надо сказать, что я за эти четыре месяца значительно повысил свой исторический и географический кругозор.
Однажды, когда в 9-х классах изучали экономическую географию Югославии, я пересказал свежие факты из последнего номера «Литературной газеты». На другой день меня пригласили к директору. Присутствовала и Галина Ивановна.
-Приходили родители Ваших учеников. Они недовольны, как Вы
рассказали о Югославии. Зачем Вы сказали, что в Югославии
много безработных? Получается, что это – не социалистическая
страна. Чем Вы пользовались при подготовке к уроку?
-Я действительно сказал это, но материал взят из последнего номера «Литературной газеты».
-Мало ли что там напишут… Это для нас не документ. Надо
пользоваться только «Правдой» и методическими указаниями.
-Ученики и сами могут прочитать «Литературку».
-Прочитать-то могут, да поймут неправильно.
-Поэтому я и даю эти факты, а, задавая вопросы, выясняю –
правильно ли они сделали выводы.
-Вы вообще много говорите. Лучше чаще спрашивайте их
мнение!
-А если мне не понравится их мнение, соглашаться?
-Нет, но…
Тут раздался звонок и я поспешил уйти. Иногда на уроках истории в 9-ом классе (много часов отведено загнивающему империализму) я назначал кого-нибудь «империалистом» и велел ему задавать остальным коварные вопросы. Остальные должны были искать убедительные контраргументы. Такие уроки-спектакли проходили интересно и никто из родителей против этого не возражал. Но когда я однажды сказал директрисе и завучу, что тем самым готовлю ребят к возможной дискуссии с настоящими империалистами, мне сказали:
-Не надо! Главное для нас не убеждённость, а оценки и знание
учебника. Нам их надо из школы выпустить…
В 7 Б у меня училась музыкально одарённая девочка Саша Филоненко. Она с раннего детства пишет музыку. Учительница музыки однажды сказала:
-Когда-нибудь о нашей школе будут говорить: «там, где училась
Саша Филоненко».
Однажды мне нужно было поставить много отметок по географии в 9-х классах. Я задавал вопрос из пройденного материала и ставил «пять» тому, кто первый находил ответ в учебнике. Это не так просто. Уроки такие пролетали мгновенно…
Родительские собрания проходили почти одинаково. Я говорил о дисциплине, а родители требовали директора или завуча, так как вопросы, которые их беспокоили, я решить не мог. Их беспокоило: бесконечная смена расписания, учителей классов, классных руководителей, нехватка учебников, двухсменная учёба (4-е классы учились во 2-ю смену). Я шёл за директрисой, а она говорила мне, что её уже нет, т. к. её мама чувствует себя очень плохо. Завуч тоже уходила, так как сама себя плохо чувствовала.
Однажды, не встретившись с директрисой, родители написали ей послание, в котором по пунктам излагали свои претензии и просили организовать родительское собрание в удобное для неё время. Я это послание добросовестно передал, а директриса, прочитав его, проворчала:
-Они ещё указывать мне будут…
На том всё и кончилось. Родителям я об этом говорить не стал, только на следующем собрании объяснил, что послание передал, но дата собрания пока не назначена (прошёл уже месяц!). Огорчённые родители больше ждать не хотели, попросили у меня бумагу и сочинили жалобу в три адреса о том, что с ними не желает встречаться администрация школы.
Дня через два директриса Тамара Васильевна вызвала меня к себе и раздражённо спросила:
-Вы ничего не хотите мне сказать?
Я понял, о чём речь и сказал всё, что мне известно о жалобе.
-А это верно, что Вы сами им дали бумагу для жалобы?
-Да, верно. Но ведь Вы сами не хотели с ними встречаться. Кто
дал бумагу – значения не имеет.
-Хорошо. Идите…
После этого встреча с родителями состоялась, но уже под контролем РК партии, РУНО и райисполкома. На этой встрече Тамара Васильевна и Галина Ивановна выглядели весьма бледно. Родители злобно цапали их за самые больные места. Когда дали слово мне, я сказал, что давно просил снять с меня классное руководство в связи с большой загрузкой. Я действительно неоднократно просил об этом, но мне отказывали, говорили, что некому передать класс. Теперь мою просьбу уважили, но жажда мести у администрации удовлетворена не была. Спустя несколько дней Галина Ивановна завела меня в кабинет и сообщила, что родителям учеников 9-х классов не нравится, как я веду экономическую географию и с января эти часы берёт себе Тамара Васильевна. А это 6 часов в неделю (35 р.). Поскольку не будет у меня и классного руководства (30 р.), зарплата получается около 140 р. Тогда я попросил её взять у меня 4-е классы (2-ю смену) и сделать два выходных в неделю, чтобы набрать часы в другой школе. Одновременно я понял, что мне вообще пора уходить отсюда, так как администрация историю с жалобой уже никогда не забудет. Перед Новым годом (перед каникулами) я подал заявление об уходе. Отставка была принята. Единственно, кто от этого пострадал – две учительницы истории, так как вся нагрузка перешла к ним.
Уходя, я даже не успел подобрать себе работу, как это обычно делается. Да и когда я мог это сделать, если все будни были заняты до предела. Перед окончательным увольнением, а было это во время зимних каникул, я последний раз (11 января) дежурил по школе. Школа была пуста. Вечер. Я сижу у телефона в приёмной директрисы. Она у себя в кабинете что-то пишет. Оставалось ходить на работу два дня. Именно ходить, потому что делать уже нечего. Учителя не имеют каникул (кроме летних) и обязаны в этот период проводить мероприятия со школьниками. Обычно недели за две до каникул классным руководителям говорят:
-Сдать планы работы с классом на период каникул!
Сюда входят разные походы, уборка классов и пришкольного участка, всякие конкурсы и соревнования. Формально считается, что дети будут каждый день приходить в школу, но они этого не делают. Классный руководитель обязан собрать от родителей записочки с указанием – где их дитё будет проводить каникулы. Это чтобы снять ответственность с школы. Дескать, Вы дали справку, что ребёнок будет под Вашим присмотром, вот и смотрите в оба. А мы тут не при чём. Практически, после неоднократных напоминаний я собирал 5-6 справок от наиболее добросовестных родителей. Остальные отмалчивались.
И вот во время этого последнего дежурства Тамара Вас. пригласила меня в кабинет, чтобы отдать трудовую книжку и проститься навсегда. Мы долго мирно беседовали, вернее сказать, болтали. Она жаловалась на свои трудности, жалела, что пошла по этой линии. Сама она – географ, работала в Африке, не замужем, живёт с престарелой больной матерью. Как директор получает всего 150 руб., остальное надо зарабатывать уроками, но заедает текучка, бумаги, совещания. Вечно недовольны родители и учителя, непослушны ученики. Бесконечные указания сверху. Работа адски тяжёлая. Ей даже с трудом верится, что есть иная жизнь, более спокойная и независимая с чаепитием и блужданием по магазинам в рабочее время.
На следующий день я ещё числился по трудовой книжке учителем, но на работу не вышел, да и какая работа.
В первый же будничный день я начал искать работу.
В отделе кадров с меня потребовали военный билет. Обещал привезти завтра. Направили меня на медкомиссию (у них своя поликлиника) и на лекцию по технике безопасности. Сдал мочу и кровь, прошёл рентген, был у глазного, кардиолога, хирурга, стоматолога, невропатолога и терапевта. Оказалось, что у меня нервное истощение. Ещё бы ему не быть… Столько нервотрёпки в школе…
Между медосмотрами, которые длились почти неделю, съездил в школу, чтобы сняться с партийного и профсоюзного учёта. Галина Ивановна сказала, что у неё нет талончиков для снятия с учёта. Я поехал в РК партии и на другой день привёз ей талончики. Она заполнила талончик, но сказала, что теперь у неё нет штампика, чтобы отметить уплату партвзносов. Оставил ей партбилет, обещал приехать ещё раз. Через несколько дней (как договорились!) приехал опять. Галины Ивановны в школе не было, билет лежал в сейфе у Тамары Васильевны, но штампика опять не было. Тамара Васильевна попросила сходить домой к учительнице химии Александре Ивановне и отметить у неё партбилет. Александра Ивановна обычно собирает взносы и штампик у неё. А в школу я ездил с Алей. Пришлось тащиться к Александре Ивановне. Наконец, партийные дела в порядке.
С профсоюзным учётом тоже гладко не получилось. Билет отдали, а учётную карточку не нашли. В профкоме на новой работе без учётной карточки говорить со мной отказались. А без их отметки не брали на работу. Пришлось опять ехать в школу. Там говорят:
-А Вы её и не сдавали!
Ага, взносы брали, а карточку не сдавал. И ничего не докажешь…
На новой работе говорят:
-Пусть выдадут дубликат.
Я знаю нашу школу. Волынка будет тянуться не одну неделю.
-А если я напишу, что не являюсь членом профсоюза?
-Тогда всё в порядке.
Так я и написал. Тут же была сделана нужная отметка и я оказался действительно вне профсоюза. В первый же день работы я подал заявление и вскоре меня приняли в профсоюз.
Я думал, что разделался, но мне пришлось поехать туда ещё раз, чтобы поставить печать на справку из РУНО для детского сада о зарплате. В РУНО за этой справкой мне пришлось приезжать дважды. Сначала поехал в среду, но оказалось, что теперь справки о зарплате выдаются по четвергам раз в неделю. В четверг, отстояв небольшую очередь, попал на приём. Долго искали моё «дело». Нашли. Я говорю:
-Напишите, что справка на совместительство не выдавалась.
-Это директор напишет.
-Какой директор?
-Школы, где Вы работали.
-Что, ещё и туда ехать?
-Да, распишется и печать поставит.
Пришлось ехать. В школу попал удачно. Как раз там кончался урок (12.15). Тамара Вас. должна была придти с урока. Встретила она меня равнодушно, быстро подписала справку и поставила печать. Никаких вопросов не задавала. Встретил Юрия Кирилловича. Он как раз шёл домой и пригласил меня к себе. Живёт он в однокомнатной квартире около школы с женой и почти 2-летним сыном. Жена в той же школе ведёт кружок макраме. Всего три часа в неделю. Получает 57 рублей. Это даёт возможность не отдавать ребёнка в детский сад. Дома была тёща. Он сказал, что она иногда приезжает помочь, как сегодня, но вообще суёт свой нос во всё и без конца даёт указания. Иногда «помогает» и покупает дорогие вещи, за которые приходится платить. Услуги, главным образом, медвежьи. Пока мы на кухне пили чай с мармеладом, я услышал массу интересных новостей. Мой бывший класс возвращён в кабинет географии и классным его руководителем стал Юрий Кириллович. Классная руководительница, которой я передал этот класс (учительница немецкого языка) продержалась только до мая и сбежала из школы за месяц до окончания учебного года. Теперь страсти в классе утихли, так как все уже перебесились. Зарплату учителям прибавили существенно. Если раньше за 18 часов в неделю платили 100 р., то с 1 сентября прошлого года – 130 р. То есть моя прежняя нагрузка стоит теперь рублей 250. Стали также платить за так называемый «общественно-полезный труд» (2 часа в неделю), которого фактически нет. Юрий Кирилл в начале учебного года пришёл работать на две ставки и со всеми доплатами получал рублей 330. Даже не знал, куда тратить такую кучу денег. После Нового года пришёл ещё один географ и Юрию Кирилл. осталось 1,5 ставки. Он ходит с классом в походы, кино и театры. Подготовил школьную команду на районную географическую Олимпиаду и она завоевала 1-е место. Руководство сделало вид, что ничего не произошло:
-Ну, география – предмет лёгкий…
На городской Олимпиаде в МГУ команда района, сформированная на базе школы, завоевала 4-е место, а в личном первенстве победителями оказались два ученика Юрия Кирилл. Свидетельство об этом подписал ректор МГУ и Ник. Ник. Дроздов (ведущий «В мире животных»). Начальство опять сделало равнодушный вид, даже благодарность не объявило. Юрий Кириллович говорит:
-Я теперь имею право считать себя лучшим учителем географии
в районе и одним из лучших в городе.
После моего ухода он продолжал борьбу с Галиной Ивановной (завучем), сумел сколотить группу недовольных учителей и в мае прошлого года на профсоюзном собрании (шло с 16-ти до 23.30) свалил Галину Ивановну с должности. Теперь она работает простым учителем математики и, конечно, не является секретарём парторганизации. Профорга, который её поддерживал, тоже спихнули. Завуча взяли со стороны. Больная мать у Там. Вас. умерла в прошлом году. Юр. Кирилл. считает, что Там. Вас. слабо знает географию. Программу по географии изменили, а она 1,5 четверти преподавала по старой программе. Потом Юр. Кирилл. ей об этом сказал. Она:
-А что же Вы мне раньше не сказали?
-Я думал Вы читаете журнал «Преподавание географии в школе»…
Однажды он её застал за незаконным делом. Она вырезала из классных журналов листы с темами уроков и вклеивала новые с темами по новой программе. Он сделал вид, что ничего не заметил. Тамара Васильевна родилась в 1940 году. Вот и всё о моей работе в школе.
Специально не указываю год и номер школы. Догадаться легко…