В детстве Валентину, как назвали Валенькой, так она и жила с этим мягким, нежным и добрым именем.
Большеглазая девчонка всем нравилась, и ей с умилением нередко напевали:"Валенька, Валенька, чуть побольше валенка..."
Они с сестрёнкой выросли в семье, рано потерявшей отца. Он болел всего год и восемь месяцев - скоротечный туберкулёз свалил его в сорок семь лет. Младшая его совсем не помнит, а Валенька ярко запечатлела в своей голове страшную болезнь.
Ей приходилось бегать с большой бутылкой из толстого зелёного стекла в аптеку за хлористым кальцием на край посёлка, через огромную лужайку, где всегда паслись гуси, наровившие ущипнуть её за мелькающие в беге пятки. Хлористый кальций совсем не помогал отцу, и он, горящий от высокой температуры, постепенно выплёвывал свои изрешеченные кавернами лёгкие в горшок. В сороковые годы ещё не было эффективных средств типа фтивазита.
Мать пыталась спасать его народными средствами, предлагала то корень девясила, то цвет картофеля, но отец упорно отказывался со словами:"Врачами не прописано". Так и таял...
Валенька помнит, как он часами сидел на кровати в полудрёме, опершись грудью о придвинутый стол и подпирая горячий лоб кулаком.
А девясил попадал в желудки детей. Мать считала его хорошим профилактическим средством и заставляла глотать горечь. Она ходила и ходила в лес, выискивала растение.
Спали дети за марлевыми занавесками, хоть как-то защищаясь от воздушно-капельной инфекции.
Однажды ранним декабрьским утром мать разбудила Валеньку и сказала, что отец умер.
Не хотела девочка верить, что его закопали в мёрзлую землю, хотя явно понимала, что он мёртв, через ледяные ощущения от прощального поцелуя в отцовский лоб, от паровозных гудков(отец был начальником дистанции пути,почётным железнодорожником), от винтовочных залпов в воздух, от щемящей траурной оркестровой музыки.
Мёртвого отца Валенька ужасно боялась, хотя мать, предвидя это, заставила её подойти к гробу и подержать руками отца за ноги. Это якобы снимало страх с души. Но всё было напрасно. Она боялась и потом, когда он был захоронен.
Если мать посылала её за углем в сарай, когда нужно было протопить плиту, она широко раскрывала дверь и, набирая в ведро уголь, с громко бьющимся сердцем посматривала на его шинель и шапку, висящих на гвозде, вбитом в стену.
После школьного кружка вечером она не могла войти в тёмный коридор и всегда лихорадочно стучала в окно квартиры. Мать выбегала ей навстречу.
А ещё во дворе было место - угол дома, откуда видно было кладбище, расположенное на небольшой возвышенности. Проходя мимо угла, она никогда не поворачивала головы,чтобы не увидеть вдалеке могилу.
Валенька по-взрослому серьёзно думала, как пересилить страх. И вот она решилась одна пойти на кладбище. Стоял летний ясный день. На голубом фоне неба чётко вырисовывались кресты и памятники. Почему-то ни одного дерева у могил не было. Располагаясь на вершине возвышенности, оно всегда обдувалось ветрами.
Валенька боязливо метр за метром поднималась по склону всё выше и выше. Были моменты, когда она была готова повернуть назад, но, постояв на месте с минуту в нерешительности, продолжала путь. Могила была недалеко от начала кладбища. На ней стоял памятник из нержавейки со звездой на вершине. В руках у Валеньки были полевые цветы. Она наклонилась, чтобы положить их на глинистый холмик.
В это время ветер рванул и заплутал в нехитрой конструкции памятника. Валеньке показалось, что отец заговорил с ней из-под земли скрипучим голосом. Потемнело в глазах, сердце готово было выскочить из груди, ещё секунда и она кинулась бы назад, вниз по склону. Ей пришлось сжать зубы, замереть, прислушиваясь. Но вот порыв ветра утих, исчезли и звуки. Кругом спокойно стояли кресты и памятники, чирикали птички.
Валеньке стало тепло и спокойно. Она медленно опустилась на колени перед холмиком и положила цветы. Больше она не испытывала страха перед смертью отца.