Вместо предисловия: где-то с месяц назад задумал я написать от скуки то ли повесть, то ли нечто большее, состоящее из 3 периодов жизни одного человека. Задуманное повествование должно было охватывать часть войны, затем период середины 70 и, наконец, драматичные 90 годы. Ибо для людей того поколения, воевавших, распад страны, которую они защищали, действительно период непростой. Но потом забросил эту вещь... Лень матушка. Но всё же решил предоставить вашему вниманию написанный кусок. А там, кто его знает? Вдруг да понравится вам. Тогда придётся дописывать. Итак, читайте, кому интересно. Да, конечно сыровато... Сам понимаю. :)
ЛЕТО
Глава 1.
- И это лето? – Белозерцев застегнул молнию на куртке и с унынием посмотрел на серое небо, сливающееся на горизонте с таким же по цвету морем.
- Лето, лето… Не сомневайся… - улыбнулся идущий рядом с ним коренастый и крепко сбитый моряк с погонами капитан-лейтенанта, - Вот наступит осень, а ещё пуще – зима и полярная ночь, тогда ты и почувствуешь разницу.
В отличие от своего спутника он был в кителе, из-под которого выглядывал шерстяной самосвязанный свитер.
- Не пугай, Андрей, и так тошно… То ли дело у нас… На Тихоокеанском…
- У нас – это теперь тут, запомни, товарищ старший лейтенант! – капитан-лейтенант шутливо толкнул Белозерцева в бок, - А тут – это легендарный 3 дивизион бригады подводных лодок Северного флота!
- Так уж и легендарный?
- И не сомневайся! А как иначе, если здесь тащат службу такие орлы, как ты, ну и, конечно, главная легенда Северного флота - капитан-лейтенант Курников! – он дурашливо щёлкнул каблуками и вскинул руку к козырьку фуражки, - Честь имею!
- Да ну тебя, Андрей! – Белозерцев опять окинул взглядом, поросшие кое-где мелким кустарником скалы, укрывающие со всех сторон бухту, со стоящими у пирсов подводными лодками, - Пожалуй, ты прав… Теперь для меня тут – это здесь…
- Для нас, Миша, для нас… Знаешь, я рад, что тебя перевели сюда. Всё-таки четыре года во Фрунзенке вместе. Бок о бок, так сказать.
- Я тоже рад, Андрей. Сам понимаешь… Новый флот, новые люди. Пока, думаю, притрёшься, войдёшь в колею. А тут – на тебе! Оказывается командир – твой однокашник, к тому же – друг.
- Ладно, хватит нам в любви друг другу объясняться! Есть дела и поважнее… - Курников погладил свой живот, - Например – обед! Вон, гляди, эти, со 101, всегда первые в столовую!
А ты что хотел? – подхватил его шутку Белозерцев, - В море – сотые, в столовую – первые, вот и номер такой.
Друзья рассмеялись и направились в сторону барачного здания, куда весёлой гурьбой уже ввалились офицеры с лодки С-101.
В помещении было жарко и накурено. За двумя сдвинутыми столами, стоящими слева от входа у окна, сидело несколько офицеров. Немолодой капитан-лейтенант, с густыми опущенными усами, словно у казака Запорожской сечи, увидел вошедших и позвал их низким зычным голосом.
- Командир! Швартуйтесь сюда! Я уже заказал Настеньке на всех.
- Ну, вот видишь, - обратился Курников к другу, - Наши, насчёт поесть, тоже не промах. Это ещё вопрос, кто в этом первый.
- Кузьмич, ты так говоришь, словно в «Арагви» заказ сделал.
- Будет, командир! И в «Арагви» будет. Вот доживём до конца войны…
Курников и Белозерцев сели за стол и огляделись.
- Вот именно, если доживём, стармех, а пока, я так понимаю, заказ традиционный?
- Как всегда, товарищ командир! – опередил Кузьмича молоденький лейтенант, командир торпедной группы, - Краснофлотский борщ, макароны по-флотски и компот.
- Компот тоже по-флотски? – усмехнулся Курников.
- Это как? – зарделся лейтенант, чувствуя, что его подначивают.
- Кузьмич, непорядок! – обратился к стармеху командир, - Почему молодёжь не в курсе флотских традиций? Не понял?!
- Слушай сюда, сынок…- Кузьмич принял игру Курникова, - Компот по-флотски – это стакан рома с долькой лимона… Есть у тебя ром? А лимон?
- Нету… - совсем сконфузился лейтенант.
- Товарищ капитан-лейтенант! – подчёркнуто официально обратился к Кузьмичу Курников, - Сразу же после обеда, немедленно провести с младшим по званию работу по устранению выявленных недостатков!
- Есть! – вскочил стармех и отдал честь командиру, - Будет исполнено! О результатах доложить?
- Не пью я… - совсем растерялся тот.
- Слушайте, хватит хохмить, - вступился за лейтенанта Белозерцев, - Парень вон совсем растерялся…
- Пусть привыкает… - Кузьмич несколько ревностно относился к недавно прибывшему старпому, зная о его давних дружеских отношениях с командиром, - Подводнику без находчивости никак.
К столу подошла высокая статная молодая девушка с карими глазами и косой, свёрнутой на затылке и начала накрывать на стол.
- Здравствуй, Настенька, здравствуй, красавица наша… - переключился на неё Курников, - Всё хорошеешь…
- Здравствуйте, товарищ капитан-лейтенант, - ответила она, - Здравствуйте, Михаил…
Она бросила быстрый взгляд из-под ресниц на Белозерцева.
- Не понял, Кузьмич! – Курников сделал надутую физиономию, - Как я – так капитан-лейтенант, а он тут без году неделя - и уже Михаил! Это как понимать?!
- А так и понимать, - озорно улыбнулась девушка, - Не один вы мастер торпедных атак…
- Я разве вас торпедировал, Настя? – Белозерцев явно не ожидал подобной раскованности.
-Увы, нет… - и она отошла к соседнему столу, откуда её уже давно подзывали с ревнивыми интонациями.
- Настенька, Ну вы что?! – шумел молодой и щеголеватый капитан третьего ранга со звездой Героя над рядом орденских планок, - Вы разве не знаете, где находятся настоящие мастера торпедных атак?!
- Успокойся, Назаров! – не удержался Кузьмич, - Настенька тебе не вражеский транспорт… Тоннаж не тот.
Офицеры, сидящие рядом, засмеялись.
-Точно, точно! – раздались голоса, - И смотри, узнает твоя жена, на кого ты свой торпедный аппарат нацелил, она тебе его мигом-то оторвёт! Плакать будет, но оторвёт!
Тут даже офицеры экипажа С-101 с трудом скрыли ухмылки, ибо вся база знала, что Назаров находится если и не под каблуком, то уж точно под килем крупнотоннажной Глафиры Петровны, майора медицинской службы в местном госпитале.
- Вы бы так транспорты немецкие топили, как зубы скалите! – разозлился Назаров.
- Да шо вы говорите… - Кузьмич, войдя в раж, всегда переходил на Одесские интонации, - Если вы думаете, Яша шо таки да, так я вам скажу - так и нет…
Каждый подводник на базе знал, что Яков Назаров не любил своего имени и предпочитал, чтобы к нему обращались только по фамилии.
- И раз мы с вами не в Одессе, Яша, то не будем считать по-еврейски…
Назаров уже был не рад, что сцепился со стармехом, но уйти от столкновения, пусть и словесного, не позволяла гордость.
- Это как по-еврейски, Кузьмич? Поясни.
- Таки что тут думать, - продолжал куражиться тот, - Кладётся на весы две кучки денег и одна вроде как перевешивает. Но там сто по рублю, а на другой – три по пятьдесят. Кумекаешь, о чём я? Не по количеству считать надо, а по тоннажу.
- Ладно вам… Брек! – усмехнулся Курников, - Что тут считать! Бить надо фрица, вот и весь счёт.
- Прав, Андрей! – обрадовался Назаров возможности достойно выйти из перепалки, - Вот победим, тогда и сочтёмся!
- Ну-ну… Ты сочтёшь всё так, как тебе выгодно… - пробурчал, словно про себя, Кузьмич, но за общим поднявшимся обсуждением его услышал только Белозерцев.
- В наградах ли дело? – спросил он Кузьмича.
- А я тебе потом отвечу… - разозлился Кузьмич, - Когда он весь в орденах будет с трибун о геройствах своих вещать, а ты с галёрки его слушать. И то, если пустят…
Постепенно общий разговор прекратился, разве что иногда рядом сидящие обменивались короткими, ничего не значащими репликами, да стук ложек добавлял умиротворения в атмосферу, установившуюся после вспыхнувшей, было неприязни.
В столовую заглянул рыже-конопатый краснофлотец служивший на посылках в штабе бригады, чему он, судя по его вечно довольной физиономии, был очень рад.
- Капитан-лейтенант Курников тут? – спросил он.
- Не тут, а здесь, матрос! – откликнулся Курников, - Чего тебе?
- Вас, товарищ капитан-лейтенант, вызывают в штаб, к командиру бригады.
-Что, так срочно?
- Так точно, так комбриг мне и приказал: «Лети, говорит, пулькой, да срочно разыщи мне капитана Курникова! – матрос явно гордился, что его стремительность сравнили с пулей.
- Какая из тебя пулька… - хмыкнул Кузьмич, который всё ещё мысленно продолжал полемизировать с Назаровым, - Ты же не пулька, а снаряд главного калибра на линкоре. Вон, разожрался на штабных харчах, чисто кабанчик. Смотри, по ошибке зажарит кок, когда лодку с боевого задания встречать будут.
Матрос обиженно шмыгнул носом и скрылся за дверью.
Курников с сожалением кивнул на нетронутый стакан с компотом лейтенанту.
- Выпей, лейтенант… Пусть и не по-флотски он, но тоже ничего…
- Спасибо, товарищ командир, - ответил тот и пододвинул стакан к себе.
Глава 2
Штаб бригады находился в небольшом сборном домике, стоящем у скалы. Сверху, прямо со срубленного склона, была натянута маскировочная сетка. Стоило отойти от него по деревянным мосткам, проложенными между немногочисленными постройками базы, метров на сто, сто пятьдесят, как штаб практически сливался со скалой. И только торчащие над сеткой антенны дальней радиосвязи выдавали его существование. Хотя, с воздуха, вряд ли были заметны и они. Базу надёжно прикрывали две эскадрильи истребительной авиации Северного флота и несколько зенитных батарей, позиции которых расположились на окружающих сопках.
В кабинете комбрига около большой карты, с нанесёнными на ней коммуникациями противника и позициями подводных лодок флота, стоял начальник штаба бригады капитан второго ранга Августовский.
- В настоящий момент, - докладывал он, - наши лодки находятся на позициях № 3, №4 и 4а.
Его указка двигалась вдоль побережья Норвегии, очерчивая указанные квадраты.
- На позиции №3 находится лодка Щ-421, командир – капитан третьего ранга Новосёлов, на позиции № 4 – лодка К-23, командир – капитан-лейтенант Фёдоров и на позиции №4а – лодка С-102, под командованием капитан-лейтенанта Никитенко. Районы для зарядки аккумуляторных батарей соответственно здесь, здесь и здесь, - указка снова скользнула по карте.
- Макар Петрович, доложите, какие лодки у нас находятся в крейсерском поиске на данный момент и в каких они квадратах по последним сводкам радиосвязи, - спросил комбриг.
Ответ на эти вопросы он, конечно же, знал. Всё это говорилось для третьего человека, находящегося в кабинете. Это был штатский, но судя по тому, как он уверенно держался, чувствовалось, что ему не впервой выслушивать доклады не только на уровне комбрига.
Докладываю, Николай Иванович, - откликнулся начштаба, - это лодки Щ-401 и Щ-422. Командиры – соответственно капитаны третьего ранга Вронский и Христенко. По последним данным Щ-401 находится в районе острова Вардё. О судьбе лодки Щ-422 пока ничего неизвестно. Они уже двое суток не выходят на связь.
- Вронский – это из Анны Карениной, что ли, - усмехнулся штатский.
- Никак нет! – словно и не заметил иронии начштаба, - Наш человек… Пролетарского происхождения. Да и годков ему 27… Молод слишком.
Комбриг с трудом спрятал усмешку.
„Ага… Съел, крыса штатская? Думаешь подводники пальцем деланные?“ – злорадно подумал он, сосредоточенно разглядывая карту.
- Ну, если пролетарского происхождения, - оценил иронию собеседника штатский, - то я спокоен…
- Кстати, - продолжил он, - как я понимаю, в настоящий момент в районе, примыкающем к порту Линахамари наших лодок сейчас нет?
- В данный момент в пятом позиционном районе наших лодок нет, - ответил за начштаба комбриг.
Этим уточнением он словно указал штатскому на его неточности.
- Николай Иванович, давайте без подчеркивания чьего-либо превосходства. Мы ведь делаем с вами общее дело, не так ли? И не суть важно, какие термины мы употребляем…
- Извините, Иван Петрович,- вынужден был признать комбриг, - виноват!
- Не в том дело, товарищи офицеры, - взгляд штатского стал неожиданно холодно-колючим,- то, что я сообщу вам сейчас, никто не должен знать.
Комбриг и начштаба согласно кивнули.
- И суть не в том, что я вас хочу сразить своей осведомлённостью. У нас у каждого есть свои секреты. Причина того, что я вам сейчас скажу – только в том, чтобы вы прониклись ответственностью момента и сделали всё возможное и невозможное для выполнения задачи.
Он выдержал паузу, чтобы подчеркнуть значимость момента.
- Вы слышали что-нибудь об оружии возмездия?
- Это ракеты что ли, которыми немцы обстреливают Англию? – начальнику штаба доводилось общаться с офицерами из конвоев, приходящих в Мурманск.
- Ракеты – это ещё полдела… А вот начинка, которую они пытаются для неё создать…
-Топливо что ли? Или боеголовку? – спросил комбриг.
- Или… Причём, если немцы, не дай Бог, её создадут, то не поздоровится не только англичанам, но и всем нам.
- И в чём наша задача? – спросил комбриг.
- Ваша задача – не допустить этого… - заметив недоумённый взгляд комбрига, штатский продолжил, - Из агентурных источников нам стало известно, что в этом порту стоит под погрузкой судно, на котором они собираются доставить необходимые для этого, скажем так, материалы.
- Ну, если это известно, то почему бы тогда не разбомбить этот порт массированным налётом авиации? – спросил начштаба – И делу конец!
- Вы же только что смотрели карту, так? – штатский явно решил отыграться, - Вы что, забыли рельеф?
- А что рельеф?
- Это для вас – 10 кабельтовых – приличное расстояние… Чуть больше 1850 метров, если я не ошибаюсь? – усмехнулся он, - А для авиации – это как пятак. И если они на нём будут крутиться, то большую часть машин потеряют. Кстати, немцы перебросили в тот район дополнительно три эскадрильи истребительной авиации и усилили свою артиллерию ПВО. Это косвенно подтверждает наши сведения. Но, главное, нам категорически не нужен вселенский шум, который обязательно возникнет при таком налёте.
- Не хотите, чтобы прознали союзники? – догадался комбриг,- Так они же, вроде, наши друзья сейчас…
- Вы, каперанг, зрите в корень проблемы. Может, перейдёте к нам на работу, а? – улыбнулся штатский, - И по поводу друзей... В политике нет друзей, в политике есть интересы. Это, кстати, англичанин сказал.
- Нам необходимо сочетание гарантированного уничтожения и максимальная скрытность для окружающих… А кто сделает это лучше подводников? – Иван Петрович явно играл на самолюбии моряков.
- Надо – сделаем! – комбриг, подошёл к карте и внимательно стал разглядывать тот район, словно ему самому предстояло выйти на уничтожение вражеского транспорта.
- И кого думаете послать?
- Может быть Назарова? Как думаешь, Макар Петрович? – комбриг крутил в руках портсигар, не решаясь закурить при некурящем штатским.
- Думаю, нет… Не годится он для этого дела.
- Почему это нет?! - комбригу не понравилось, что начальник штаба усомнился в его выборе, да ещё при постороннем, - Герой, опять же… И в последнем походе потопил транспорт и миноносец.
- Кстати, подтверждения по транспорту нет, - неожиданно уперся начальник штаба, - миноносец лётчики видели. Да и тот не затонул, а только повреждён. Буксировали его в порт, а транспорт никто не видел.
- Но ведь Назаров доложил, что слышал два взрыва торпед!
- Николай Иванович, там же шхеры… Всадил торпеду в берег – вот и взрыв тебе.
Штатский откинулся на стуле и словно ушёл в свои мысли. Он явно не хотел своей реакцией мешать спору, но слова начштаба о том, что командир лодки доложил о потоплении транспорта, не имея для этого достаточных оснований, кроме доклада акустика, его насторожили.
- И дело не только в этом, - продолжил начштаба, - Тут, как я понимаю, возможна достаточно сложная игра. Поэтому нужен тот, кто умеет нестандартно мыслить и принимать такие же решения.
- Это да… - последний аргумент окончательно убедил комбрига, - Тогда только Курников.
- Ну что ж, - подвёл итог разговора штатский, - пригласите его сюда. Хочу сам глянуть на вашего Курникова.
- Да, - продолжил он, - задачу ставить, не вдаваясь в детали, о которых я вам говорил. А для стимула скажите, что в случае её выполнения, лично он получит звание Героя, а все остальные, кого он представит, могут рассчитывать на Боевое Красное Знамя.
Комбриг нажал кнопку на столе, в кабинет зашёл молодой краснофлотец и отдал честь.
- Вызывали, товарищ капитан первого ранга?
- Курникова ко мне! И пулькой!
Дверь закрылась, и из коридора раздался топот сапог побежавшего выполнять распоряжение
Глава 3
Забодали…- выругался про себя Курников, с сожалением вспоминая невыпитый компот, - Вечно у них то понос, то золотуха!“
„Да ладно! – одёрнул он сам себя, - Не раздражайся. Компот этого не стоит. Это тебе не Настенька… Странно, чего это она на Мишку так запала? А тот, тоже мне, ледяную глыбу из себя изображает…“
- Я разве торпедировал вас, Настя – передразнил он Белозерцева.
„На её месте надо было ответить иначе…- он ухмыльнулся своим мыслям, - Ну пошляк, и что? Мы в Пажеских корпусах не обучались…“
„ Здорово, если бы она сказала, что предпочитает мастеров, которые сразу бьют четырёхторпедным залпом…“
„Только не с десятисекундным интервалом. Я тебя умоляю…“ - эта фраза прозвучала в голове почему-то с интонациями Кузьмича
Благодаря этим мыслям он вошёл в штаб уже в весёлом расположении духа. Привычно отдал честь знамени бригады, стоящему в стеклянной пирамиде и кивнул часовому. Повернул налево по коридору и, уже около двери, обитой чёрным дерматином, поправил фуражку, застегнул верхнюю пуговицу и крючок на воротнике кителя. После этого непроизвольно подтянулся и коротко постучал.
- Войдите! - услышал он и открыл дверь.
Сделав три строевых шага, вскинул руку к козырьку.
- Товарищ капитан первого ранга, капитан-лейтенант Курников прибыл по вашему приказанию!
- Ну что ты так горланишь… - поморщился каперанг, - Закрой дверь и садись. Разговор есть.
Курников сразу же обратил внимание на цепкий взгляд, сидящего за столом незнакомца в штатском костюме, но вида не подал. Он всегда говорил своим подчинённым: „Подводник не удивляется, а удивляет сам… Причём, лучше, если в последний раз“.
Комбриг кивнул в сторону штатского.
- Иван Петрович. Разведуправление фронта. Начштаба я тебе не представляю, знаком, надеюсь.
Курников кивнул, то ли знакомясь со штатским, то ли соглашаясь со словами комбрига о начштабе. При этом он не смог сдержать усмешки.
- Чему это ты ухмыляешься, капитан-лейтенант, хотел бы я знать? – спросил комбриг.
- Просто почему-то подумал, что у товарища Иван Петровича, фамилия наверняка Сидоров…
- Да… Смелые вы люди, подводники, - штатский сдержанно улыбнулся и, словно Курникова и не было в кабинете, добавил - Доведите задачу до капитан-лейтенанта. Согласен с выбором.
- А теперь я вас покидаю. Успехов всем. А вам, товарищ Курников, особенно…
Как только дверь за штатским закрылась, комбриг расстегнул ворот на кителе и, облегчённо вздохнув, полез в портсигар за папиросой.
- Покурю… Сил нет терпеть… А ты, Макар Петрович, введи его пока в курс дела.
Когда Курников вышел из штаба, солнце по-прежнему висело на небе. Был долгий полярный день. И хоть он служил на Северном флоте уже третий год, но никак не мог к этому привыкнуть. Ему вспомнилась история, которая случилась летом 42. Готовились к выходу на боевое задание, а как раз перед этим две лодки подряд не вернулись на базу. Настроение у экипажа было не ахти какое. И вот как-то, поднявшись на лодку, он услышал песню, которую пел матрос Митропулус. Это был грек из-под Керчи и на север попал с Черноморского флота. Песня была невесёлой и обстановка вокруг царила соответствующая. Курников вспомнил эти слова, которые, в общем-то, отражали службу подводников
«Мы не видим закат, мы не видим рассвет,
Под водой этой нет красоты…
Если вдруг не придём, брось на волны цветы,
Ведь могил у подводников нет…»
И сказать – ничего не скажешь, и допускать уныния в экипаже нельзя. Подошёл он к ребятам, махнул рукой, чтобы не вскакивали и продолжали.
Митропулус допел песню, и повисла тишина.
- Сколько ты на Северах уже? – спросил Курников.
- Третий месяц, товарищ командир…
- Это с мая, получается? – и, не дав тому ответить, продолжил, - Сколько же ты закатов за это время увидел, а? Я уже не спрашиваю о рассветах.
- Ни одного… - опешил матрос, - Полярный же день…
- Так что ты тогда тут такую жалостливую песню про рассветы и закаты затянул? Может у вас там, на Черноморском флоте, это и так, но Северный флот – дело особое!
- И точно ведь… - подхватил волжанин Ануфриев, - Тут за всю жизнь рассветов и закатов меньше увидишь, чем за пару лет в Астрахани!
Все зашумели, стали спорить, сколько рассветов надо встретить до конца войны и грусть как-то рассеялась.
Но сейчас, вспомнив о новом задании, Курников непроизвольно пропел две последние строки той песни: „Если вдруг не придём, брось на волны цветы, ведь могил у подводников нет…»
„ Отставить нытьё! - приказал он себе, - Ты, Курников, ещё будешь блестеть звездой Героя на широкой груди, ибо пирамидка со звёздочкой, если что, тебе точно не светит…“
И он направился к серому бараку с гордым названием «Офицерская гостиница» на облупленной доске над входом.
Комната, которую он делил с Белозерцевым, была четвёртой по левой стороне длинного и тёмного коридора. Вся её обстановка состояла из двух железных кроватей, стоящих у противоположных стен, У окна – обшарпанный стол и пара табуреток. Венский стул, выменянный Курниковым у завклубом за пол-литра спирта, был в этой комнате словно гость из другого мира. Он стоял за кроватью Курникова, практически в углу, да на двери – самодельная вешалка с небогатым офицерским гардеробом.
- Ну что, Андрей? – Белозерцев присел на кровати, - Что вызывали? А я тут чуть вздремнул после обеда, дожидаясь тебя ….
-Завтра рано утром на боевое, Миша… Так что, сейчас на лодку. Берём на борт топливо, торпеды, продовольствие – и вперёд.
- С песней? – улыбнулся старпом.
- Нет… Песней тут не пахнет,- Курников присел на свою кровать, пока Белозерцев натягивал на ноги сапоги и застёгивал пуговицы на кителе, - Очень не нравится мне это дело… Очень.
- Что-то не то?
- Да всё вроде то… Только есть несколько деталей, которые обещают сделать это задание не таким простым, как оно может показаться на первый взгляд.
- Какие детали? – Белозерцев внимательно всматривался в глаза друга, - Давай, не томи…
- Хорошо, постараюсь тебе в двух словах высказать свои сомнения … - Курников снял фуражку и начал крутить её в руках, - Понимаешь, вроде всё как всегда. Выйти в намеченный квадрат, дождаться и потопить транспорт. Ну и потом, если повезёт, оторваться от преследования.
При этих словах он усмехнулся.
- И вот тут начинаются эти «но». Во- первых, в штабе сидит штатский тип, перед которым и командир бригады, и начштаба, как пацаны перед директором школы.
- Штатский?- удивился Михаил.
- Он такой же штатский, как ты балерина! Напрягись, Миша, кто будет в штатском, в штабе бригады подводных лодок ставить каперангу боевую задачу?!
- СМЕРШ, или военная разведка?- ответил Белозерцев, - Скорее, разведка. СМЕРШЕВцы в форме ходят…
-То-то. И задача поставлена так: уничтожить транспорт, во что бы то ни стало. Любой ценой… И не потопив – можно не возвращаться.
- Да ну?
- Вот тебе и «да ну»… Правда, наградами обещали засыпать в случае выполнения.
- Слушай, за что такое счастье и нам одним? – Михаил постарался поднять настроение другу, - А что хоть обещали?
- Командиру – Героя, остальным – Красное Знамя, - хмыкнул Курников, - Живы будем, утру нос Назарову. Буду тоже павлином по базе ходить…
-Ладно, пойдём на лодку, - подвёл он итог разговора и поднялся, нахлобучивая фуражку, Готовиться надо…
- И то правда…. – поддержал его Белозёрцев, - Дырки в кителях сверлить – дело непростое…
Они вышли из комнаты, и пошли по направлению к пирсу, где неприветливо плескалось серое, холодное море..
Глава 4
У ворот, перекрытых шлагбаумом, скрипнув тормозами, остановился «опель-капитан» грязно-болотного цвета. В машине, рядом с водителем, сидел молодой, щеголеватый майор, который и протянул своё удостоверение подошедшему часовому. Тот бросил внимательный взгляд на офицера, затем на раскрытое удостоверение, судя по которому его обладатель представлял отдел А1 военной разведки Абвер, и, щёлкнув каблуками, вскинул руку в приветствии:
- Хайль, Гитлер!
Майор небрежно коснулся пальцами козырька своей фуражки, шлагбаум поднялся, и машина проехала внутрь двора, окружавшего мрачное двухэтажное здание местного отделения 4 департамента РСХА, более известного как Гестапо. У входа в здание, над которым висел ярко-красный флаг со свастикой в белом круге, он вновь показал удостоверение часовому, и процедура проверки и приветствия повторилась.
Вестибюль оказался просторным и на удивление светлым. Прямо напротив находилась парадная лестница, а в обе стороны - достаточно широкие, хорошо освещённые коридоры.
-Лейтенант! – майор окликнул идущего немного впереди с папкой в руках офицера в чёрной форме войск СС.
- С вашего позволения, унтерштурмфюрер, господин майор! – откликнулся тот, развернувшись и вскидывая руку в партийном приветствии – Хайль, Гитлер!
На этот раз майор был вынужден, хоть и не очень охотно, поднять руку в ответ.
- Хайль! – ответил он, слегка усмехнувшись - Извините, я - человек армейский. Привычка сработала.
- Да, подскажите мне, где здесь кабинет Отто Шульца? – этим было ненавязчиво подчёркнуто, что гость достаточно близко знаком с начальником местного отделения Гестапо.
- Кабинет оберштурмбанфюрера СС находится на втором этаже, господин майор! Прямо над нами! – унтерштурмфюрер вытянулся, щёлкнув каблуками, - Разрешите идти?
- Да, лейтенант, спасибо… - кивнул майор и стал подниматься по лестнице.
На втором этаже, посередине вестибюля, он увидел массивную дверь из тёмного дерева с бронзовыми ручками. На табличке, висящей справа, готическими буквами стоял текст: «Оберштурмбанфюрер СС О.Шульц.»
«Да… Отто всё тот же, - усмехнулся он про себя, - Вычурность для него является признаком величия… Плебей, одно слово…»
Толкнув дверь, майор оказался в просторной приёмной. Из-за канцелярского стола поднялся высокий, светловолосый унтершарфюрер и вопросительно посмотрел на вошедшего.
- Майор фон Роттенберг! Доложите начальнику! – и тут же отметил про себя –„Они что, в Гестапо только явных арийцев набирают?“
Сам он был хоть хорошо сложен и подтянут, но среднего роста, темно-рус и кареглаз.
- И совершенно не надо никому ничего докладывать… Давно жду! – из раскрывшейся двери вышел, широко улыбаясь, хозяин кабинета, - Здравствуй, Генрих, здравствуй, дорогой!
- Надеюсь, могу так обращаться? – несмотря на всё его внешнее радушие и морщинки, образовавшиеся около глаз из-за широкой улыбки, взгляд был холодно-взвешивающим, - Или надо как раньше? Господин барон?
- Не издевайся, Отто, - принял его игру фон Роттенберг, - фюрер нас всех уравнял…
И они, обнявшись, похлопали друг друга по спинам. Фраза о равенстве, подаренном фюрером, прозвучала несколько двусмысленно и оберштурмбанфюрер, крякнув, покосился на адъютанта, который в этот момент сосредоточенно копался в папке, делая вид, что ищет необходимую бумагу и ничего не слышит.
«Сволочь! Он что, специально меня пытается подставить? – начальник Гестапо пропустил гостя вперёд у двери в кабинет, - Равенство ему не нравится… Ну да, небось спит и видит те времена, когда старый барон моему отцу-садовнику на Рождество двадцатку давал от щедрот своих. А мне за счастье были старые штаны от их старшего сына…»
Неприятные воспоминания о былой зависимости и ощущения приниженности захлестнули на мгновение оберштурмбанфюрера.
Но когда, войдя в кабинет, майор вновь повернулся к своему давнему знакомому, лицо того по-прежнему было само радушие.
- Проходи, Генрих, садись… Сейчас посидим, молодость вспомним, опрокинем по рюмке коньяка…
- Не поверишь, у меня настоящий французский коньяк! – прихвастнул оберштурмбанфюрер, но, увидев лёгкую усмешку на лице майора, добавил, - Да ладно тебе, Генрих! Не смейся… Понимаю, что тебя этим не удивить… Барон же…
В последних словах прозвучала то ли издёвка, то ли прорывающееся раздражение.
- А вот и не прав, Отто, - фон Роттенберг понял, что игра на самолюбии Шульца может внести нежелательное напряжение в отношения, что не входило в его планы, - Ты знаешь, я уже и забыл вкус настоящего коньяка… И, если у тебя найдётся к нему ещё чашечка настоящего кофе, буду просто счастлив…
- Обижаешь… Конечно найдётся. И не только кофе, - расплылся в искренне-самодовольной улыбке начальник Гестапо, - Более того – обещаю тебе к кофе и настоящую сигару.
- Я не пойму,- майор решил подыграть и дальше самолюбию собеседника, - ты начальник Гестапо или продовольственных складов Третьего Рейха?
Они оба рассмеялись незамысловатой шутке, и возникшее было напряжение несколько отступило.
Вскоре в кабинет неслышно прошёл адъютант и стал накрывать низкий столик, стоящий у чёрного кожаного дивана.
«Ждал Отто моего приезда… - майор с интересом оглядывался по сторонам, - Ждал и готовился. Вон и продумал, чем меня можно порадовать… Да… Кто бы мог подумать, что Отто Шульц будет радовать редкостным сейчас угощением меня – фон Роттенберга…»
За кофе с коньяком и душистыми сигарами говорили, в основном, о былом. Они вспоминали те или иные случаи, связанные с детством, хотя моментов для совместных воспоминаний было совсем немного. Старый барон, отец Генриха, отдал его в городскую начальную школу, где он и проучился год в одном классе с Отто Шульцем. Отто был на пару лет старше Генриха и крепче, потому взял на себя его защиту от других мальчишек, которые были не прочь иногда слегка поколотить баронского сынка Это уже потом, после начальной школы, отец послал Генриха в закрытый интернат, и виделись они после этого только случайно. Да и с возрастом разница в положении стала всё больше ощущаться обоими.
И вот сейчас они вновь встретились после многолетнего перерыва. Встреча эта, конечно же, была не случайна. Адмиралу Канарису удалось убедить фюрера в том, что Абвер тоже должен заниматься вопросом обеспечения безопасности проекта по созданию оружия возмездия. Хотя, это Канарис думал, что он убедил Гитлера. На самом деле тот всегда руководствовался правилом «разделяй и властвуй» и, именно поэтому, всячески поощрял соперничество между всеми секретными службами. Оно было не только между ними, но даже между отделами и департаментами внутри них. И то, что в далёком детстве майор Генрих фон Роттенберг и оберштурмбанфюрер СС Отто Щульц какое-то время являлись школьными товарищами, послужило одной из причин, что именно Роттенберг был поставлен руководить операцией по дезинформации русских, для обеспечения прохода транспорта со стратегическим грузом. Канарис рассчитывал, что знакомство Роттенберга с начальником Гестапо, которое всячески добивалось права главенствовать в этой операции, позволит избежать ненужной конфронтации и создаст более-менее приемлемые условия для совместной работы. Да и сам фон Роттенберг показался ему толковым и способным на нестандартные решения человеком. От результата этой операции в какой-то мере зависело дальнейшее расположение вождя, о котором мечтали и руководитель Абвера адмирал Канарис, и возглавляющий РСХА Гиммлер.
Отдав должное французскому коньяку и натуральному чёрному кофе с сигарой, майор решил закончить с воспоминаниями детства.
- А теперь, Отто, к делу… - фон Роттенберг откинулся на спинку дивана и окутался сигарным дымом, - Ты в курсе, что я назначен руководителем этой операции? И знаешь почему?
- Догадываюсь… - начальник Гестапо понял, что вступительная часть закончилась, - Ты пойми, мои люди действовали строго по инструкции. По большому счёту мы предотвратили большую утечку информации, чем та, что произошла…
- Видишь ли, Отто, действовать по инструкции – это, конечно, безопасно. И тут к тебе не придерёшься, - хмыкнул майор, - но иногда лучше действовать с умом…
Лицо оберштурмбанфюрера начало наливаться краской.
„Умник тут выискался! Посмотрим, на твою игру против русских… Я с удовольствием буду наблюдать, как ты сломаешь себе шею“
Фон Роттенберг постарался смягчить свои слова, увидев насупленное лицо Шульца с выступившими желваками.
- Ладно, не дуйся… Я о твоих подчинённых же говорю, а не о тебе… Так что же всё-таки произошло?
-Я всё изложил в докладной записке! – оберштурмбанфюрер не привык к тому, чтобы его выставляли дураком. Во всяком случае, давно это уже никто не мог себе безнаказанно позволить по отношению к нему.
- А ты мне лично расскажи… По старой дружбе, так сказать… - начал увещевать его Роттенберг, - Это же наше общее дело сейчас…
"А может быть и хорошо, что его прислали разгребать всю эту кашу? – подумал Шульц, - Разгребёт – все мы молодцы, пусть даже он и первый. Провалит – ему отвечать. Надо будет только подстраховаться своими докладными записками на каждое его решение. А там уже видно будет – давать им ход, или нет."
- Да нет там ничего нового… - ответил он на вопрос, - Технический отдел запеленговал передатчик в городе. Через два дня выследили и взяли….
- Так… И?
-Да ничего особенного он не успел узнать. Передал только, что какой-то особый груз готовится к отправке транспортом в ближайшее время. Но что точно – он не знал. Уверяю. Мы на допросе из него всё вытряхнули.
- Это да… Это вы мастера,…- усмехнулся майор, - Даже душу из него вытряхнули. А вот подумать, что он был нам нужен живым, не сподобились?
- Зачем он живой, если уже успел передать информацию о транспорте?
- Видишь ли, - пояснил майор оберштурмбанфюреру, словно нерадивому ученику, - информационная картина – это как мозаика. Она складывается из массы сведений, донесений. И наступает момент, когда какое-то из них и позволяет увидеть всю её целиком…
- Останься он жив, можно было бы довести до русских дезинформацию… Подсунуть им другой транспорт. Понимаешь? А так что?! – Роттенберг несколько повысил тон, - Хотя… Хотя, есть вариант…
- Знаешь что, - продолжил он, - пригласи-ка сюда коменданта порта, командиров кораблей охраны и командира военно-воздушной базы…Ну и начальника береговой артиллерии.
- Что, есть план?! – оживился оберштурмбанфюрер.
- Думаю, что есть…
Глава 5
Наконец-то подготовка к завтрашнему выходу была закончена. Небо затянуло тучами, легкий норд-вест с моря гнал к берегу волну и серый корпус лодки, притянутый канатами к кнехтам, тёрся о старые автомобильные покрышки, закреплённые на пирсе.
-Ну всё, командир… - в центральный отсек просунулся Кузьмич, - Солярку закачали по самое не хочу, Электродвигатели и батареи проверены, так что, у нас всё как всегда.
- Тип-топ? – задал риторический вопрос Курников.
- Обижаешь, начальник! – хмыкнул стармех, - Всё работает как часики. Значит не тип-топ, а тик-так!
- Торпедный отсек! – позвал командир в переговорную трубу.
- Командир торпедной группы лейтенант Андреев ! – откликнулись оттуда.
- Лейтенант, в условиях боя некогда свои регалии называть, - и, уже обращаясь к находящимся рядом Белозерцеву и Кузьмичу, добавил, - Салага ещё. Первый боевой выход.
- Хорошо, лейтенант, что у тебя пока орденов нет, - Курников снова повернулся к переговорной трубе, - а то бы начал… И, подражая Андрееву, произнёс: командир торпедной группы, кавалер орденов Боевого Красного Знамени, ордена Отечественной войны 2 степени и медали «За боевые заслуги» лейтенант Андреев слушает!
Все находящиеся в центральном отсеке рассмеялись.
- Ты что-то пожалел наград лейтенанту – подхватил шутку старпом, - А если их 10-15? Тогда давать залп отпадёт всякая необходимость… Любой транспорт за это время уйдёт.
- Нас так учили, товарищ командир, - начал оправдываться лейтенант.
- Да знаю я! – смягчился Курников, - Я же тебя не ругаю. Просто в бою каждая секунда бывает дорога. Потому просто откликайся – «на связи!» Или ещё короче – «я!».
- Слушаюсь! – откликнулся лейтенант.
- Вот и молодец! – поддержал его командир,- Всё готово?
- Все 14 торпед на борту, спусковые механизмы проверены. Носовые и кормовые торпедные аппараты в полной готовности!
- Принято! А где боцман, Кузьмич?
- На камбузе. Сверяет наличие продуктов по накладной… Очень удивлялся тому, что начпрод без всякого ворчания выдал всё, что положено.
- То ли надеется, что мы больше не будем у него на довольствии стоять? – Кузьмича немного задело, что командир не делился с ним деталями предстоящего задания.
- Не дождётся! – коротко отрезал Курников и глянул на часы.
-Ничего себе 22:19. Всем свободным от вахты ужинать и отбой. Кузьмич, ты на лодке остаёшься?
- Да, как всегда…
- Хорошо. А нам со старпомом надо ещё кое-что обсудить.
- Может поедите на лодке? А то офицерская столовая уже наверняка закрыта.
- Нет, Кузьмич, извини… - Курников сложил карты в планшет, - Это у тебя традиция: ночь перед выходом на лодке проводить, а я лучше в нормальных условиях переночую. А где перекусить мы найдём, не переживай.
Они пожали руку стармеху и вышли на палубу через боковой люк.
- Только бы эта погода до завтра продержалась. Хоть полдня …- Курников посмотрел на небо, где сгустились облака и стал накрапывать дождь, - Тогда сможем в надводном положении хороший кусок отмахать. Всё быстрее в намеченный квадрат выйдем.
- Да и авиация не помеха тогда. Ни финские, ни немецкие соколы в такую погоду не летают… - улыбнулся Белозерцев.
- Миша, запомни, соколы - только Сталинские, остальные – стервятники, - рассмеялся Курников, - Заметёт тебя за такие разговоры СМЕРШ, что я без старпома делать буду? Ты подумал?
- Не дурак, знаю, при ком говорю.
- Ты не дуйся, - взял его за плечо Курников, - Говорят и камни имеют уши. Да и плетью обуха не перешибёшь..По дружески тебя прошу, Миша, будь осторожнее. Ради нашей дружбы… Договорились?
- Не обещаю, но постараюсь… - ответил тот, и они сошли по трапу на пирс.
Проходя мимо офицерской столовой, они увидели сидящую на крыльце Настю.
-Уж не нас ли дожидаетесь, Настенька? – шутливо поинтересовался Курников и тут же продолжил, - Вот она, настоящая забота о командирах флота! А то, как они на голодный желудок будут топить вражеские корабли?
- Не знаю, как там насчёт топить, - усмехнулась девушка, - Но вот разговаривают, особенно некоторые из них, даже голодные, очень бодро.
- Так исключительно ради вас, Настенька! Просто, можно сказать, мечу икру, как лосось…
- Хорошо, что не бисер мечете, а то бы я на вас точно обиделась, товарищ капитан-лейтенант! Не ужинали, небось? Пойдёмте, покормлю… - Настя открыла дверь и включила свет, - Устраивайтесь, сейчас принесу ужин…
Как только Настя отошла от стола, Курников повернулся к Белозерцеву.
-Не пойму я, чем ты её обаял? Почти и не разговариваешь с ней, взгляды знойные не бросаешь, а она наоборот к тебе явно неровно дышит…
-Это тебе так кажется.
- Ой, не успокаивай только меня…. «Кажется» Что я, без глаз, по-твоему?!
- Хорошо, выдвину версию… - улыбнулся Белозерцев, - Просто я оригинален в своём поведении.
- То есть?- удивился Курников.
- Так ведь все около неё вьются… Разве не так?- и сам же ответил на свой вопрос, - Так! А я – нет. Вот и выпадаю из общей картины. А ещё классик сказал: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей».
Они и не заметили, как к столу подошла с подносом в руках Настя.
- Кстати, Пушкин говорил так: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей…» Тоже мне, теоретики от соблазнения … - улыбнулась она, - Ешьте лучше! А по поводу этой фразы… Да не всё так просто, как Александр Сергеевич предположил.
Девушка поставила на стол две тарелки с дымящимися варениками, щедро сдобренными зажаренным салом с луком, и две кружки с молоком.
- С каких пор нас стали тут шикарной домашней едой кормить? – сказал Курников, сглатывая слюну.
- Это в наказание за опоздание на ужин, - улыбнулась Настя и, посмотрев на Белозерцева, спросила, - А что там классик говорил о кратчайшем пути к сердцу мужчины?
- Мне кажется,- Белозерцев решил слегка поддеть Настю,- что не всё так просто, как предполагал ваш классик.
Но тут же взял вилку и наколол вареник, подцепив одновременно шкварки и лучок. В следующий момент вареник был уже во рту, и он ощутил забытый вкус домашней пищи.
«А может и не так уж неправ этот классик… А?» - подумал он, жмурясь от наслаждения.
-Приятного аппетита, товарищи командиры,- улыбнулась им Настя и пошла в раздаточную.
- Пища богов! – только и промычал Курников, так как рот его был полон, - Всё! Вернёмся из похода – женюсь на ней!
И, увидев лёгкую усмешку друга, добавил.
- А вот посмотришь!
После этого они замолчали, и в столовой было слышно только постукивание посуды.