Василий Иванович вышел на крыльцо. Во дворе его уже ждал народ.
- Привет, комдив! Ты – за белых али за красных? – в унисон спросили легендарного комдива Анка и Петька.
Вопрос был задан нетрадиционно, и Чапаев хотел сделать вид, что его не услышал, но народ во дворе притих и конкретно ждал от него ответа.
- Комиссар, а ты сейчас за кого? – спросил Чапаев агента красных.
- Я – за Третий Интернационал! – с улыбкой прошептал Фурманов.
- Я – за Третий… – начал было Чапаев, но вовремя сообразил, что если он сейчас так ответит, то народ его растерзает.
- Ну?! – спросил народ, подходя к крыльцу ближе.
- Говори про Третий! – прошипел за спиной Чапаева Фурманов.
- Заткнись, комиссар! – шёпотом попросил комдив и громко бросил в толпу, – Я – за Третий таксомоторный парк имени Примирения!
- Молодец, Чапай! Так держать, комдив! Даёшь стране больше рейсов! Только тех, кто любит труд, у нас рикшами зовут! – зашёлся народ в экстазе.
- А Троцкий с Деникиным – проститутки! – на кураже проорал Чапаев.
- Наш человек!!! – в унисон воскликнули Анка с Петькой.
Толпа одобрительно закивала разношёрстными головами.
«Сегодня Чапаева бить не будут!», – тоскливо подумал Троцкий.
«Бывают в жизни огорченья!», – молча согласился с Троцким Деникин.
- Заткнитесь, контры! – в унисон заорали на политических проституток Анка и Петька.
- В расход обоих! – чётко распорядился комдив Чапаев, который в этот день был впереди на лихом коне.
«Господи, какая тоска!», – зевнул у себя в кабинете главврач Годунов, который не любил, когда в его психиатрической больнице имени Чапаевской дивизии день проходит без эксцессов и революций.