Утро. Общага.
На кухне семейного общежития утро было в самом разгаре. Кто-то торопясь на работу допивал последние глотки чая, кто-то отваривал магазинные пельмени, кто-то жарил мойву. Вонь кухни, приторно-кислая, впиталась не только в одежду обитателей, но и в их кожу. За версту по запаху можно было безошибочно догадаться, что человек обитает в общаге.
Бабы, как всегда, беззлобно переругивались, мужики после вчерашнего возлияния искали, чем бы утолить жажду, дети визжали и капризничали, - обыкновенное утро обыкновенной рабочей общаги.
Вдруг дверь отворилась и вплыла, как баржа, покачивая своими ну очень аппетитными бёдрами, Зойка. Кухня притихла. Зойка, потянувшись как кошка, прошла к своему холодильнику, достала айран и прошествовала обратно к себе в комнату.
- Вот же сука, понесла своему на опохмел айранчику, - процедила сквозь зубы Тонька, мать двоих детей и по совместительству жена Стёпки, который уже с утра не вязал лыка.
- Хватит завидовать! - парировала ей Зульфия, молодая вдова, чьего мужа придавило год назад на стройке сорвавшимся с рельсов краном, - Ну трахает её муж по восемь раз за ночь, ну, значит, счастье у неё такое. Мой Марат тоже не промах был. Жаль только, что Аллах рано его забрал к себе, но на то Его воля.
- С чего это мне завидовать? Не завидую я, так просто сказала, - и, помедлив минуту, вновь завела свою песню. - Нет, бабы, я вот не пойму, ну как это восемь раз? Они что, не спят что ли вообще? Я бы так не смогла, - Тонька никак не желала утихомириваться.
- Да ты помечтай, помечтай! У твоего-то даавнооо на полшестого, - бабы дружно заржали, но каждая из них втайне завидовала Зойкиному траху.
Рабочий день промчался скоростной электричкой.
Вечером после трудов, на детской площадке за раскладным столом собралось общажное мужичьё. Посасывали пиво, забивали «козла» и неспешный разговор мужчины, как всегда, свернули на баб, а вернее на суперсексуальные возможности Кольки, Зойкиного мужа.
- Брешешь ты, Колян, что по восемь раз за ночь залазишь на Зойку, - начали подкалывать Коляна мужики.
- А чего мне брехать, я что, пёс брехливый? Мог бы мой «ровесник» калякать, - Колян выразительно показал на свою ширинку, - то подтвердил бы мои слова. Или вы по Зойке моей не видите, баба довольная, не то, что ваши, с полоборота заводятся и как змеюки подколодные бросаются на всех, – с презрительной ухмылкой сказал Колян.
Мирная беседа могла бы перерасти в потасовку, если бы бабы не позвали свои половинки к ужину, а заодно и к своим тёплым бокам.
НОЧЬ. «ровесник»
- По Зойке можно сверять часы. Каждый час она переворачивается и своим толстым задом упирается в меня. Мой хозяин, Колян, сразу же хватает меня полусонного и втискивает в «кратер Зойкиного вулкана». Два разочка дёрнется, и я только начинаю пробуждаться ото сна, предвкушая продолжение, этот стервец, мой хозяин, уже отваливается и храпит. И так всю ночь….Сил моих уже больше нет. Были бы у меня руки, а не только головка, суициднулся бы, да и вся недолга. А этот придурок ещё и хвастается перед мужиками, вводя их во зло. Лучше бы ложку ко мне привязывал, может тогда какая польза была.
НОЧЬ. «ровесница», ласкательно – «рОвенка»
- По Коляну можно сверять часы. Как только моя Хозяйка Зойка поворачивается к нему задом, этот идиот тут же впихивает в меня невпихуемое. Мне даже иногда жаль Колькиного «ровесника», мучается бедолага. Хотя бы этот пидурок догадался ложку, что ли привязал к «ровесничку», может тогда какой толк бы вышел. А так, одна срамотища. Мне после ласк экспедитора Деревянкина, нужны ли эти мусоленья? Терплю, а куда денешься?
Солнечные зайчики заиграли на стене комнаты и наперегонки побежали к кровати супругов. Зойка, нарушая все правила, в девятый раз повернулась к Коляну задом. Колян с «ровесником», в это самое время, начали своё пробуждение. То ли от того, что «ровесник» захотел пИсать, то ли сыграл какой-то загадочный и необъяснимый фактор, но произошло то, что никакими словами объяснить нельзя. Секс супругов был безумным и необузданным. Зойка еле сдерживала в себе вопли экстаза. Колян, сам себе удивляясь, как сексмашина довёл и себя и Зойку до завершающей кульминации.
Утро. Общага.
На кухне семейного общежития утро было в самом разгаре. Единственным отличием сегодняшнего утра от другого утра, была гробовая тишина. Даже дети не плакали и не капризничали. Эту тишину прерывало только шкварканье картохи на Тонькиной сковородке, грозясь вот – вот сгореть ярким пламенем. Все обитатели с открытыми ртами смотрели за манипуляциями Коляна. Он не торопясь вскипятил чайник, намазал бутерброд, насыпал растворимый кофе в бокал, экспроприировал у Зульфии татарский расписной поднос и всё на него водрузил. Он уже направился из кухни, но вдруг остановился. Поставив поднос на ближайший стол, он подошёл к подоконнику, сорвал цветок ярко-красной герани, сунул его себе за ухо , взял поднос и удалился.
Хотя прошло уже довольно много времени, после соития двух супружеских тел, Зойка всё лежала в постели и плакала. Было так хорошо и тепло на душе, но слёзы катились непрерывным потоком.
Когда Колян появился в дверях комнаты, с подносом и геранью за ухом, Зойка уже не истекала счастливыми слезами, а нежно и призывно улыбалась.
Ни Колян, ни Зойка не догадывались, что сегодняшнее сексуальное приключение будет иметь скорое продолжение. В Зойке уже начала зарождаться новая жизнь.
08.04.13