Здание театра, построенное ещё в прошлом веке, встретило семью Коня в Пальто тусклым светом старых ламп и запахом пыли от ковров и портьер.
На душе у Коня царил праздник. Наконец-то он вывел всю семью на культурное мероприятие. Мыслимо ли дело, целый год никуда не выбирались. А всё эта суета с поступлением Сонечки в университет. Сколько не уговаривал профессор старшую дочь выбрать себе профессию, связанную с филологией, она ни в какую. Выбрала ветеринарию. По стопам отца не пошла.
Нет, Конь ничего не имел против медицины, но тайная мечта о продолжении детьми его дела, никак не проявила себя – никто не хотел становиться, в конечном итоге, редактором в издательстве. Даже Муза поговаривала, что будет петь и сочинять музыку, а Нила больше интересовали компьютеры.
Купившие дорогущие билеты счастливчики, быстро сдавали пальто в гардероб и бежали в буфет. Ещё бы! В город, в коем веке, приехал модный театр абсурда со Столичной Штучкой в главной роли.
Конь не сразу решился купить билеты именно на этот спектакль. Потом всё же подумал, что пора и ему научиться принимать новые формы в искусстве, понять современных авторов. Ну, хотя бы малую толику он ведь должен понять.
Предчувствие чего-то необычного, славного приводило его душу в трепетный восторг.
По отзывам, прочитанным в прессе, тон всему задавал именно Столичная Штучка. Пролистав станицы культурных новостей, Конь полюбовался холёностью и элегантностью актёра, хотя профессору показалось, что в его глазах он не увидел той доли ума, присущего старым актёра.
Да и ладно, времена меняются!
О чём и о ком будет спектакль оставалось тайной Мадридского двора. В яркой программке было только написано: «Авторская интерпретация произведений классической литературы».
Загадочно!
Публика, претендующая на знатоков театра, громко переговаривалась в буфетной очереди.
Конь, искоса поглядывая на заоблачные цены театрального буфета, решил не мелочиться. Культура стоит денег! Тем более, в день рождения его любимой Лошади.
Он жене и стоимость билетов не сообщил, зачем зря нервировать.
Лошадь обрадовалась, а этого достаточно.
А она, виновница торжества, действительно чувствовала себя на седьмом небе. Приодевшись в своё единственное вечернее платье, она даже накинула сверху прозрачный шарфик, не видевший света лет двадцать.
Сидеть они будут в партере! Негоже в такой день унижать семью галёркой, не студенты же они.
- Милая, ты довольна?
- О, ты вдохнул в меня жизнь! Такого дня рождения я и не ожидала!
Конь счастливо улыбнулся, но решил себе пирожное не покупать. Пусть дети едят, ему и чаю достаточно.
Спустились в зал. Нил отстал от семьи, делая вид, что пришел один. Но успел сесть на место, когда погас свет во всём зале.
Началось!
На сцене замигали огни, ударяя светом прямо в глаза, сидящих в партере. Оглушительный звук заставил любителей зрелищ вздрогнуть, а некоторых даже вскрикнуть.
Появился главный герой! Столичная штучка был почти обнажен, кровавые потеки на лице и по всему телу служили ему чем-то вроде одежды. Его небольшая бородка имела зелёный оттенок, а на голове не имелось ни одного волоска!
- Время – движущийся образ неподвижной вечности! – заорал актёр и полез на канат, свисающий с потолка.
Конь почувствовал дикое желание прикрыть детям глаза. Особенно, когда на сцену забежали девушки, которых трудно было назвать одетыми, они просто были разрисованы под животных.
Конь явно услышал, как Нил издал звук: - О! Нифига себе!
Девушки раскачивали канат, а Столичная Штучка продолжал орать с высоты своего полёта. Классики, скорее всего, сейчас дружно переворачивались в гробах.
Повернувшись к Музе, Конь в Пальто приподнял брови от удивления. При всём бедламе происходящего, Муза мирно спала.
- Если Муза спит, искусства здесь и не бывало! – вырвалось у профессора.
На жену он даже боялся посмотреть.
В конце концов, герой упал на сцену, но девушки его поймали.
Что режиссер хотел всем этим сказать – профессор не понял. Это о жизни и смерти? Так чего так орать? Нет, Конь убедился, кто катастрофически отстал от современников, вышел в тираж. Под ложечкой засосало. Зачем он написал свой роман? Для кого?
Зал рукоплескал! Лошадь тоже немного похлопала, а Конь сделал вид, что уронил бинокль.
Но действие уже уходило всё глубже в подсознание, пропустив сознание напрочь. Вся шайка-лейка приезжих артистов бегала по сцене, нося на руках главного героя, а тот истошно вопил:
- Никогда не теряй терпения! Это последний ключ, открывающий двери!!!!
Первое отделение закончилось, антракт.
Зрители как-то слишком быстро покинули зал. На своих местах остались сидеть только семья Коня в Пальто. Проснулась и Муза:
- Уже конец? – с надеждой спросила девочка.
- Антракт, - весело ответил ей брат, - в буфет пойдём?
Коня знобило, он никак не мог решиться посмотреть в глаза жены.
- Не в бороде честь, она и у козла есть, - вырвалось у него непроизвольно.
- Простите меня, я, видимо, вас покину, голова разболелась, - смалодушничал профессор.
- Знаешь, милый, и у меня мигрень разыгралась. Пошли домой, - попросила Лошадь.
- Пусть мир без меня катиться в тар-тарары, я это смотреть не хочу! – честно призналась Соня, - Всё это выеденного яйца не стоит.
Конь в Пальто неуверенно забормотал, что юмор висельника ему тоже непонятен. К выходу пошли все, кроме Нила. Подросток упёрся и настаивал, что Столичная Штучка обещал сюрприз во втором действии. И пока Нил его не посмотрит – не уйдёт.
Остались все. И дождались.
Сначала в зал напустили дым, да так много, что Муза закашлялась. Конь в Пальто уже начал подумывать о террористах, но дым рассеялся, и обалдевшие зрители увидели актёров в зале, с полными вёдрами в руках. Зачёрпывая в ладошку воду, творцы муз брызгали ей на зрителей, сопровождая всё это фразами из классической литературы.
- Сеять разумное, доброе, вечное?! – выкрикнул профессор, вскакивая с места.
Остальные подопытные новых форм возмущались попроще.
- Хватить нести чепуху!
- У вас не все дома!
- Прекратите безобразия!!!
Только одна немолодая дама вскочила с места и подбежала к Столичной Штучке. Она бросилась на кумира, целуя его разрисованное тело. Но герой безобразия двигался ближе к первым рядам. Ещё немного, и вся семья Коня в Пальто будет облита, под аккомпанемент мудростей умерших литераторов. Прямо, крещение искусством!
Не заставив себя долго ждать, Конь поднялся, выбрался в проход и смело шагнул навстречу судьбе. Собственно, он выхватил ведро с водой из рук Столичной Штучки и надел это ведро на его лысую голову. Гром аплодисментов профессор сорвал мгновенно!
Что будет дальше, отец семейства даже не подумал. А произошло самое неожиданное. Все актёры побросали свои вёдра, подхватили Коня на руки и вынесли на сцену.
Оказывается, это и был обещанный сюрприз! Тот, кто осмелится дать отпор, тот и становится героем спектакля. Театр абсурда!
Но Конь в Пальто не собирался участвовать в ярмарке тщеславия, он растолкал актёров и выбежал из зала…
Семья догнала героя в гардеробе. На улице хлынул проливной дождь, но и это никого из них не остановило. Конь, словно язык проглотил, молчал до самого дома. Молчал он и пока растапливал камин, и пока Лошадь подогревала праздничный ужин.
Дети не трогали отца. Лошадь тихонько напевала, поглядывая краем глаза на супруга.
Кушать тоже начали молча, пока Муза не выдержала и звонко рассмеялась. Все подхватили, Нил даже чуть не подавился кусочком помидора. Конь откровенно ржал:
- Чёрта с два, это новые формы! Это дурь полная!
- Зато мы теперь знаем, кто из нас герой! - с гордость сказал Нил, глядя на профессора, - Пап, ну ты отмочил!
Снова засмеялись. Потрескивание дров в камине, детский смех и ласковый взгляд жены - Конь в Пальто понял, как же ему повезло с семьёй.
Что модно, то модно, но, всё-таки, стыдно
И даже порой как-то очень обидно,
Ведь шиш, а не масло – Столичная штучка,
Не слава ей надобна, а нахлобучка
Искусство искусством, но есть же и мера,
Отнюдь не синонимы глупость и смелость
Народ не полюбит, всё то, что убого,
И так уж в долгу перед стареньким Богом
А новые формы искать обыскаться,
И лучше уж быть, чем искусством казаться