Эдик был крепкий мужик. То есть кровь с молоком, пиво с воблой, всё такое… Подковы гнул, пальцы, всякое гнул, и было ему хорошо. Эдик любил, чтобы ему было хорошо. Можно сказать, жил ради этого, чтоб хорошо ему. Но вот случилась с Эдиком напасть, стала чесаться голова. Да не просто чесаться иногда, а почти всё время. Поначалу Эдик думал, может, вши? Керосином мазал. Не помогло. Пошёл уже к врачу тогда.
Доктор въедливый такой, глаза хитрые, сфотографировал голову рентгеном, похмыкал и стал лепить к темечку провода. И включил в сеть. Эдик испугался, но виду не показал. А доктор захмыкал и сказал, что Эдик здоров.
- А что чешется?
- А это ум у вас, голубчик.
- Ум? Какой ум?
- Ну, ум просто у вас, и всё.
И доктор, довольный шуткой, засмеялся.
Вечером Эдик обсуждал новость с Витьком.
- Прикинь, а тут он такой и говорит, ум, типа у тебя здоровенный! Я аж охренел, ведь он, ум-то мой такой здоровый, что аж наружу, б-ть, прёт!
- Ё.., ты это, что, выходит это? – путался в словах Витёк.
- Ну да! – балдел от счастья Эдик.
С этого всё и пошло. Обнаружив у себя этот самый ум, Эдик не успокоился и решил, что надо ум свой поднакачать. Ученье давалось ему легко, как обезьяне. Научился всяким штукам. Оказалось, на любую жизненную суету есть наука. И как деньги считать, и как командовать и даже как препираться по-хитрому. Со всего можно выгоду поиметь.
Нравился Эдику его ум. Любовался он на него, забавлялся по-всякому, но хотелось и похвалиться. И пошёл он к Василию Прокофьевичу, соседу-профессору. Василий Прокофьевич Эдика хорошо принял. Но потом Эдик вытащил свой ум и хвалился. Василий Прокофьевич оскорбился, за кого его принимают и тоже достал свой. И стали они умами меряться.
У меня больше! – орёт Эдик.
Ты козёл, какой у тебя ум! – не сдаётся профессор – Мой намного больше!
Ну, может, не вполне такие слова они кричали, но сути не меняет. У них же, у каждого, ум здоровенный, как дубовое полено, тьфу, то есть, ум впечатляющих размеров, вот что.
Короче, чуть не подрались они. Как дошло уже до родословной и национального происхождения, пришлось разнимать. Ведь когда большие умы машутся и до смуты недалеко. Или войны даже.
Ушёл Эдик к себе. И вроде хорошо ему, но и плохо тоже. Ум покоя не даёт. Не дремлет. Пришлось Эдику ум удовлетворять - трактаты всякие писать, теоремы придумывать. И как сделать ракету, что долетит до Большой Медведицы, чтоб гордиться на полную катушку, и как атомы раскурочить, чтоб они за нас работали, а нам, чтоб развлекаться только, да ум свой пестовать.
В общем, грубо говоря, уманизмом занимался Эдик. Познал, что такое интеллектуальное удовлетворение. И даже вступил в Общество Уманистов. Членов Общества часто приглашали на телевидение и всякие семинары.
Жизнь стала интересной.
К тому же, Эдик повадился свой ум бабам показывать. Слегонца так начнёт, то-сё, а потом как вытащит свой ум, – Нна!
А баба – ах! Какой вы умный! Я ваша.
С умными бабами Эдик не всегда связывался, потому как, если у бабы ум, то она не баба, а гермафродит. Хотя, некоторые, особенно умные, привлекали его своей оригинальностью. Тем более, что с ними было очень занятно. Покажешь ей, что забалдел от еёного хода мыслей, а потом – опа! Как выложишь перед ней свой ум в полный рост!
И она – Ой, я вся ваша!
И тут её интересно в таком состоянии внезапно бросить. Или даже дать ей в морду.
Не, не кулаком, естественно, а виртуозно эдак, интеллектуально. И уже издалека умом дразниться. Знай наших!
Да, приятная жизнь у умных-то.
Всё старше Эдик становился, всё маститей выглядел. К старости частенько засыпал прямо на мешках с лавровым листом. У него много было.
Наконец, настал один печальный день, когда ум Эдика покинул. Так случается.
Но Эдик исчезновения своего ума не заметил и продолжал жить по-прежнему, опираясь на приобретённые привычки, отработанные приёмчики и прочие уловки.
Да и никто ничего не заметил.