http://www.proza.ru/2012/06/24/1127
Вторую военно-морскую практику мы проходили на главной базе Балтийского лота в городе Балтийске, бывшем Пиллау. Если в Кронштадте мы распевали в строю, соревнуясь повзводно, то теперь, сведённые в единую роту, мы пели и оттачивали только избранные песни. Разучивали и новые.
После первой военно-морской практики я был принят в институтскую агитбригаду, в ней были несколько ребят со старших курсов. От них я узнал "истинно-флотскую" песню:
За плечом якоря
золотые горят,
ветер ленты весёлые рвёт.
Штормовые моря
о тебе говорят
и волна голубая поёт.
Рота охотно подхватывала
Штормовые моря о тебе говорят...
Вскоре мы запевать стали на два голоса:
Ты орудий удар
направляешь туда,
где за ночью скрывается враг.
После залпа всегда
вверх взлетает вода
и улыбка горит на устах.
Разбросав на бегу
море катит волну,
а волне высока-высока
и идут корабли
через Финский залив
на огонь своего маяка.
А в Кронштадте тебя,
нетерпеньем горя,
синеглазая девушка ждёт.
Штормовые моря
о тебе говорят
и волне голубая поёт...
В Балтийске мы обретались в средневековой крепости, окружённой по периметру крепостными стенами, валом и рвами. Командовал её гарнизоном вальяжный и солидный средних лет мужчина с большой окладистой бородой. Это был флотский полковник Кочкин, большой любитель строевых песен. Каждый вечер тринадцать или четырнадцать матросских и солдатских рот, квартировавших в крепости, совершали «строем с песней» прогулку по периметру огромного плаца.
В центре его на трибуне полковник, как правило, располагался вместе с несколькими офицерами. Среди них выделялся двухметрового роста капитан-лейтенант, которого за-глаза звали "полтора ивана"; иногда можно было видеть стройную женщину-врача в морской форме с погонами старшего лейтенанта. Белый берет был ей к лицу. Однажды она проверяла санитарное состояние наших кубриков. Мы толпой следовали за ней, пытались заговорить. В немногих услышанных нами её словах почудился украинский говор. Захотелось привлечь внимание красивой женщины, и свой репертуар строевых песен мы решили дополнить ещё двумя. Одной из них была «Бондарiвна», якобы, популярная в 1918 год у «сiчевых стрельцов» Украинской Народной республики:
У мiстечку Богуславки
Конывського пана –
там гуляла Бондарiвна,
як пышная пава.
Две последние строки повторялись дважды, мы намеренно взлаивали:
Прiйшов до нэй пан Конывськiй
та й шапочку i зняв,
обняв вiн Бондарiвну
та й поцiлував.
Вав!
Ой не годен пан Конывськiй
менi цiлуваты –
тiлькы годен пан Конывськiй
менi розуваты!
Вав!
Ой, як тiлькi Бондарiвна
тэ слово казала,
ой, выстрелiв пан Конывськiй –
Бондарiвна впала!...
Вав!
Красивая женщина улыбнулась, но полковник, уловив «лающую» особенность песни, запретил её. Однако, прикоснуться к другой песне не решился - она была в своё время сотворена пиитом Демьяном Бедным. Давным-давно я запомнил её - с самого, что ни на есть, раннего детства - в числе других маминых песен:
Как родная меня мать провожала,
тут и вся моя родня набежала.
А куда ты, паренёк, а куда ты!
Не ходил бы ты, Ванёк во солдаты.
В Красной армии штыки, чай, найдутся –
без тебя большевики обойдутся…
Для нас было главным то, что - "большевики обойдутся "без тебя", А коммунисты, с которыми мы старались дела не иметь, это - те же большевики, и выходило так, что мы поём, вроде бы, «за». На самом же деле это была «фига в кармане», невинная улыбка!
На фоне остальных рот нашу, как говорил полковник Кочкин, «роту стюдэнтов» выгодно отличала наша «Бескозырка». Мы пели её своим взводом ещё в Кронштадте. Теперь же разучили на два голоса с подголосками и исполняли, разделяя куплеты паузами по восемь тактов.
В наших кубриках с честью, в почёте
две заветные вещи лежат.
Это – спутники жизни на флоте,
бескозырка и чёрный бушлат.
Если надо в атаку, ребята,
если сердце горит, как в огне,
к моему дорогому бушлату
бескозырку подайте вы мне!
Бескозырка! Ты – подруга моя боевая,
и в решительный час, и в решительный день
я тебя, лишь тебя надеваю,
как носили герои, чуть-чуть набекрень!
В штормовую октябрьскую пору,
застегнув поплотнее бушлат,
в бескозырках сходил с «Авроры»
моряки в буревой Петроград.
До бровей бескозырку надвинув,
бить без промаха белых вояк
Маркин шёл и Сладков, и Мартынов,
и матрос-партизан Железняк.
Бескозырка…
Нам в атаки ходить с вами вместе!
Знает вас фронтовой Ленинград.
Вы- священные спутники мести,
бескозырка да верный бушлат.
Ведь недаром, завидя бушлаты
и на ленточках надпись «балтфлот»,
удирает повсюду проклятый
озверелый фашистский урод.
Бескозырка…
Если ж в море на финском граните
за отчизну погибну в борьбе,
бескозырку мою сохраните
и оставьте на память себе.
Только этого нет на примете:
в бескозырке и смерть не берёт!
И победно на ленточке светит
несравненное слово «балтфлот»!
Бескозырка! Ты подруга моя боевая…
Однажды по окончании вечерней прогулки полковник решил нас поблагодарить за исполнение песен, в частности "Бескозырки". Мы, почуяв его намерение, успели договориться и в ответ на его "роту стюдэнтов благодарю за песню"вместо положенного «служим Советскому Союзу» дружно и браво ответили «рады стараться, ваше благородие!». Полковник безнадёжно махнул рукой. Красивая старший лейтенант улыбалась…
http://www.proza.ru/2011/09/12/1198