Я, как-то, будучи никудышным писателем, решил все же, несмотря на всю свою не грамотность, написать роман. Он писался очень легко. Без сильного переутомления, без головных болей, и даже без надоедливости самого сюжета. Сюжет был трудным, и едва мог уместиться полностью в голове читателя. Самое хорошее в этом деле для меня - было описание главного героя. Он был таким, каким я всегда мечтал быть, к какому образу человека я всегда стремился. Опасность, что поджидала на каждом его шаге, его все же пугала, но не останавливала. Он не скрывал своих чувств, и не боялся быть тем, кем он есть. Он никому не льстил, он никому не верил, он ни к кому не привязывался. Он был красивым, и был в меру грустным.
Не заметив сам за собою, я стал жить подобало ему. Жизнь обретала краски, она окрашивалась, словно осенний лист, из хмуро зеленого - в ядовитый, в алый.
Как тут, одной ночью, когда я мирно похрапывал на своей мягкой пастели, ко мне ворвался ветер. Он разбросал осколки стекла на мой ковер. Он жужжал мне прямо над ухом, и я вспрыгнул, весь в мурашках и в поте. Ветер не прекращался, окно я закрыть не мог, единственное что оставалось делать - закрыть двери, и уйти в другую комнату. Но как же я это проверну, когда я сам должен быть как мой герой? Мой герой! Что бы сделал мой герой?!
Я стал размахивать одеялом вслед за ветром, и волна искр фиолетового оттенка сочилась из под него. Волшебство, в которое я впредь не верил, показалось мне, во всем своем ужасе. Ужас был в этом магии.
В этой моей борьбе, с самим собой, был и ужас, и волшебство.
Ветер угомонился, окно снова закрылось, на полу не осталось и малейшего осколочка.
Я лег, утихомиривая свое сердцебиение, на подушку. Голова лежала на ухе, плечи были расслаблены.
Позади меня, был мой герой. Он меня обнимал. Он обнимал меня так крепко, что едва давал мне шанс дышать.
Но я мог дышать, я, кажется, мог больше чем просто дышать.
В ту ночь, или в тот вечер - время потеряло всякий смысл. Тогда, я понял, я влюбился в моего героя.
Я создал его на бумажном листе, но он вырвался из тех созданных мною рамок.
- Если он решил жить в моем сердце, то пускай никогда его не покидает - подумал я.