Северные сияния добавляли сложности при управлении полетами. Они создавали помехи. Нарушалась радиолокационная видимость, резко ухудшалась радиосвязь.
В мои обязанности входила передача управления экипажами на подчиненные полку пункты наведения. Передача предусматривала увеличение рубежа перехвата цели от обороняемого объекта.
Большой сложностью в условиях Севера было контролировать, готовить и менять штурманов на этих ПН. Кроме того я должен был сам лично периодически проверять их рабочие места, снабжать их всем необходимым для работы.
Посещал я ПНы на вертолете Ми-4 или самолете Ан-2. Один раз на вертолете мы произвели посадку в тундре. Подошли рассматривать нашу машину ненцы и бригадир охотнического совхоза. Это был крепкий русский мужчина высокого роста. Он попросил меня доставить хлеб на одну из точек. Я знал, что на Севере свои законы взаимовыручки, поэтому согласился.
Бригадир дал команду ненцам, и скоро к вертолету прибыла собачья упряжка. На нартах лежали мешки с хлебом. Пока шла погрузка, я спросил бригадира, как живут ненцы, какова их продолжительность жизни. Он мне поведал, что есть среди них долгожители, так как они в основном едят сырое мясо и рыбу, болеют мало.
Хлеб мой экипаж доставил на точку, о чем передали по радио.
Контролировать часто пункты наведения не было возможности, и отдельные штурманы по причине низкой сознательности и отсутствия чувства долга пользовались этим. Бывало, к нам на Север присылали таких военнослужащих, приукрасив им характеристики.
С меня спрос со стороны вышестоящего начальства насчет передачи был жестким. Я значение передач управления на ПНы понимал не хуже их, но часто, руководствуясь мерами безопасности, не передавал. Но если там находился опытный и дисциплинированный штурман, передачу производили максимальную.
Полк имел отличную по тем временам учебную базу. Она размещалась в трех помещениях. Аэродром был сравнительно далеко от штаба и КП. Это усложняло проверку объектов полка. КП к тому же был не достроен, и мне выпала нелегкая доля достраивать его.
Трудности, конечно же, диктовались условиями Севера. В июне еще снег и холод, а в конце августа — начале сентября уже снег и холод. А при современных условиях ведения боя авиацией ПВО страны командный пункт играл первостепенную роль. От его оборудования, оснащенности, защищенности, живучести зависел успех боя.
Разобщенность объектов полка и нахождение там личного состава очень сказывались при внезапных изменениях погоды. Требовалось в короткий срок собрать всех людей в казармы, квартиры, а оставшихся по долгу службы на объектах кормить, то есть разрешать им вскрывать ящики с питанием НЗ или везти горячую пищу на вездеходах. Вездеходы отправляли с опытными провожатыми. Окончание погодного варианта синоптики точно определить не могли.
Однажды приехала в полк женщина инженер из проектного института города Ленинграда. Когда мы ехали на КП, стояла чудесная погода, и гостья удивилась, что это, мол, за Крайний Север. Но погода в Амдерме очень переменчива. Так было и на сей раз. Пока инженер знакомилась с объектом, начались погодные условия первого варианта.
На ГТС (вездеход) необходимо было доставить даму в штаб, затем в гостиницу. Когда мы ехали, мне из-за нулевой видимости несколько раз приходилось выскакивать из кабины и ногами прощупывать дорогу. Путь от КП до штаба я уже изучил хорошо, поэтому добрались мы в городок без блудежки.
Когда инженер вышла из ГТС, ее трясло — не то от холода, не то от испуга. Она выразила удивление, как нам удалось доехать до штаба. Женщина ожидала худшего исхода. Потом, уже в штабе, когда она пришла в себя, сказала, что объяснит своим коллегам, что такое Крайний Север.
Погода заставляла себя уважать, поэтому в удаленном гарнизоне все было подчинено этому фактору. Кто пренебрегал погодными условиями, это касалось в первую очередь охотников и рыбаков, несли наказание. А порой были и трагичные случаи. Поэтому дежурный синоптик был главной фигурой в гарнизоне.
Как-то раз личный состав ТЭЧ вышел на лыжную прогулку. Они вышли в одних мундирах вдоль берега моря с каким-то ретивым молодым офицером. Только они отъехали от городка, как началась пурга с завываниями. Исход был бы плачевный, не вмешайся мы, командиры.
Я на крытом тягаче выехал им наперерез, ловил их по одному и сажал в кузов. Расстегнутые, лица и мундиры в снегу…Мы наказали начальника за такую «организованную» прогулку. С тех пор я эти мероприятия взял под личный контроль.
В связи с этим уместно привести случай проведения лыжной прогулки в другой части. Мне довелось как-то быть и.о. начальника гарнизона. В квартире поздно вечером раздался телефонный звонок. Докладывал командир роты, проводивший лыжную прогулку. Он доложил, что один лыжник не вернулся. Поиски его не увенчались успехом, так как резко испортилась погода — началась пурга.
Я, чувствуя ответственность, приказал тем частям, какие имели ГТС, выехать на поиски. Но поиски не дали результатов. Началась ночь, погода ухудшилась, поэтому поиски продолжили с рассветом.
Вскоре мне доложили, что солдат найден, он жив и невредим. Им оказался опытный солдат-сибиряк. Когда его застала пурга, он никого не видел и не слышал, он не стал рыскать беспорядочными курсами в поисках дороги — знал, что это бесполезно. Он нашел углубление в местности и начал ждать.
Снег заносил солдата, но тот сделал в сугробе два противоположных выхода и следил за тем, чтобы их не занесло, то есть он постоянно был в движении и в работе. Так он провел оставшуюся часть дня и ночь. К счастью молодого человека, пурга на второй день закончилась. Он услышал крики людей и вышел из своей «берлоги», сделал несколько шагов и, увидев своих спасителей, потерял сознание — силы его иссякли.
Так благодаря смекалке и выдержке, солдат вышел победителем в этой сложной обстановке.