Осенняя радость

Осенняя радость. А возможна ли она вообще, может ли в принципе во время тотального и глобального увядания и опадания возникнуть ощущение улыбчивого горизонта с лиловым фоном веселья; а если и подобное допустимо в реальной, объективной природе, то в чём именно возможно выражение бодрого подъема? По-моему, два идеальных просвета сей поры – это утро, с белым небом и легким, дымчатым туманом, а также вечер и ночь, поскольку темный фон предоставляет себя в безграничную эксплуатацию человеческой фантазии в качестве холста, на котором каждый имеет полное право изобразить то, что его утешит, согреет и самое главное – успокоит в лихие часы штормов декаденствующих и агрессивно-депрессивных ветров. Но даже если воображение не позволяет отправляться в спасительные полеты, которые всё же ,как ни крути, являются мини-уходом от реальности, в тёмную пору можно просто включить свет, благо в наши дни хватает веселых экранных огоньков, помогающих хоть чуть-чуть забыть про долгий уход тепла. Однако, самый романтичный образ осень приобретает не в ночных кострах, даже не в горящих от солнечных лучей золотых листьях, которые набирают в охапки влюблённые пары и легким взмахом румяной руки выбрасывают в бездонную воскресную высь, право в такие моменты парковой ветоши совсем не позавидуешь, ведь это должно быть достаточно неприятно, когда тебя по несколько раз на дню роняют, да ещё и с весёлыми возгласами. Одним словом, настоящие улыбки начинаются утром и обязательно в белых тонах, обязательно под гул проснувшихся магистралей, сообщающих о том, что вокруг сплошное движение, а значит жизнь идет в свой вечный «вперёд». Стоит заметить, что подобное настроение, по сути, имеет двойственную природу: ведь с одной стороны – это действительно самая натуральная бодрость и возвышенность, которая характерна для чувствительного сердца и тонкой натуры, способной ловить дыхание окружающего мира; однако, если проанализировать подобное состояние с иного ракурса, то мы получим прямую зависимость духовного, глубокого, интимного и трепетного от целой череды внешних факторов: во-первых, необходимо лишь определённое состояние погоды, которое, в свою очередь, возникает и переходит в непреодолимое «вчера» согласно своим, собственным законам; во-вторых, такие ощущения можно испытывать  только в соответствующих условиях быта, например, сей воскресший воздух нового дня невозможен на лужайках и бескрайних полях, поскольку на девственном ристалище чистой природы не шумят потоки лимитов и трафиков цифровых клумб железо-бетонных гор инноваций и вмещающихся в ладонь технологий, в которых самое главное – это, всё-таки, присутствие и развитие тех, кто эти самые рассадники матричной жизни генерирует и трансформирует в новые образы и формы; проще говоря, как не бейся, а робот боли угрызения и пограничные отметки собственного осознания не разрешит, не успокоит, а самое важное – не утешит.  Также, одним из ключевых факторов возникновения нечаянной радости в данном случае является присутствие близкого и дорогого человека, здесь, само собой, полная свобода выбора, кому кто сойдет в качестве со-созерцателя прекрасной солнечно-белёсой глади высших сфер нерукотворного вселенского пространства. После всего вышеупомянутого стоит описать подобную идиллию: итак начинается все с белого неба, на заднем плане коего еле-еле проступают бледно-золотые отблески солнечных лучей в виде пятен с оттенком легкой желтизны, ну, а в зенитной точке земной атмосферы сквозь едкую пелену размыто виднеется нерезкий, из-за воздушно-облачного дыма, круг главного светила планеты. Чуть ниже располагаются поржавевшие крыши домов, помнящих несколько поколений, которые выпало на кон защищать и оберегать, даря мнимую, зрительно-иллюзорную защищенность. На дальнем фоне многолетних приютов для всех и для каждого пытаются укутаться в простыню растянувшихся облаков башни коммерции, цифр и бесконечных расчетов, взлетающих в потолок космического пейзажа бумагами радости и горя, невероятного триумфа и немыслимого фиаско, головокружительного подъема и несовместимого с возможными силами падения. Между рабочими, офисными зданиями и домашними хижинами огнями, которые поочередно гаснут в связи с наступлением светлого времени суток, дышат многочисленные торговые ряды с улыбающимися рекламными манекенами, развлекательные мачты индустрии отдыха и наслаждения. А на самом дне магистрального полотна муравейником кишат длинные ленты транспорта, доставляющего откуда надо куда надо. Радость в наблюдении за бурлением постиндустриального котла возникает по нескольким причинам: во-первых, ощущается разнообразность мира, прелесть коей в её же  собственной доступности, возможности личных прикасаний к огромной карусели веселья; во-вторых, субъект, созерцающий подобное великолепие ощущает личную сопричастность к многоликому экрану реализаций и осуществлений; ну, а третьим пунктом является наличие объемного шума и всепоглощающего электричества, поскольку именно чувство наполненности и насыщенности окружающей среды порождает в человеке ощущение безопасности и спокойствия, рожденного в результате появления кутающей защищенности; подобное состояние можно сравнить с успокоением, которое возникает внутри  боящегося ночной темноты, когда тот слышит за окном музыку, раздающуюся с телефонов поздней, загулявшей компании. Само собой разумеется, что в этом преподнесённом состоянии духа имеет место быть достаточно большее количество наносных элементов, искусственных, вакуумных факторов влияния, что, по сути, не очень хорошо, поскольку в данной ситуации духовное состояние прямо пропорционально материи; подобную грандиозность и величие внутреннего состояния достаточно легко и просто упрекнуть в синтетике, ненатуральности, отсутствии истинных стимуляторов умиротворённости и благоденствия. Однако не стоит забывать, что сей способ улучшения психологического состояния не предполагает ни седативных транквилизаторов, ни иных методик, которые влекут за собой забытьё и аморфность. Шумящее утро в пастельных тонах элементарным путем воздействия на естественные процессы человеческого восприятия  свежим ручьем магистралей возносит дух до облаков благостных улыбок. Чувствуя дыхание города, только-что проснувшимся взглядом, каждый ощущает скорость и быстроту мира, сверхзвуковые волны времени и самое главное – что в этом осознании законов протекания земных порядков нет невыносимой тоски по тому, чего уже больше никогда не вернешь, нет старческого нытья насчет ушедших навсегда былых временах невероятного счастья. В секунды свежего, не замученного суетой дел, взора на бурлящие венозные сосуды городской машины ярче всего проступает ощущение некого продолжения, чувство «живого» сегодняшнего дня, который идет своим чередом даже под еле-еле пробивающимся сквозь размытую хмарь солнцем, душу наполняет радость существования здесь и сейчас, ведь перемены – это естественный удел минут и часов, грядущее наступает с новыми премьерами, неожиданностями, сюрпризами и приятными удивлениями. Одним словом, всё есть, идет вперед, продолжается и самое главное – будет, просто небо на время сменило свой облик, а деревья решили отдохнуть, скинув с себя тяжелую листву, всего на всего спокойно поспать без назойливого шелеста и бесконечного шуршания. Вот именно в подобные моменты бытия наступает та самая осенняя радость – сильная радость, поскольку возникает на фоне умерщвления сущего мира окружающей природы, ведь пламя горящее на льду во много раз могущественней нежели озерные костры, пропахшие шашлыками и спиртом, потому что именно морозные глыбы формируют стойкий и крепкий характер, стальное нутро, способное вынести напор раскалённых лавин. Пасмурное утро с тающими оттенками небесной желтизны гораздо веселей залитого солнцем парка, ведь именно в размытой выси начинается надежда, вера в наступление чего-то нового, легкое волнение с привкусом радения перед шествующим будущим, понимание того, что за далью туманных, облачных клубов всегда порхает теплый, не обжигающий огонь настоящей платформы мироздания. А если даже подобное состояние окружающей действительности не радует глаз, заплывший слезами несметных дождей и срывающих последнюю одежду ветров, то не будет лишним вспомнить о том, что эти холодные порывы повторяются каждый год, несколько столетий подряд, но тем не менее «МЫ – ЖИВЫ».