Волобуевка — село в Яковлевском районе Белгородской области (Википедия)
1.
Родная деревня моего отца, судя по рассказам, была для своего времени необычной. Во-первых, в ней никогда не было церкви. Именно поэтому она и была деревней, а не селом. Причиной же этого, похоже, было протестанство его жителей. Об этом я могу судить по тому, что отец как-то обмолвился, что его дед был баптистом. И во-вторых, она была на порядок богаче всех окружающих сёл. Вполне возможно, что именно потому, что в деревне жили баптисты, она и была зажиточной. В деревне была своя мельница, свой кирпичный завод.
Уже в советское время именно в Волобуевке появились первые трактора, на одном из которых работал мой дед Митрофан Яковлевич Волобуев. Перед войной в деревне были и электричество, и радио, и кино. Работали мельница, кирпичный завод. Одним словом, это была передовая по тем временам деревня.
Был в деревне и свой селькор. Понятно, что это был мой дед. Он ездил на семинары в Курск, печатался в «Курской правде». Как рассказывал отец, с одного из таких семинаров он привёз связку книг. Это были романы Жюля Верна. С тех пор у отца на всю жизнь осталась любовь к книгам.
Что касается религиозных предпочтений, то вышло так, что жена деда, бабушка Наталья Макарьевна Бородина, родом из села Непхаево, была православной верующей и берегла свои иконы. Но однажды дед, как рассказывал отец, пришёл домой, снял все иконы и разбил о порог дома. Это и неудивительно, имея в виду, что он вырос в семье баптистов и иконы, естественно, для него были чем-то, не имеющим большого значения. Как селькор он должен был бороться с пережитками, что он и сделал. Вот только с войны потом не вернулся.
И все же бабушка и после этого не изменила к нему отношения. Учитывая то, что бабушка с детства прихрамывала и была на семь лет старше своего мужа, ей приходилось своё право на него отстаивать. По рассказам бабушки, дед был ещё тем ловеласом и она не один раз ходила бить стёкла его подружкам. Тем не менее, после того как дед пропал без вести на войне, она никогда и не помышляла о ком-либо другом.
В 1938 году дед со всей семьёй уехал на поселение в Забайкалье, в Читинскую область. Оттуда ушёл на фронт дед. Отец призывался из Иркутска, где окончил художественное училище. Возможно, именно это помогло ему выжить. Он рассказывал, что ему не давали воевать штабисты, всё время поручая ему то боевые листки, то прочую политическую агитацию. И всё-таки именно из-за ранения он окончил войну чуть раньше, на территории Литвы. Значит, повоевать ему всё-таки удалось…
2.
Однако, рассказ мой вовсе не о том, как хорошо жилось в советской деревне. Была у Волобуевки ещё одна особенность — там не было репрессий. Почему это так, я узнал спустя много лет, уже работая в колхозе. Рассказал мне об этом уроженец Волобуевки, живший там вплоть до семидесятых годов, когда деревня стала умирать. Это был колхозный шофёр Леонид Фёдорович Волобуев, по прозвищу Батёнок.
Мы подружились, хотя он был старше меня, и однажды я спросил его о прозвище. Тогда-то он и рассказал мне историю своего второго имени. Его отец, Фёдор Семёнович, до войны был председателем колхоза. И был настолько любим колхозниками, что все называли его не иначе, как Батя. Это его прозвище оставалось с ним до самой его смерти.
Так вот, оказывается, что как председатель колхоза, присутствуя на всех совещаниях, он первым узнавал о готовящихся репрессиях. И вернувшись домой, шёл к этим людям и советовал, как поступить. Например, когда мельника решили раскулачить, поскольку мельница была частной, Батя предложил ему добровольно отдать мельницу в колхоз. Тот так и сделал. Потом мельник продолжал работать на своей мельнице, но уже как колхозник. Раскулачивания не понадобилось. И вот таким образом в Волобуевке не было ни одного раскулачивания. Не было, насколько я знаю и арестов, потому что Батя горой становился за каждого колхозника, и с его авторитетом считались, поскольку колхоз был богатейшим в округе.
И вот после этого я понял, каким образом дед Митрофан с семьёй оказались в Забайкалье. По всей видимости, дед раздражал местное начальство своим селькорством и свободолюбивым характером. Я не знаю это в точности, но предполагаю, что однажды Батя, узнав о недовольстве дедом, понял, что ему грозит арест. И тогда он предложил ему взять ссуду и уехать на переселение по специальной программе, чтобы избежать того же пути, но под конвоем. Так он и сделал. На выделенную ссуду они купили в Забайкалье дом и корову и зажили совсем неплохо.
Брат моего отца, Павел, разыскал свою учительницу в Забайкалье и долго с ней переписывался. Насколько помню, жили они в Дульдургинском районе Читинской области. А место называлось почему-то курорт Дарасун. И жилось им там неплохо, поскольку никогда ни от кого я не слышал ничего плохого о жизни в Забайкалье. Оттуда же они привезли и любовь к чаю, которую им привили буряты. Думаю, что если бы не война, они бы так и остались там. Но после войны они всё-таки вернулись. Но уже не в Волобуевку, потому что её практически не было.
3.
Погубила Волобуевку война. Летом 1943 года здесь шли на первый взгляд бессмысленные бои, которые были, как выяснилось потом, отвлекающими от приготовлений Советской Армии к наступлению на Курской дуге.
По рассказам местных жителей, чуть ли не каждый день наши бойцы ходили в атаки на Волобуевку из соседнего Клеймёнова. А поскольку Волобуевка находилась в низине и с соседних бугров была, как на ладони, как для наших, так и для немцев, то и досталось ей так, что после освобождения возвратившимся жителям негде было жить.
Именно поэтому всем жителям Волобуевки было предложено переехать в Крым, в освободившиеся от высланных немцев и татар дома. Как рассказал Леонид Фёдорович, те волобуевцы, которым достались дома немцев, так и остались в Крыму, а вот татарские сакли им не понравились и вскоре они стали возвращаться в порушенную Волобуевку.
Но Батя в силу возраста и здоровья уже не мог взвалить на себя восстановление колхоза и деревни, хотя до конца жизни оставался одним из самых уважаемых в деревне людей. Не всякому удавалось в то суровое время, рискуя собственной жизнью, спасать своих односельчан от раскулачиваний и расстрелов.
И всё-таки Волобуевка снова возродилась. В 1968 году, когда мы с отцом на велосипедах добрались до неё, это было большое процветающее село. Но в 70-х оно было объявлено неперспективным, передовой колхоз, с правлением в соседней Озеровке, объединили с отстающим гостищевским, перенеся туда и правление, и Волобуевка к 80-м годам уже почти прекратила своё существование. Теперь там живёт одна семья и несколько приезжающих дачников.
Сам Леонид Фёдорович Волобуев, Батёнок, оставил только что построенный дом в Волобуевке, переехал в Гостищево, а позже перебрался в колхозный дом на станции Сажное, откуда до Волобуевки километра три по прямой. А детей Батёнка продолжают называть Батёнковыми. Наверное, именно так и возникали так называемые подворья, распространённые и до сих пор в деревнях.
Сам Леонид Фёдорович, будучи шофёром, поражал меня какой-то врождённой интеллигентностью. Он не матерился, не повышал голоса, никогда не отказывал в помощи. Однажды он попросил у меня 30 копеек на колхозный обед, а на следующий день стал мне их отдавать. Я отнекивался, как мог, но он сказал решающую фразу, которую я запомнил навсегда: «Расчёт дружбу не портит…» Мы с ним давно уже не виделись, надеюсь, он ещё жив-здоров, и мы как-нибудь вспомним былое…
Могила же его отца, Фёдора Семёновича Волобуева, Бати, и до сих пор выделяется на небольшом полузаброшенном кладбище. Ещё в 80-х годах, работая на соседнем поле, я ходил по этому кладбищу и обратил внимание на пирамидку с непропорционально большой звездой. У могилы росли три высоких тополя, что сразу привлекало внимание. Тогда я понимал, что похоронен явно непростой человек, но не знал, кто именно. Теперь же стало ясным, почему эта могила и до сих пор так выделяется на волобуевском кладбище. Будь в каждом селе такой Батя, мы бы наверно и не знали таких слов, как репрессии. Всё зависит, как всегда от конкретных людей, несмотря ни на какие политические системы.
2013