Сон закончился и я почувствовала под собой твёрдость кровати. Ощутила, как тепло под одеялом. Подумала, что уже можно перестать спать и открыть глаза. В комнате еще темно. Значит рано. Я взяла будильник, который сегодня ночью оставила рядом с кроватью. На случай, если снова, как и в последние полгода, сочту, что не хочу прикладывать усилий и отделять своё тяжелое тело от постели, а потом идти в холодной комнате к столу с телефоном и часами, чтобы сориентироваться, какое время суток.
Семь тридцать. Это рано. Вот только когда ложилась, я загадала, что утром проснусь с интересом и в приподнятом настроении пойду сразу умываться и завтракать, продолжу работу над сайтом и своим исследованием. Пожелала чувствовать восторг и возбуждение от того, что совсем скоро дам жизнь своим проектам. Не совсем сработало. Я могу встать и снова забыть про безразличие к тому, что происходит вокруг, про скуку и отсутствие интереса к жизни и ее проявлениям. Вот только и с улыбкой на лице я лишь на время отвлекусь. Потом снова станет скучно…
В комнате еще темно. Чтобы включить свет придется подойти к стене с выключателем. А для этого натянуть уютные чуни с белыми кроликами и надписями «time», потому что пол холодный. В начале октября еще не дали отопление в 33 домах. Один из них – наш.
Слышу, как за дверью моей комнаты бегает по квартире соседка и снова опаздывает на работу. Размышляю, отвернуться ли на бок и вздремнуть еще на полтора часа или всё же собрать всю свою волю воедино и признать, что новый день неизбежно наступил. Снова. Еще один.
Выбираю второе и, сделав глубокий вдох, сажусь, опуская ноги на пол. Смотрю на свои обнаженные бедра и колени. Ощущаю, как мое тепло начинает приспосабливаться к температуре комнаты. Обуваюсь и смотрю на свои холсты, стоящие у стены напротив кровати. Вот они – единственные «дети», которые у меня есть. Пока что только они. От этой мысли пронзающий укол полоснул внутри обжигающе. Кто-то заводит котят. Кто-то, героически задрав нос, считает, что в зачет идут те дети, которых они не воспитывали, оставив матерям – бывшим женам. Могу предположить, что очень больно признавать свою слабость в том, что не получилось сохранить семью. Как знать, возможно, и у меня мог уже быть ребенок, который готовился бы к школе или уже ходил в первый класс. Если бы… Но…
Хочется плакать, но уже нет больше сил. Мне нормально и самой с собой. У меня хватает отделившихся травмированных частей разного возраста, с которыми я внутри себя веду диалоги. Еще у меня есть зеркало, перед которым можно покривляться или поразглядывать свои янтарно-зеленые глаза. Есть песни и вкусные конфеты. Еще исследование по организационной психологии и самое сложное и занимательное – сайт, который я создаю и переделываю, доводя – как и многое в моей жизни – до такого идеала, на который только способна.
В ящике лежат краски, но дописывать картины не интересно.
Подхожу к окну и отдергиваю свои любимые шторы с нежным цветочным рисунком. Розы.
Вижу, как люди куда-то идут через двор. Облетает пожелтевшая листва с деревьев, показывая прохожим хитрые изгибы веток. Вот и осень. Удивительно, что приближаясь именно к этой «унылой поре», моя депрессия начинает развеиваться. Как будто и здесь по бунтарской привычке я делаю всё наперекор: чаще радуюсь, а не впадаю в тоску после лета, которое почему-то считается самым позитивным временем года в Сибири.
Лето было сложным. Таким, что я ни раз забивалась в угол с коробкой салфеток и рыдала белугой оттого, что, словно пробку вышибло, появились так долго спавшие чувства и эмоции. И часть меня, которая привыкла прятаться и терпеть, отделилась от слияния со стенами и вышла из тени. Именно та часть, которая хранила эти переживания. Так больно, словно еще кто-то умер и я тоскую и страдаю. Смертей было слишком много для меня за последние несколько лет. Кажется, будто я ракета и каждый человек, отделяясь от меня, как ступень, освобождает мое тело и разум от оков необходимости признавать его жизнь и присутствие в моей. Но вместе с тем оставляет кровоточащий след и расширяет пространство пустоты в груди, которое мне так тяжело удается затыкать хотя бы на время. Чем? Новыми знакомствами и тем, что принято называть «отношениями» и «близостью». Хотя, по сути, это лишь страх одиночества и поиск объекта, к которому можно прижаться как когда-то в детстве к маме. Это иллюзия, маскирующаяся под маской заботы и внимания, звучащая на самом деле душераздирающим криком о помощи и непереносимом ужасе быть автономным человеком. Быть. Самодостаточным и полным ценностей. Вместо этого парни и девушки ищут того, к кому можно приклеиться, на кого опереться, чтобы спастись хоть не на долго. В этих отношениях можно выносить мозг друг другу, развлекаться, страдать… И верить в то, что это любовь и семья, а не костыль.
Скучно… Реальность жестокая стерва, с которой невозможно договориться. Но можно с ней и вообще не разговаривать, убегая в фантазии и отрешенность. Вот только жить там не получается. Зато там можно «не жить» и «не чувствовать» того, что есть на самом деле. Обманывать свое тело и привыкать думать, что именно это и есть Настоящее.
Вспоминая прошлое, я могу признать себя мастерицей прятаться в фантазии и воображение. Оттягивая необходимость признавать факты и действовать адекватно им. Знать бы как это! Проще сбежать, отстраниться. Прикинуться, что это было вовсе не со мной.
Свою последнюю утрату я переживала долго. Перед новым 2012 годом умерла моя близкая подруга и из моего сердца как будто вероломно выкрали жизненно-важный кусок. Моим, казавшимся естественным, желанием было заменить эту утрату другим человеком. И как только нашла претендента, наиболее подходящего на эту роль, я, как мне почудилось, приготовила для него место в своем сердце со всеми удобствами. Буквально сказав: «Вот для тебя удобный диван в моей душе. Заходи! Можешь даже не разуваться. Теперь я буду тебя любить!» И подразумевая: «А ты изволь это принимать и радоваться. Я хочу, чтоб ты заменил мою подругу. По-моему, ты подходишь. И ты не имеешь права отказаться. Теперь я тебя контролирую и буду тобой распоряжаться. Я знаю, что для тебя хорошо, а что плохо».
И если довести до абсурда: «Ты моя кукла. И мне наплевать, что у тебя есть психика. Зато, когда я буду занята деланием вида, что разговариваю с тобой, и сливать всю свою энергию на то, чтобы тебе помочь улучшить жизнь, таким образом, я буду закрывать брешь в центре моего тела. Ведь если я признаю, что она есть, то мне станет непереносимо больно и страшно. Я почувствую себя неправильной, сломанной. Уродкой. И уж совсем не той безупречной молодой и привлекательной девушкой, в след которой оборачиваются. Не той карьеристкой, которая карабкается на вершину, оставляя конкурентов позади. Не умницей с прекрасной эрудицией. Поэтому, лучше я сломаю тебя. А потом уж и себя заодно. Но до тех пор я буду радоваться тому, что получается осуществлять задуманное».
Я придумала, что мне обязательно нужен кто-то извне. На кого, якобы можно опереться, чтобы крылья за спиной очнулись, и хватило сил приподняться с колен, вырваться из отчаянья и отрешенности.
А похоже на то, что я себя обманула. И вместо того, чтобы наполниться радостью и продолжить движение вперед, я с самых первых шагов приготовилась к тому, что снова будет нестерпимо больно. Еще до первой встречи я приготовилась к расставанию. К тому, что буду жестока и не стану уступать. Что подпущу максимально близко, а потом, по привычному сценарию, создам максимум напряжения, которое не будет иметь смысла переносить и лучшим вариантом окажется расстаться. Я продумала все риски и вышла на сцену, безупречно отыграв свою роль. У меня получилось унизить человека, который в тоже время был столь значим для меня, и которого я обутым пустила в свои интимные границы. Я на его фоне была королевой. И мало кто действительно видел, как я закрываю глаза на то, что необходимо видеть в первую очередь. На то, что он сломлен больше меня. И я «лечусь» об травмированного человека. А потом безмолвно остаюсь плакать в одиночестве. Чтобы никто даже не подозревал. Чтобы продолжали считать, что я в порядке. Я была готова, ведь сюжет привычен. Но легче от этого стало не сразу. Только после неизбежного переживания всех стадий утраты: отрицание, злость, торги, депрессия, принятие.
Возможно, вам кажется, что я начинаю говорить загадками и раз уз решилась рассказывать, то хотелось бы конкретики? Я согласна. Сейчас я спокойна как гладкое озеро и в кристальной воде теперь отчетливо видно, что же на самом деле происходило. Мои глаза, пожалуй, стали еще печальнее, а взгляд – пронзительнее. Каждый получает мудрость и опыт своим способом. Только так и можно повзрослеть: принять и понять то, что было; позволить этому жить, а потом отпустить, оставив лишь теплые, немного грустные воспоминания. Словно белая пушистая постель, в которую так приятно укутаться после долгого дня и уснуть крепким сном. А под матрасом копошатся жучки и паучки, растет мох на черной земле и ползают улитки. Это обратная сторона, живущая по своим законам. И она никогда не станет светлой: жучки не переползут наверх. Можно менять белье, но они останутся. А можно сменить матрас. Вот только тогда придется отказаться и от теплого одеяла и мягкости пуховой подушки, в которой утопает по вечерам голова, оставляя ушедшему дню заботы и хлопоты. Не так-то просто это сделать.
Историей о том, как появился этот мир букашек и улиток, и как день за днем я училась видеть не только воздушные белые простыни и облака, я и хочу поделиться. А для того, чтобы рассказ получился понятным, начну с начала.
(Продолжение следует)