(1746—1832)
Гёте — не просто гениальный поэт и не просто великий философ. Гёте и его «Фауст» есть конкретное и концентрированное выражение сущности современного человечества, его физиономия. Перефразируя высказывание Аполлона Григорьева о Пушкине, можно сказать, что Гёте есть всё ойкумены планеты Земля. Другими словами, мы все живём сегодня в мире Фауста (Шпенглер), описанном и во многом сотворённом поэтом Гёте.
Для россиян творчество немецкого гения быть может более важно, чем для немцев либо иных народов мира. Оно есть абсолютное выражение мирового либерального мышления в противостоянии национальному характеру русского народа. Противостояние это ярко отражено в противостоянии между гётевским Фаустом и русским Фаустом, созданном литературным товарищем великого поэта Фридрихом Клингером. Чтобы разобраться во всех тонкостях психологических и философских хитросплетений, надо внимательно читать и осмысливать сами произведения. Кратко же смысл этого противостояния звучит так.
Согласно гётевскому Фаусту человек может продать душу дьяволу, после чего может обмануть дьявола и вопреки воле дьявола, но используя данную ему дьяволом силу, может творить великое добро. За это великое добро Бог простит отдавшего дьяволу душу и заберет его в рай. Другими словами, верша злодейства, человек по своей воле может обратить эти злодейства в великое добро. Продолжателями этой идеи Гёте были Фёдор Михайлович Достоевский и Фридрих Ницше, действующей квинтэссенцией идей которого стал гитлеровский фашизм и современная либеральная интеллигенция российских столиц. По принципам гётевского Фауста живёт современная западная цивилизация и весь атеистический интеллектуальный мир.
Согласно русскому Фаусту, из каких благородных идей не исходил бы человек, единожды продав душу дьяволу, он неизбежно становится слепым орудием дьявола в его злодействах. И какие бы дела ни творил продавший душу, полагая их добрыми, они всё равно неизбежно обращаются по воле дьявола в ещё худшие злодейства, чем могли бы стать, если бы преднамеренно творились как зло. Продавшему душу дьяволу спасения нет, кроме как во всенародном покаянии в сотворенном зле.
Такой философский постулат и есть главная отличительная черта русского менталитета, основа так называемой «широкой стихийной души русского человека». В дополнение к сказанному отмечу, что противостояние гётевского и русского Фаустов философски определяет неизбежность скорого краха так называемой ельцинско-путинской России — сориентированного сугубо на гётевского Фауста либерального муляжа настоящей России. Вопрос только в одном, сдохнут ли творцы нынешнего российского общества сами по себе или уволокут следом за собою в могилу и настоящую Россию, а вместе с нею и всех нас, грешных. Здесь уж точно пути Господни неисповедимы.
После столь большой преамбулы, обратимся к истории земной жизни непревзойдённого гения мировой поэзии.
Иоганн Вольфганг Гёте родился 28 августа 1749 года в городе Франкфурте-на-Майне в образованной богатой семье.
Его отец, Каспар Гёте, наследовал от своего отца, успешного дамского портного, небольшое состояние и жил на проценты с капитала. Он был человек честолюбивый, заносчивый, выучился на адвоката, но скверный характер помешал Каспару сделать карьеру. Самое большее, чего он добился, — это по сходной цене купил себе чин имперского советника. Все свои огромные амбиции Каспар перенёс на собственных отпрысков. А с ними адвокату не везло: один за другим у него умерли четверо детей, выжили только двое — сын Вольфганг и дочь Корнелия*.
* Девочка была на год младше брата и, к сожалению, страдала психической болезнью.
Госпожа Айа Гёте, урождённая Текстор, дочь франкфуртского старосты, была на тридцать семь лет моложе мужа. Симпатичная, жизнерадостная, весёлая, она оказалась любящей матерью и подругой своим детям.
Каспар Гёте на первое место ставил образование своих отпрысков и не жалел денег на учителей. Дети изучали языки, живопись, точные науки, историю, музыку, фехтование. Сам Каспар научил сына сочинять стихи.
Первая любовь пришла к юному Гёте в четырнадцать лет. В 1763 году мальчик тайком убежал из дома и отправился гулять по Франкфурту. На одной из улиц он случайно забрёл в шляпный магазин, где познакомился с юной мастерицей Гретхен. Вольфганг влюбился. Роман продолжался недолго. О нём узнал отец Гёте и принял жёсткие меры, чтобы прекратить столь опасные отношения. Подросток впал в истерику, буйствовал, грозил самоубийством… К счастью, он быстро успокоился.
В 1765 году Каспар отправил сына в Лейпцигский университет, где юноша поступил на факультет права. Вырвавшись из-под отцовской опеки, Вольфганг сразу же загулял: на последние деньги разоделся франтом, начал брать уроки рисования у художника Эзера.
Юноша энергично писал стихи. Из этих опытов сохранилось всего несколько отрывков, причем они не подражательны, в отличие от подобных сочинений большинства начинающих рифмоплётов. Уже в восемнадцать лет Гёте был великим, ни на кого не похожим Поэтом.
В Лейпциге Вольфганг влюбился в дочь трактирщика Кетхен Шенкопф. Девушка была страшненькая, рослая, круглолицая, но чем-то поразила сердце поэта. В дальнейшем все женщины, которых любил Гёте, теми или иными чертами обязательно напоминали Кетхен.
Однажды ночью молодой человек проснулся от сильнейшего кровотечения горлом. Он едва успел разбудить соседа за стенкой и рухнул без сознания. Врачи так никогда и не смогли установить точный диагноз его болезни, но несколько недель Гёте находился на грани смерти. Университет пришлось оставить и вернуться домой. Биографы утверждают, что именно опасная болезнь в студенческие годы стала причиной стремительного душевного перелома, в результате которого и появился на свет мудрый гений поэт-философ Иоганн Вольфганг Гёте.
К счастью, вскоре молодой человек пошёл на поправку. За время болезни в 1768—1769 годах он увлёкся натурфилософией, мистикой и химией. Увлечение это осталось с поэтом на всю жизнь.
Отец решил продолжить обучение сына на факультете права в Страсбургском университете. В XVIII — первой половине XIX века Страсбург входил в состав Франции, и жили в нём «немецкие подданные французского короля». Французское образование в те времена считалось более престижным, чем немецкое.
Однажды в 1770 году, совершая конную прогулку близ Зезенгема, поэт встретил пятнадцатилетнюю крестьянскую девушку и влюбился в неё. Звали девушку Фредерика Брион. Гёте соблазнил её, а потом сбежал. Обманутая бедняжка так никогда и не вышла замуж, она умерла одинокая и в нищете. К ней не раз сватались, но Фредерика всегда отказывала. На вопрос: почему? — она отвечала: — Разве может смотреть на другого мужчину та, которая хотя бы раз в жизни познала Гёте?!
В краткое время страсти к юной крестьянке восторженный Вольфганг написал в её честь стихотворный цикл «К Фредерике» — всего восемь стихотворений. С них современные литературоведы начинают отсчёт новой немецкой литературе, новому немецкому языку и новой немецкой поэзии. Тогда же Гёте задумал «Фауста», которого он творил всю оставшуюся жизнь — более шестидесяти лет.
В 1771 году адвокат Гёте вернулся во Франкфурт. Там при содействии известного литературного критика Вольфганга Генриха Мерка (1741—1791) он впервые опубликовал своё произведение — пьесу «Гёц фон Берлихинген». Мало того, что произведение это было восторженно встречено молодёжью, пьеса неожиданно поставила Гёте во главе нарождавшегося в немецкой литературе движения, получившего в дальнейшем название «Буря и натиск».
В раздробленной на множество государств Германии особую роль играл город Вецлар. Там находился Высший апелляционный суд Священной Римской империи немецкой нации. Каждый немецкий юрист, чтобы окончательно закрепиться в своей профессии, обязан был пройти вецларскую стажировку. В 1772 году отправился туда и Гёте. Поэт не предполагал, сколь знаменательная для него встреча произойдёт в этом городе. Гёте шапочно познакомился там с членом брауншвейгского посольства юристов по фамилии Иерузалем. Молодой модно одетый человек не привлёк его внимания. Поэту запомнилось только, что Карл Вильгельм Иерузалем был страстно влюблён в сестру своего друга. Гёте более интересовала недавно приехавшая в Вецлар юная бюргерская дочка Лотта Буфф. Вольфганг в очередной раз влюбился. Чувства его остались безответными, и Гёте предпочёл удалиться во Франкфурт.
А вскоре пришло известие о том, что по причине несчастной любви покончил с собой мечтатель Иерузалем. Эта новость странным образом потрясла Гёте. Или поэт вспом-нил свою первую любовь к Гретхен? Или припомнил недавние чувства к Лотте?.. Как бы там ни было, но под впечатлением от самоубийства Иерузалема Гёте в считанные дни написал роман «Страдания молодого Вертера», который вышел в свет в 1774 году и в кратчайший срок принёс писателю всемирную славу. Это сегодня мы знаем Гёте прежде всего как создателя «Фауста» — всю жизнь поэт был известен в первую очередь как автор «Вертера».
Только в Германии одно за другим сразу вышло шестнадцать изданий романа, во Франции — ещё больше, чуть ли не через год после первой публикации «Вертера» в Германии он был издан на китайском языке! В Европе конца XVIII — первой половины XIX века не было образованной дамы, которая не обливалась бы слезами над душевными метаниями юного Вертера — бедняги Иерузалема. А среди молодых дворян появилась мода на самоубийство, что должно было символизировать глубину чувств самоубийцы. Тогда даже стало расхожим выражение: «Ни одна очаровательная женщина не вызвала столько самоубийств, как Вертер».
На Гёте разом обрушились слава и поклонение. Ему было двадцать четыре года, а авторитет его в европейском обществе был гораздо выше, чем у любого старейшего писателя Европы.
Помимо публикации «Страданий молодого Вертера» 1774 год был насыщен для Гёте важнейшими событиями. Он встретил и полюбил Лили Шенеман, дочь франкфуртского банкира. Биографы называют их отношения «единственным светским романом Поэта». Гёте и Лили помолвились.
Во второй половине года Вольфганг рассорился с Шенеман и уехал в Швейцарию. А когда вернулся, его закрутила светская жизнь. События накатывались лавиной, а пиком их стала встреча с девятнадцатилетним герцогом Веймарским Карлом Августом, который уговорил поэта поступить к нему на службу. Гёте согласился и 19 октября уехал в Веймар. Как оказалось, на всю оставшуюся жизнь. Вместе с Гёте в Веймар переместился центр культуры немецкой нации.
Герцог поселил поэта в своём дворце. С первых же дней у них завязалась тесная дружба. Поначалу герцог и поэт ударились в беспробудный кутёж. Современники свидетельствовали: «они швыряют из окон тарелки прямо на улицу; они приказали прорубить прорубь во льду и купались в озере на Новый год; у них общие эфебы, общие любовницы, а бедная герцогиня сидит дома одна-одинёшенька и горько плачет»… Чтобы удержать нового друга в Веймаре, герцог подарил поэту домик и назначил его тайным советником. И Гёте остался.
Вскоре умерла сестра поэта Корнелия. Между братом и сестрой с младенческих лет были тёплые дружеские отношения, но — характерная черта Гёте — он встретил весть о смерти сестры спокойно, даже с безразличием. Родителям Вольфганг писал часто, но письма его были холодными и отчуждёнными. Когда герцогиня-мать Веймарская после смерти Каспара Гёте высказала пожелание, чтобы Айя Гёте переехала жить к сыну, поэт категорически воспротивился этому.
Гёте с честью служил на благо Веймарского герцогства. Через три года после его переезда Карл Август назначил поэта военным министром. Отныне Гёте постоянно разъезжал по стране и лично вникал в самые насущные вопросы армии.
Служба сильно мешала творчеству, но несмотря ни на что в первые годы в Веймаре поэт создал многие лирические стихотворения, пьесу «Ифигения в Тавриде», начал работу над романом «Годы учения Вильгельма Мейстера». Не забывал он и о «Фаусте».
При веймарском дворе молодой человек познакомился с Шарлоттой фон Штейн, супругой веймарского обершталмейстера. Женщина была на семь лет старше Гёте, не блистала красотой, у неё были дети. Поэт влюбился и, как всегда, безумно. Долгое время Шарлотта старалась хранить честь семьи. Впоследствии биографы писали: «Никогда способность Гёте страдать не проявлялась так полно, как в отношениях с этой требовательной подругой». Платоническая любовь поэта затянулась на долгие годы.
Через несколько дней после первой встречи с фон Штейн Гёте ездил в Лейпциг, где буквально потерял голову от певицы Короны Шретер. Этот роман разворачивался с благословения Шарлотты фон Штейн. А изюминкой интриги было то, что в Корону влюбился и герцог Карл Август. Гёте привёз актрису в Веймар. Сложилась трагикомическая ситуация: любовь поэта к фон Штейн — для души, его любовь к Шретер — для тела. В конце концов, по требованию Шарлотты Гёте предпочёл душу и порвал связь с актрисой.
Герцог Веймрский перманентно старался привязать великого писателя к своему двору. В 1782 году Гёте получил дворянство. Это было приятно, но не обрадовало поэта. В годы пребывания в Веймаре Вольфганг почти ничего не опубликовал, он всё время был занят государственными делами. Слава его тускнела, о поэте стали забывать, творческая энергия требовала выхода…
В 1786 году Гёте тайно сбежал в Италию. Герцог вдогонку дал ему отпуск на неопределённое время, но с условием непременного возвращения. Пока поэт любовался шедеврами мастеров итальянского Возрождения, его место не пустовало. В Веймар приехал молодой талант — Фридрих Шиллер.
Домой Гёте вернулся только в 1788 году. В Веймаре он сразу получил должность министра культуры. Под его надзор перешли университет, Академия художеств, театр. Стремясь к великим реформам, поэт выдвинул лозунг: «Превратить Веймарское герцогство во вторую Флоренцию!»
Однажды, примерно через месяц после возвращения из Рима, Гёте прогуливался в парке. К нему подошла девушка и попросила помочь её брату-писателю, которому не на что жить. Просительницу звали Христиана Вульпиус, ей было двадцать три года. Гёте проникся нежностью и любовью к девушке. В том же году поэт создал в её честь «Римские элегии», пожалуй, свои лучшие стихотворения о любви.
Христиана Вульпиус стала служанкой Гёте и перебралась жить в его дом. Она принесла в мир закоренелого холостяка уют и свет. Через полтора года, в 1789 году, у них родился сын Август. Крёстным отцом мальчика стал герцог Карл Август. Шарлотта фон Штейн, узнав о связи поэта с плебейкой, сделалась больна, а затем стала мстить и распускать о Гёте грязные слухи. На этом самая продолжительная любовь в жизни поэта завершилась. Правда, со временем их отношения восстановились и стали чисто дружескими.
В год рождения Августа началась Великая французская буржуазная революция. Гёте воспринял её критически, поскольку был убеждённым сторонником порядка. Все мечты о социальной справедливости он считал беспочвенными.
В 1788 году состоялось личное знакомство Гёте и Шиллера. Затем была переписка, и началась крепчайшая дружба двух гениев немецкой нации. Она продлилась одиннадцать лет и закончилась только с преждевременной кончиной Шиллера.
Веймарская знать не желала признавать Христиану Вульпиус, и Гёте опасался вступать с нею в брак. Женщина не настаивала, но поэт привязывался к ней всё сильнее и сильнее. Весь веймарский двор знал, что своё огромное состояние Гёте завещал единственному сыну Августу, которого обожал до самозабвения, однако по тому же завещанию после смерти поэта весь капитал должен был остаться в пожизненном пользовании Христианы. Об этом шушукались, но вынуждены были принимать как данность.
В 1790 году состоялась первая публикация «Фауста», на этот раз в виде отрывка. Но это событие можно считать годом рождения великого творения. А вскоре Гёте стал директором Веймарского театра. Особое внимание он уделил постановкам пьес Шиллера, все великие драматические творения последних лет жизни которого впервые увидели свет на подмостках гётевского театра.
Тем временем герцог Карл Август не утерпел и ввязался в войну против революционной Франции. Пришлось Гёте отправляться в военный поход. Поэт принимал участие в сражении при Вальми*. Веймарцы вернулись домой несолоно хлебавши. Жизнь на время вошла в тихое мирное русло.
* Вальми — селение во Франции. Там 20 сентября 1792 года французская революционная армия впервые разгромила войска австро-прусских интервентов и французских роялистов.
В 1805 году Гёте тяжело заболел воспалением почек и долгое время находился между жизнью и смертью. Следом заболел Шиллер. Гёте постепенно пошёл на поправку, а Шиллер умер. Смерть друга от Гёте долго скрывали, узнав же о ней, он написал: «Я думал, что я потерян, а потерял друга и вместе с ним половину собственной жизни».
Через год, уже после жесточайшей битвы при Йене*, в Веймар вошли победоносные войска Наполеона. Герцог бежал, управлять городом остались герцогиня Луиза и полномочный министр Гёте. Все остальные аристократы и чиновники бежали вместе с герцогом. Многие перепуганные горожане искали убежища в доме прославленного поэта. Христиана приняла всех, всех обогрела и накормила…
* Йена-Ауэрштедтское сражение между прусской и французской армиями состоялось 14 октября 1806 года. Пруссия была на голову разбита, и французы оккупировали значительную часть Германии.
Неожиданно в дом вломились пьяные французские стрелки и вознамерились убить Гёте. В эти минуты с потрясённым поэтом случился столбняк, и он наверняка погиб бы, если бы не прибежала Христиана. Неизвестно откуда взялись у неё силы, но женщина вышвырнула растерявшихся французов из дома и заперла дверь на засов. Гёте пришёл в себя только утром.
Узнав о случившемся, французские маршалы поспешили выдать великому поэту охранную грамоту. А 19 октября 1806 года Гёте спешно обвенчался с Христианой. Женщина сразу же, без возражений и интриг была принята веймарской знатью как ровня. Возвратившиеся герцог и члены его семьи поздравили своего министра со столь замечательным событием.
В 1808 году поэт опубликовал Первую часть «Фауста», и философия Гёте зашагала по планете, всемерно преумножая его и без того грандиозную славу.
Впрочем, ни слава эта, ни брак не помешали Гёте продолжать свои любовные приключения. Он влюблялся вновь и вновь, и каждое новое чувство было воспето им в замечательных стихах. Через десять лет, в 1816 году, с Христианой случился инсульт, и она умерла. Горе поэта было безмерно.
Через год Гёте женил сына, причём невесту Августу отец выбрал сам. Девушку звали Оттилия фон Погвиш. Поэт искал хозяйку в дом, а получил дополнительную головную боль. Сначала не было отбоя от родственников невестки, которые жили у Гёте месяцами, потом стали рождаться внуки. У поэта были два внука — Вальтер и Вольф, и одна внучка — Альма. Впрочем, Гёте оказался примерным отцом и дедом, чем молодые вовсю пользовались, в кратчайшие сроки спуская всё, что зарабатывалось родителем. Благо Гёте получал в старости двойное жалованье и огромные гонорары.
Великий дар не оставил поэта и в старости. Семидесятилетний Гёте издал свой новый шедевр — поэтический сборник «Западно-восточный диван», который он начал сочинять ещё в 1814 году под влиянием поэзии Хафиза Ширази.
А на семьдесят четвёртом году жизни у поэта случился страстный роман с девятнадцатилетней Ульрикой Левецов. У родителей девушки Гёте обычно снимал квартиру, когда приезжал подлечиться в Мариенбад. Накануне нового любовного приключения поэт сетовал в письмах: «Живу я скверно. Ни в кого не влюблён, и в меня тоже уже никто не влюбляется».
Будучи в Мариенбаде, Гёте послал к матери Ульрики свата — великого герцога Веймарского Карла Августа. И получил отказ. Обиженный поэт уехал в Веймар и по дороге сочинил «Мариенбадскую элегию» — очередной шедевр мировой любовной лирики. А дома старика ждал грандиозный скандал. Август буйствовал и вопил, что его хотят лишить наследства. Оттилия лежала в постели больная и взирала на старца с немым укором. Рядом суетилась её сестра, острым язычком подливавшая масла в огонь.
И Гёте с великим страданием отказался от своей последней любви, не пожелал больше видеть Ульрику. Отныне его жизнь была посвящена только творчеству. Его Музу останавливала с тех пор только череда печальных смертей. В 1827 году умерла Шарлотта фон Штейн, через год за ней последовал великий герцог Карл Август, потом ушла герцогиня Луиза, а ещё через два года умер Август. В год смерти сына Гёте завершил вторую часть «Фауста».
Узнав о потере самого родного человека, старец написал: «Итак, через могилы, вперёд…» И чуть ли не за месяц дописал начатый более десяти лет назад роман «Поэзия и действительность».
А затем главной заботой Гёте стали внуки, которых надо было оградить от сумасбродств их матери, хотя после смерти сына старик очень подружился с Оттилией. Новое завещание запретило женщине выходить замуж вторично.
В последнее лето жизни Гёте каждый день диктовал секретарю заключительный акт «Фауста». Когда завершил главный труд жизни, запечатал рукопись собственной печатью, чтобы больше никогда к ней не возвращаться. Правда, один раз не выдержал, сломал печать, перечитал, но ничего не исправил.
Иоганн Вольфганг Гёте умер в Веймаре 22 марта 1832 года в возрасте восьмидесяти трёх лет. Его последние слова были: «Mehr Licht…» («Больше света…»)
Полный «Фауст» был впервые опубликован через несколько месяцев после смерти автора, в том же 1832 году. Видимо, говорить о посмертной славе и величии поэта не стоит. Об этом и так много сказано.
На русский язык произведения Гёте были переведены В.А. Жуковским, М.Ю. Лермонтовым, Ф.И. Тютчевым, К.С. Аксаковым, Н.П. Огарёвым, А.А. Фетом, Б.Л. Пастернаком и другими. Первый перевод «Фауста» сделал в 1838 году Э.И. Губер. Лучшим переводом «Фауста» специалисты называют труд Н.А. Холодковского*. Часто издают «Фауста» в переводе Б.Л. Пастернака.
* Николай Александрович Холодковский (1858—1921) — профессор зоологии, был почётным президентом международного энтомологического общества. Помимо научной работы у Холодковского имелось хобби — переводить на русский язык произведения классической европейской литературы. Он знал в совершенстве восемь языков. В 1878 году Холодковский опубликовал свой перевод обеих частей «Фауста» Гёте, который выдержал в кратчайший срок шесть изданий. В октябре 1917 года Российская академия наук присудила Холодковскому Полную Пушкинскую премию за 12-е издание его перевода «Фауста» (из 20-ти соискателей). Известны также сделанные Холодковским переводы из Шиллера, Ленау, Шекспира, Байрона, Гейне, Лонгфелло, Грабе и других поэтов. Умер Николай Александрович в Петрограде.
Варианты перевода стихотворения
«Ночная песня странника»
Из Гёте
Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы...
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты.
Перевод М.Ю. Лермонтова
Ночная песня странника
На всех вершинах —
Покой.
В листве, в долинах
Ни одной
Не вздрогнет черты…
Птицы дремлют в молчании бора.
Подожди только: скоро
Уснёшь и ты!
Перевод В.Я. Брюсова
Ночная песня странника
Мирно высятся горы.
В полусон
Каждый листик средь бора
На краю косогора
Погружен.
Птичек замерли хоры.
Погоди: будет скоро
И тебе угомон.
Перевод Б.Л. Пастернака
Лесной царь
Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?
Ездок запоздалый, с ним сын молодой.
К отцу, весь издрогнув, малютка приник;
Обняв, его держит и греет старик.
«Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?»
«Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул:
Он в темной короне, с густой бородой».
«О нет, то белеет туман над водой».
«Дитя, оглянися; младенец, ко мне;
Веселого много в моей стороне:
Цветы бирюзовы, жемчужны струи;
Из золота слиты чертоги мои».
«Родимый, лесной царь со мной говорит:
Он золото, перлы и радость сулит». —
«О нет, мой младенец, ослышался ты:
То ветер, проснувшись, колыхнул листы».
«Ко мне, мой младенец; в дуброве моей
Узнаешь прекрасных моих дочерей:
При месяце будут играть и летать,
Играя, летая, тебя усыплять».
«Родимый, лесной царь созвал дочерей:
Мне, вижу, кивают из темных ветвей». —
«О нет, все спокойно в ночной глубине:
То ветлы седые стоят в стороне».
«Дитя, я пленился твоей красотой:
Неволей иль волей, а будешь ты мой». —
«Родимый, лесной царь нас хочет догнать;
Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать».
Ездок оробелый не скачет, летит;
Младенец тоскует, младенец кричит;
Ездок погоняет, ездок доскакал...
В руках его мертвый младенец лежал.
Перевод В.А. Жуковского
Рыбак
Бежит волна, шумит волна!
Задумчив, над рекой
Сидит рыбак; душа полна
Прохладной тишиной.
Сидит он час, сидит другой;
Вдруг шум в волнах притих…
И влажною всплыла главой
Красавица из них.
Глядит она, поёт она:
«Зачем ты мой народ
Манишь, влечёшь с родного дна
В кипучий жар из вод?
Ах! если б знал, как рыбкой жить
Привольно в глубине,
Не стал бы ты себя томить
На знойной вышине.
Не часто ль солнце образ свой
Купает в лоне вод?
Не свежей ли горит красой
Его из них исход?
Не с ними ли свод неба слит
Прохладно-голубой?
Не в лоно ль их тебя манит
И лик твой молодой?»
Бежит волна, шумит волна…
На берег вал плеснул!
В нём вся душа тоски полна,
Как будто друг шепнул!
Она поёт, она манит —
Знать, час его настал!
К нему она, он к ней бежит…
И след навек пропал.
Перевод В.А. Жуковского
Фауст
(эпилог)
Положение во гроб
Один из Лемуров
Кто строил тесный дом такой
Могильною лопатой?
Лемуры
(хором)
Доволен будь, жилец немой,
Квартирой небогатой!
Один из Лемуров
Так почему же зал стоит
Без мебели, убого?
Лемуры
(хором)
Всё было куплено в кредит,
И кредиторов много.
Мефистофель
Простёрто тело, дух бежать готов;
Я покажу кровавую расписку...
Но много средств есть ныне и ходов,
У чёрта душу чтоб отнять без риску!
Путь старый труден; много там тревог;
На новом — знать нас не хотят... Досада!
На то, что я один исполнить мог,
Теперь уже помощников мне надо.
Да, плохо нам! Во всем мы стеснены:
Обычай древний, право старины —
Всё рушилось, утрачена опора!
С последним вздохом прежде вылетал
На волю дух; я — цап-царап, хватал
Его, как мышь, и не было тут спора.
Теперь он ждёт, не покидает он
Противное жилище, труп постылый,
Пока стихий враждующие силы
Его с позором не погонят вон.
И день и ночь гнетёт меня тревога:
Где, как, когда? Вопросов гадких много;
И точно ли? Сомненье есть и в том!
Смерть старая уж не разит, как гром.
Глядишь на труп, но вид обманчив: снова
Недвижное задвигаться готово.
(Делает фантастические заклинательные жесты,
означающие приказания.)
Удвойте шаг! Спешите, господа!
Рогов прямых, рогов кривых немало
У нас! Вы, черти старого закала,
Пасть адову несите мне сюда!
У ада пастей, правда, много, много,
И жрут они по рангам, по чинам;
Но в будущем всё это слишком строго
Распределять не нужно будет нам.
Слева раскрывается страшная адская пасть.
Клыки торчат; со свода истекает,
Ярясь бурливо, пламени поток,
А сзади город огненный сверкает
В пожаре вечном, страшен и высок.
Огонь со дна бьёт до зубов; у края,
Подплыв, стремятся грешники уйти,
Но вновь их зев глотает, посылая
На страх и муки жаркого пути.
В углах так много страшного таится;
Каких страстей и ужасов там нет!
Пугайте грешных: всё-таки им мнится,
Что эти страхи — только ложь и бред.
(К толстым бесам с короткими прямыми рогами.)
Вы, плуты, краснощекие пузаны,
Взращенные на сере и огне,
С недвижной шеей толстые чурбаны,
Смотрите вниз: как фосфор, в глубине
Не светится ль душа? Добудьте мне
Её одну, крылатую Психею!
Всё остальное — только червь дрянной!
Своей печатью я её запечатлею
И в вихре огненном помчу её с собой!
Вам, толстяки, теперь одна забота:
От низших сфер не отводите глаз,
Как знать, быть может, ей придёт охота
Себе приюта там искать как раз!
В пупке ей любо жить: так наблюдайте
И чрез него ей выскользнуть не дайте.
(К худощавым бесам с длинными кривыми рогами.)
А вы, гиганты, рослые шуты,
Тамбур-мажоры, в воздух, вверх смотрите!
Расправьте руки, когти навострите,
Не дайте ей вспорхнуть до высоты.
Ей в старом доме жутко; нет сомнений,
Что к небесам взлететь желает гений.
Сверху сияние, с правой стороны.
Небесное воинство
Вестники рая,
Неба сыны,
Тихо слетая
С горной страны,
Прах оживляя,
Грех искупая,
Радость дарим
Всем мы твореньям
Светлым пареньем,
Следом своим.
Мефистофель
Противных звуков сверху бормотанье
И ненавистный свет нисходит к нам.
Мальчишек и девчонок причитанье
По вкусу лишь святошам и ханжам!
Вы знаете, как гибель замышляли
Людскому роду мы в проклятый час:
Всё злейшее, что мы осуществляли,
Ханжи, нашло сочувствие у вас!
Предательски подкрались, простофили!
Так обирали нас они не раз:
Оружьем нашим нас же проводили
Такие ж черти под покровом ряс!
Здесь проиграть — навеки стыд: у гроба
Держитесь крепко и смотрите в оба.
Хор ангелов
(рассыпая розы)
Розы блестящие,
Амбру струящие,
В небе парящие,
Животворящие,
Ветки крылатые
Почки разжатые —
Всё расцветай!
Вкруг изумрудной
Зеленью чудной,
Пурпуром красным,
Вешним днём ясным
В блеске достойном
Встань над покойным,
Радостный рай!
Мефистофель
(к бесам)
Что жмётесь? Разве так в аду у нас
Ведут себя? Пусть сыплют розы кучей:
На место все, и слушать мой приказ!
Цветочками, как будто снежной тучей,
Хотят они засыпать ад кипучий;
Дохните лишь — засохнет всё сейчас.
Ну, дуйте ж, поддувалы! Будет, будет!
Один ваш чад поблекнуть всё принудит.
Не так свирепо! Полно, будет с вас!
Довольно! Эк, как пасти растянули!
Вы чересчур усердно уж дохнули.
Ни в чём нет меры у моих ребят!
Цветы не только сохнут, но горят,
Летят и жгут нас силой ядовитой!
Сплотитесь, станьте крепкою защитой!
Слабеют черти! Весь их гнев остыл!
Проник в их сердце чуждый, нежный пыл!
Ангелы
Цветы вы небесные,
Огни благовестные,
Любовь всюду шлёте вы,
Блаженство даёте вы,
Как сердце велит!
Слова правды чистой
В лазури лучистой
Из уст вечной рати
И свет благодати
Повсюду разлит!
Мефистофель
Проклятье, стыд! Болваны и канальи!
Мои все черти вверх ногами стали,
Летят мои уроды кувырком
И в ад кромешный шлёпаются задом.
Купайтесь же в огне вы поделом,—
Я здесь стою, расставшись с этим стадом.
(Отбиваясь от летающих роз)
Прочь, отвяжись, блудящий огонек!
Схвачу тебя, ты грязи лишь комок!
Что вьёшься вкруг? Ух, шею мне без мер
Жжёт что-то, будто жар огня и серы!
Хор ангелов
Пламень священный!
Кто им объят —
Жизни блаженной
С добрыми рад.
К славе господней,
К небу скорей:
Воздух свободней,
Духу вольней!
Поднимается к небу, унося бессмертную часть Фауста.
Мефистофель
(оглядываясь)
Что? Как? Куда умчались? Неужели
Меня вы, дети, обманули? Ввысь,
На небеса, с добычей улетели!
Затем-то вы у ямы здесь толклись!
Расстался я с сокровищем великим,
Единственным,— его я отдал вмиг им!
Высокий дух, бесценный мой залог —
Как хитрецам вдруг уступить я мог?
Кто склонит слух свой к жалобе законной,
Отдаст мне право, купленное мной?
Как ты, старик, ты, опытом прожжённый,
Ты проведён! Ты сам тому виной!
Перевод Н.А. Холодковского