Полы пальто трепыхались на осеннем ветру, но Конь не обращал на это никакого внимания. Он мчался как угорелый.
Студия, в которой теперь брали уроки живописи Муза и его драгоценная Лошадь, находилась всего в двух кварталах от дома. В растрёпанных чувствах Конь в Пальто забежал в аудиторию, чуть не сбив старого художника, что-то возбуждённо объясняющего начинающим живописцам.
На высокой подставке красовался натюрморт, состоящий из глиняного кувшина и двух красно-желтых яблок.
- Простите, маэстро! Мне бы жену, срочно!
- Что Вы, право, на ходу подмётки рвёте! Не пожар, я надеюсь.
- Хуже, к нам едет родственник!
- Всего-то!
- Не скажите, для иного характера и сатана не пугало.
Лошадь уже заметила мужа и с разочарованным выражением лица положила кисточку на мольберт. Подходя, она оглянулась на своё произведение:
- Пожар?
Маэстро хихикнул, отойдя на приличное расстояние, оставив супругов наедине.
- Дорогая, к нам едет дядя Гуцулик! – с придыханием сообщил Конь в Пальто.
- Что-то рано в этом году, - спокойно ответила Лошадь, вытирая копытца о край фартука. - Я рада, что дядя приезжает.
- Кто тебе сказал, что я не рад? Но и желанный гость от долгого пребывания становится лишним.
Лошадь попрощалась с маэстро, позвала Музу, и все трое отправились домой. До приезда гостя осталось пять часов. Нужно было ехать в аэропорт, но Лошадь попросила мужа быстренько съездить на рынок за салом и мукой.
Маленькая Муза радовалась несказанно. Соня и Нил тоже не скрывали радости, помогая маме готовить праздничный обед.
Судьбу на коне не объедешь, пришло время встречать гостя.
Конь в Пальто медленно ехал по шоссе. Не то, чтобы он не любил родного дядю своей жены, но Гуцулик его раздражал. А началось всё со свадьбы. С содроганием он вспоминал сиё знаменательное событие.
Не имея своего жилья, молодой Конь в Пальто был вынужден жить в доме родителей жены. Со Старым Конём и Ломовой Лошадью он ладил неплохо, но вот многочисленная родня, приезжающая со всех концах света, сильно его утомляла.
На свадьбу пожаловало почти сотня родственников Лошади, а к нему даже Старая Кляча не добралась – приболела.
Кого только не было среди гостей: Рысаки, Савраски, Гнедые, Буланки, Скакуны и Гуцулы.
Дядя Гуцулик сразил молодого Коня наповал, назвав его - Кинь у пальто. А когда дядя узнал, чем Конь собирается зарабатывать на хлеб насущный, то ещё и добавил – Гоголь-моголь.
Прекрасно зная русский язык, дядя Гуцулик специально переходил во время беседы с Конём на украинску мову.
- Не кажи «гоп», доки нэ перескочив, - смеялся дядя над молодым Конём, объяснявшим новой родне, что рано или поздно он достигнет высот в литературном творчестве.
А его песни!
Как Конь тогда хотел спеть романс: « Ямщик, не гони лошадей…»!
Так нет, дядя Гуцулик затянул: « Ничь яка мисячна…» и пел свою песню раз десять. Обиднее всего было то, что Лошадь с удовольствием подпевала дяде, а не ему, своему любимому мужу.
А что было потом!
Когда, наконец, свадьба закончилась, и молодые должны были отправиться спать с отдельную комнату, дядя усадил Коня и полночи рассказывал ему, насколько хороша родословная Лошади. Будто бы корни её генеалогического древа уходят ещё к самым древним Торпанам.
Конь в Пальто до того устал, что потеряв всякое терпение, съязвил:
- Промеж слепых, кривой первый поводырь. Знаем мы эти корни…
Дядя очень обиделся и на второй день даже не смотрел в сторону беспородного сироты – Коня в Пальто.
Автомобиль уже давно стоял у входа в аэропорт, но Конь не торопился выходить.
- Рад бы сердиться, да никто не боится, - настроился на встречу профессор и открыл дверь своего автомобиля.
Голос дяди перекрыл шум толпы, заходящей в зал ожидания.
- Та, Кинь у пальто! А дэ диты?
- С приездом, дядя Гуцулик. Не придуривайтесь, пожалуйста, говорите нормально. Вы не дома.
С годами Гуцулик приобрёл тучные формы. Прилетевшим приходилось обходить его за несколько метров, потому как в руках дядя держал два больших чемодана и корзину с яблоками.
Конь попытался поднять один из чемоданов и понял, что далеко он его не унесёт. Родственник снисходительно хмыкнул и отдал Коню корзину с яблоками. Эти яблоки напомнили Коню в Пальто натюрморт в художественной студии, пахли они божественно.
- Нисы яблука, дитям гостынчик.
На обратной дороге Конь вежливо спросил Гуцулика, как поживает его многочисленная семья. Дядя, не умолкая ни на минуту, подробно рассказывал о делах семейных. Не забывая хвастаться, что на его ферме урожай нынче славный, яблок и арбузов завались. Жаловался только на соседей:
- Одна сбрехнула, другая не разобрала, третья по-своему переврала…
Никакого сладу нет с этими оборванцами. Завидуют, что у меня хата больше, да хозяйство крепче. А ведь я уже стар, Коник. Старость не приходит с добром: если не с кашлем, то с горбом.
Коню стало немного жаль дядю, хотя, судя по его виду, трудно было понять, что у дяди есть проблемы со здоровьем. Скорее наоборот.
Машина начала глохнуть где-то на середине пути. Конь лихорадочно жал на газ, но она заглохла окончательно, и ни «тпру» ни «ну». Дядя удивлённо смотрел на Коня:
- Що такэ?
- Ни що, сломалось что-то.
- Ага, береженую козу и волк не съест. Бензин-то заливал, Кинь?
Сейчас Коню до зарезу пригодилась бы удача, но нет. Она была где-то далеко от этих мест. Машину он не заправил!
Дядя Гуцулик с трудом вытащил своё мощное тело из машины и принялся голосовать. Но проезжающие не решались останавливаться.
- Що, сив у калошу? – посмеивался Гуцулик.
Промучившись с полчаса, они остановили старый жигулёнок. Водитель дружелюбно объяснил, что до ближайшей заправки всего-то пару километров. Дядя выразительно поглядел на племянника, и начал толкать автомобиль, распевая на всю округу:
- Дывлюсь я на нэбо, тай думку гадаю…
Его зычный голос разлетался по широким просторам убранных полей, залетал в отрытые окна домов и вызывал какую-то забытую тоску по далёким временам. Конь сидел за рулём и ужасно мучился от досады на самого себя.
Когда подъехали к заправке, дядя наклонился над Конём:
- Що, были когда-то и мы рысками?
Он громко рассмеялся, напугав дремлющую под навесом дворовую собачонку.
Конь в Пальто выскочил из машины, заправил бак и рванул с места в карьер, сразу на повышенной скорости. За что и был оштрафован, перед въездом в город.
- Не рассказывай Лошади, - попросил он дядю, перейдя на ты.
- Могила! – пообещал гость.
- Так я тебе и поверил. Никто не будет знать, только сыч и сова, да людей полсела!
Но дядя Гуцулик, заметив любимых родственников на крыльце дома, смотрел только на них. Не успел Конь ещё и затормозить, гость уже бежал навстречу к ним:
- Яка гарна дивчина! Коник, Музычка, будьтэ ласкави, дайте вас обняты!
Муза взлетела, обняла дядю за шею сзади и повисла на нём, как на дереве.
- Гуцулочка, ридная, - родственник крепко обнял Лошадь.
А Конь в Пальто стоял в сторонке, ощущая себя чужим на этом празднике жизни.
Стол ломился от обилия еды.
- Как на Маланьину свадьбу, - буркнул Конь, ставя корзину с яблоками в прихожей на пол.
На самой середине стола красовалась большая сковорода с яичницей и жареным салом. Пахло вкусно!
Гуцулик уплетал за обе щёки, нахваливая хозяйку. Он всегда ел много и с удовольствием.
- Жадный до еды, доходит до беды, - предупредил Конь, ковыряясь вилкой в салате.
- Здоровому человеку, всякая пища полезна, тем более, после тяжелой работы, - улыбаясь, отвечал дядя. Он с наслаждением макал кусок хлеба в жирную яичницу, дети тут же последовали его примеру.
- Кинь, а що, спивать будемо? – подмигнул Гуцулик детям.
Муза махом подлетела к пианино, открыла крышку и приготовилась.
- Ах, ты моя кралечка, давай нашу!
И все запели, кроме Коня:
- Нэсэ Галя воду …
Конь в Пальто подозрительно прислушался к себе. Ему очень хотелось петь! Именно эту песню! Не важно, что он не знал слов, но петь со всеми так здорово! Чтобы не сорваться, Конь поднялся и ушел к себе в кабинет. Там он допел последний куплет, тихонько, в полголоса.
Сказавшись больным, Конь в Пальто решил спать в кабинете. Лошадь не возражала, она пребывала в прекрасном настроении.
Ближе к полуночи в дверь кабинета постучали:
- Кинь, робишь?
- Работаю, - засуетился Конь, захлопывая книгу.
- Глянь, будь добр. Ты же писатель.
Гуцулик сунул Коню пачку исписанных листов.
- Стихи, - пояснил дядя, - что-то меня потянуло, сам не пойму. Плаксивый стал к старости. Плачу иногда без причины.
Конь в Пальто облегчённо вздохнул. Есть слабое место у любого, даже у такого упёртого. Тем более, дядя впервые нуждается в его помощи.
- Отдыхай, дядя Гуцулик. Спокойной ночи, поэт.
Почти до утра Конь читал стихи родственника, написанные на русском языке. И, что греха таить, несколько раз всплакнул сам.
Кто ищет ссоры, тот получит драку,
Не надо злить уснувшую собаку,
Не приведут к добру любые споры,
Давно созрело «яблоко раздора»
Не лучше ли его пустить по кругу,
Пусть каждый откусивший - будет другом!
А чем сия компания дружней,
Тем яблоко сочнее и вкусней!